Робинзон - Под покровом тайны

— Бабуля, ты зачем меня фашистскими знаками исчиркала, — возмутилась я.

— Молчи дура, — ответила та, — коль не понимаешь ничего. Это старинные рунные знаки. Я тебе про них еще ничего рассказывала.

— А откуда кровь появилась? — поинтересовалась я.

Тут бабуля немного смутилась.

— Ну, ты это, не расстраивайся, кровь это твоя, девственная. Грех я на душу опять взяла, ради тебя.

Я смотрела на клыкастую старуху, смущенно вытирающую руки окровавленной тряпкой, и не знала, что сказать. Среди всех неприятностей, которые свалились в последнее время на мою голову, потеря девственности беспокоила меньше всего.

— Ладно, бабушка, не переживай, — бодро заявила я, — топиться в омут не побегу.

Прабабушка начала плеваться через левое плечо.

— Ну, Ленка, язык у тебя без костей, хоть чего скажешь.

Но на лице у нее нарисовалось явное облегчение после моих слов. Наверняка, она ожидала не такой реакции.

— И для чего ты это делала? — спросила я.

— Как это для чего? — удивилась та, — теперь можешь со своими кавалерами, что хошь творить, дара твоего они забрать не смогут. Все силы твои при тебе останутся. А мамашка Тимошкина, которая козни эти строила, останется с носом.

Она поглядела на мое смущенное лицо и усмехнулась.

— Да, не менжуйся ты так, Лена! Что же здесь такого, у вас молодых кровь кипит, все познать хочется. Это по теперешним законам ты еще дитя. А меня в тринадцать лет замуж отдали. Через год я уже не куклу нянчила, а робенка своего. Правда Федя мой был уважительный, да и побаивался он меня, прямо скажу. Я хоть и малолетка была, а силы не пример больше чем у него было. Копушку сена на стог легко закидывала.

Бабушка закончила с воспоминаниями и начала смывать с меня кровяные разводы.

Когда я оделась, она внимательно оглядела меня и сказала:

— Ну, все вертайся домой, да спать ложись. Завтра ведь на работу надо идти. За меня не переживай, и за субчика твоего тоже. Не трону я его. А этих, которые вынюхивать приедут, я быстро на место поставлю.

Она чмокнула меня в щеку и, застегнув жакет, шагнула в ночную темноту. Через мгновение и я, открыв переход, прошла в свою уютную спальню.

Я возвращалась домой с работы. Сегодняшний день, по сравнению с вчерашним был, как небо и земля. Больных почти не поступало. Мы большую часть просидели в смотровом кабинете с Евдокией Егоровной и чесали языки.

Потом я отчистила кафельные полы в двух кабинетах лизолом, намыла их до блеска и с сознанием выполненного долга, отправилась домой.

В погожий сентябрьский денек ехать в душном автобусе не хотелось, и я с удовольствием шла по улице, разглядывая витрины магазинов.

Неожиданно порыв ветра донес до меня знакомый запах, от которого дыбом встали все волосинки на теле. Я повела носом, пытаясь понять, откуда принесло этот запах, и увидела, как невысокий мужчина в рабочей одежде и кепке, скрывается за углом.

— Это он, убийца! — пронеслась мысль в голове, и я быстро зашагала вслед за ним. Небритый, плохо пахнущий мужчина шел без опаски, не глядя по сторонам. В руке он нес авоську с продуктами и бутылку водки.

Мы прошли квартал новой застройки и углубились в частные дома. Пройдя еще немного мужчина остановился перед калиткой у небольшого бревенчатого домика и посмотрев по сторонам зашел во двор. Меня он равнодушно окинул взглядом, видимо не запомнив в первый раз.

Я посмотрела на номер дома и отправилась домой. В душе все бурлило, от угрюмо-радостного предчувствия, что сегодня поквитаюсь с одним из убийц моего папы.

Как, по заказу мама сегодня работала в ночь, и не могла мне помешать в моих черных замыслах.

Когда я зашла домой, она что-то строчила на швейной машинке. Мы с ней поболтали, я рассказала о том, как прошел день, немного о сотрудниках. На мамины нравоучения я только согласно кивала головой.

Затем мы поужинали, и как всегда после этого я занялась мытьем посуды. Потом хотела немного почитать, но от возбуждения не могла усидеть на месте и решила намыть газовую плиту. Мама удивилась моему трудовому энтузиазму после рабочего дня, но возражать не стала. Мытье оказалось неожиданно долгим. Когда заканчивала свои труды, мама уже собиралась уходить. Мы чмокнулись в коридоре, и как только за ней захлопнулась дверь, я ринулась к гардеробу подыскивать себе одежду для ночной вылазки.

Все было готово, и сидела, дрожа от переживаний, бесцельно глядя в телевизор.

Наверно я на какое-то время выпала из реальности, потому, что когда очнулась, по экрану бежали черно-белые полосы, а на часах было половина второго.

Я надела темно-синий лыжный костюм, кеды и шапочку. После этого вышла из дома и осторожно пошла по освещенной улице, на которой не было ни единого человека. Так, не встретив никого, я дошла до старой части города. Здесь фонарей было гораздо меньше, но для меня это было безразлично. Я отчетливо видела все в призрачном зеленоватом свете.

Подойдя к приметному дому, я перепрыгнула через изгородь, мимолетно удивившись, как легко это получилось.

В доме не спали, из светящегося окна доносились пьяные голоса. Приникнув ко окну я увидела, что за столом сидят двое мужчин, и женщина. Та сидела в одной комбинации, держала в руке стакан с водкой и заливалась смехом. Лямка комбинации у нее, с одной стороны была спущена и открывала большую грудь.

Но мужчины, похоже, не обращали на алкашку никакого внимания, они громко спорили о каких-то деньгах.

Я застыла в раздумьях, из троих присутствующих только один был моей целью, и мне совсем не хотелось убивать свидетелей.

— Придется ждать, — вздохнув, решила я и спряталась в тени раскидистого куста калины.

Не знаю, сколько времени прошло, но свет в окне, наконец, погас. Прислушавшись, я поняла, что в доме все спят.

Подойдя к дверям, тронула веревочку задвижки, и мысленно проговорила заговор. Тихо звякнув, та открылась. Я неслышно вошла в дом, не дотрагиваясь ни до чего, втянула носом воздух, и безошибочно пошла к нужной мне цели.

Когда села верхом на спящего мужчину тот задергался и открыл рот, чтобы закричать, но когтистая лапа перехватила ему гортань, и он смог только тихо застонать.

— Не кричи и останешься живым, — прошептала я.

Он судорожно задергался, пытаясь сбросить меня на пол. Но сил, чтобы справиться со мной у него не хватило.

— Где золото? — вновь прошептала я.

— Какое, твою мать золото? — просипел бандит.

— Самородок, который вы украли для Бергмана, — пояснила я.

— Ты, кто? — снова начал дергаться мужчина.

Я сильнее сжала лапу, и он заговорил:

— Золото у Бергмана, а Бергмана мусора замели. Он нам кучу лавэ остался должен.

— Где второй твой приятель? — спросила я.

— Лука, что ли? Понятия не имею, он сразу из города ноги сделал, как ювелира взяли, — прохрипел бандит.