Su.мрак - Награда для Героя

«Фигня! Ты — мой! Я так долго тебя ждал. Всё равно, в том мире ты можешь жить только калекой. Я подслушал их разговоры. Индейский целитель сказал, что даже если ты выживешь, то есть шанс, что твои ноги на всю жизнь останутся парализованными. Это Ронни с Джин тебе подсуропили своей дуростью. Магия простила тебя и весь Род, но из-за их предательства ты не можешь восстановиться полностью. Надо было тебе изгнать этих придурков! Какого хрена ты миндальничал?! — на призрачном лице появилась такая нехарактерная для Фрэда гримаса ненависти и презрения, но, заметив шок и недоумение в глазах брата, призрак вновь засветился радостью и юношеским энтузиазмом. — Не бери в голову. Эта парочка влюблённых в тебя побитых жизнью идиотов всё равно не сможет нас остановить. Летим!»

— Кто ты? Ты не Фрэд… — Джордж осёкся, глядя на то, как плывут и меняются знакомые с детства черты брата, открывая холодно-прекрасное женское лицо. — Ты… Смерть.

— Догадливый смертный. Жаль, а я так хотела устроить себе отпуск на пару веков, отправившись с тобой в путешествие. Ты забавный. Быть всемогущей так скучно. Быть может, передумаешь? Что тебе до тех магов? Они даже не твоя семья. Подумаешь, ты им дорог! М-м-м, похоже, и они дороги тебе?! Так я могу подыскать для тебя игрушки в тысячу раз интереснее. Хочешь Александра Великого? Или… Клеопатру?

— Ты обманула меня, приняв облик дорогого мне человека, — Джордж оглянулся вокруг, так привлекавшие его звёзды и новые миры теперь казались лишь балаганным фокусом, иллюзией.

— Фи-и, какое скучное слово — обман. Ты начинаешь меня разочаровывать, маг. В этом мире всё относительно… Так что, ты согласен? Я могу подарить тебе бесконечную жизнь, полную приключений, а твоему племяннику… как его там… Хею…

— Хьюго.

— Да какая разница. Хьюго достанется избавленный тобой от проклятия Род. Подумаешь, мальчишке придётся взвалить его возрождение на свои плечи. Справится. А не справится — будет одним вымершим родом больше. Всего-то и делов.

— Нет уж, спасибо, как-нибудь сами со своей жизнью разберёмся, а приключения… я бы на какое-то время обошёлся и без них.

— Ну, что ж, — прекрасное лицо Смерти вновь стало скучающе-непроницаемым, — если тебе так хочется мараться из-за каких-то шести десятков лет — живи. Мы с моей сестрой, Магией даже сделали тебе одолжение, избавив от предателей…

— От предателей? Что вы сделали с Роном и Джинни?! Кто вас просил?! — Джордж ринулся к Смерти, но той стоило только пошевелить рукой, как он замер в пространстве, беспомощный и парализованный.

— Смертные — такие странные существа, им делаешь подарок, а они возмущаются, — прекрасная, словно ледяная статуя, женщина пожала точёными плечами. — Успокойся. По правде сказать, нам даже не пришлось особо вмешиваться. Твой брат по собственной дурости повёл своих людей на верную смерть, а инфантильная сестрица умудрилась нарушить Долг Жизни… Я сказала, успокойся! Мы забрали только её Силу, оставив этой дурочке жизнь. Цени.

— С-спасибо, — Джордж проглотил рвавшиеся с губ ругательства. Его собеседница была права, Рон и Джинни сами виноваты во всех своих бедах, а злить зазря Смерть не стоило.

— О-о-о, сдержался? Умный мальчик. Может, передумаешь?

— Нет.

— Ну, что ж… Тогда пошёл вон! Отправляйся к своей «принцессе»-шпионке и «принцу»-чудовищу, вы друг друга стоите.

В ту же секунду Джорджа словно затянуло в водоворот. Душа, как утлое судёнышко болталось в тайфуне магической Силы, медленно, но верно пробивая себе путь в мир живых. И вот, когда маг уже считал, что захлебнётся, сгинет в этой круговерти, мир вокруг обрёл чёткие границы, а каждую клеточку вновь обретённого тела пронзила боль. Джордж до крови прикусил губу, едва сдерживая рвущийся из горла крик. «Боль — это хорошо. Боль — это жизнь».

— Слава Мерлину, ты вернулся! — сильные руки, способные, в чем Джордж не раз имел возможность убедиться, без всякой Магии размазать противника по помосту, подхватили его ослабленное болезнью тело с постели и очень бережно и нежно прижали к широкой, исчерченной шрамами груди. — Сволочь ты иглоязыкая, я уж думал, что никогда тебя не увижу… Панс, Панси, бросай свои микстуры и кончай втихаря реветь — он очнулся.

Джордж изо всех сил (правда, в измученном теле их оставалось с гулькин нос) обнял мощную шею, вдохнув полной грудью отчего-то ставший таким родным запах Басти, открыл глаза, встретился взглядом с миниатюрной коротко стриженой черноволосой ведьмой, застывшей на пороге с фиалами в руках, и улыбнулся:

— Я живой, и вот хрен вашим шаманам-целителям, калекой не останусь.

Женщина на пороге, чьё лицо, так же как лицо склонившегося над ним Лестранжа, выдавало усталость проведённых рядом с его постелью бессонных ночей с облегчением улыбнулась, разом превращаясь в прежнюю взбалмошную девчонку-слизеринку, нарочито-грубоватым тоном произнесла:

— Знаешь, Басти, я почему-то склонна верить этому наглому «грифферу». Истинно Морганий выкормыш, не успел вернуться из Бездны, а уже заявления делает.

— Панси, я тоже тебя люблю, — слова, которые он не говорил никому и никогда, сорвались с языка легко и свободно, оставляя ощущение правильности.

— Фигляр ты, Уизли, — улыбка на лице колдуньи сменилась привычной насмешливой маской, вновь превращая симпатичную женщину в лучшего шпиона Ассоциации — «Неуловимого Смита». — Получай своё рыжее чудовище, Ублюдок. Рада, что он очнулся, а то уж я думала, нам придётся вас обоих хоронить. Ладно, я пошла отсыпаться. Воркуйте, голубки.

— Эй, «малявка», ты чего?

Но Панси, не обращая внимания на вопрос рыжего громилы, развернулась и быстрым шагом покинула лазарет.

— Не понимаю, какая муха её укусила. Она не отходила от твоей постели все восемь дней, что ты был без сознания, а последние часы ревела от безысходности в три ручья, пряча глаза, чтобы я не видел. Мордред поймёт этих женщин! — Басти расстроено смотрел на дверь, разрываясь между стремлением броситься за Панси и желанием не оставлять человека, за какие-то несколько месяцев ставшего ему дороже жизни.

— Мы идиоты, Басти. Беги за ней и приволоки сюда, даже если она будет царапаться и кусаться! — только когда слизеринка вышла из лазарета, Джордж почувствовал, как болезненно рвутся нити притяжения, связывавшего его не только с Рабастаном, но и с этой не верящей в любовь женщиной.

— Что?

— Поймай нашу будущую жену до того, как она накрутит себя, напридумав всякой гадости, иначе нам с тобой никогда не стать настоящими партнёрами. Давай!

Наконец-то разобравшийся что к чему Басти рванул к выходу из лазарета, а Джордж в изнеможении откинулся на подушки. Встреча со Смертью словно встряхнула его, заставив заново переосмыслить свою жизнь. Панси, Рабастан, Хьюго, Рози — это для Вечной они были лишь ничего не значащими смертными людишками, чьи имена она даже не считала нужным запоминать. Для Джорджа эти люди стали единственной семьёй, и он собирался навсегда отказаться от привычного образа жизни и сделать всё возможное, чтобы никогда не потерять ни одного из них.