Ольга Онойко - Люди Весны

Ближе к концу строки становились не столь чёткими и прямыми: Тегра торопился.

«Не приходится удивляться, что вражеские соглядатаи подобрались к тебе, иннайта Арга. Ясно и то, что они стремятся узнать имена наших людей в городах и крепостях Юга. Но какие ещё цели преследуют они? Это я хочу выяснить.

Отцы Элевирсы не примут Цветение в мире. Навряд ли они будут просто дожидаться нас, чтобы повторить судьбу отцов Цании. Вероятно, они уже поняли, что колдун, которого ты держишь рядом с собой — это Маррен из Чёрной Коллегии.

Тревожит меня вот что: почти все из тех, в ком я подозреваю соглядатаев Элевирсы, прилежно посещают храм Фадарай и слушают священников, как если бы собирались принять Цветение. Возможно, так они пытаются отвести от себя подозрения; но почему все сразу? Наблюдают они за кем–то или пытаются что–то вызнать — намерения их в любом случае недобры».

«Тегрой Мудрецом будут звать тебя, — подумал Арга. — Тегрой Проницательным… или, может быть, Тегрой Тенью».

«Иннайта Арга! Я продолжаю изыскания. Напоследок скажу: цанийские супруги, сёстры и дочери одна за другой пишут дарственные, уступая родичам–мужчинам имущество, прежде отошедшее им по Правде Лаги. Это держится в тайне. Но всякая дарственная должна быть заверена преподобными законниками. Им предлагают взятки и угрожают, однако храм Джандилака ведёт записи несмотря ни на что.

Женщины охвачены страхом, потому что несколько купеческих жён умерли при неясных обстоятельствах. Все эти жёны желали разойтись с мужьями и разделить дом. Поистине, иннайта Эрлиак был прав: мужчины Цании сражаются со своими жёнами и дочерьми и сражаются насмерть.

Здесь я заканчиваю. Это письмо с глубоким почтением составил Даян Тегра».

Арга перечитал последние строки несколько раз. От них веяло странным холодом. Арга поймал себя на том, что сдвигает пальцы по свитку, словно холод был осязаемым, словно он держал в руках кусок льда… Он не сразу понял, что так поразило его в этом известии. Он видел много смертей и много жизней отнял сам. Таков уж мир сей под солнцем: злодеяния совершаются всюду. Убивают и случайных встречных, и близких родичей. Обвинять преступника — долг правоведов–иноков, посвятивших жизни Дщери Неумолимой. Такого рода дела не касались вождя Людей Весны… «Обряды примирения, — вдруг осознал Арга; словно молния пронеслась перед его глазами. — Все эти женщины согласились на обряды примирения. Перед лицом Фадарай подтвердили, что мужья их добры и живут с ними в ладу. Они спасли жизни своих мужей — и в благодарность за это мужья их убили».

Волосы дыбом вставали от такого предательства и богохульства. Это не умещалось в голове.

Арга медленно свернул донесение.

Он спрятал свиток за пазуху, а грязный футляр давил в пальцах, пока от того не остались лишь щепки. Потом обменялся хмурыми взглядами с Сатри и Ладри. Коневолки смотрели так, словно читали слова Тегры вместе с Аргой и поняли всё.

— Дерьмо, — кратко заключил Арга и пошёл за лопатой.

Ярость терзала его и чёрный гнев. Арга скрежетал зубами. «Во имя Кевай, Дщери Неумолимой! — думал он. — Я оставлю здесь наместницей Даян Леннай, и пусть она перевешает половину этого проклятого города. Что за гниль нужно иметь вместо души, чтобы сотворить подобное. Даже помыслить о таком невозможно, если ты человек. Трусливые торгаши не посмели выступить против нас. Но для убийства беззащитных, убийства доверившихся им хватило отваги… Из милосердия я дозволил обряды. Славно же оценили моё милосердие».

Размахивая лопатой, он едва не задел ногу Сатри. Коневолк отпрянул и больно укусил Аргу за плечо.

— Ох, — выдохнул Арга. — Прости.

Переведя дух, он продолжил трудиться.

Мало–помалу простая работа очистила его разум и позволила сосредоточиться. С тяжёлым сердцем Арга признал, что не отдаст Цанию на волю Даян Леннай. Он очень хотел это сделать — и не мог. Да, Леннай очистила бы Цанию от богохульников, соглядатаев и возможных предателей, но погубила бы при этом множество невинных людей. Она действительно могла казнить каждого второго. Мстительность, распалённая праведным гневом, уподобила бы её Железной Деве.

А кроме того, Цания платила дань. Купцы платили дань. Имущество легко отобрать, но искушённого торговца, сына и внука торговцев заменить очень трудно. Разорение Цании невыгодно для Аттай. Без дани казна обмелеет снова, и поход на Элевирсу из дела решённого обратится несбыточной мечтой… Подумав об этом, Арга криво усмехнулся. «У преподобных законников, — сказал он себе, — в последнее время было много забот. Они утомились. Кое в чём оплошали. Я напомню им об их долге. Но людям Фадарай невместно исполнять работу иноков–обвинителей».

Наполнив тачку, Арга повёз её к выходу из конюшни. На обратном пути он думал уже о другом.

По крайней мере один верный шаг он сделал. Он доверился Даяну Тегре и возложил на него ответственность; и так Ториян Арга Двуконный обрёл подле себя молодого мудреца, преданного и предприимчивого. Уже сейчас Тегра умело использовал соглядатаев. Арга не сомневался, что рано или поздно все соглядатаи весенних будут отчитываться перед ним. Юношу ожидало большое будущее. Но будущее ещё не наступило. Тегра был слишком молод — и был весенним. Он не мог втереться в доверие к цанийцам. Не в его силах было распутать сплетённые ими узлы. «И я не справлюсь с этим, — мрачно признал Арга. — Цанийцы хитрее нас. Фрага сумел бы… О, Фрага!» Как же не хватало Арге названого отца: его проницательности, его спокойствия, отблесков его легендарной славы. Оказаться без Фраги было всё равно что на поле боя потерять штандарт. Друзья и возлюбленные могли поддержать вождя, советники могли помочь ему разумным словом, но одно Арга утратил навеки — возможность безраздельно довериться тому, кто сильнее.

Вспомнилось вдруг, что говорил Эрлиак в погребальном шатре Фраги. «Тебе простят то, что ты не совладал с войском, — сказал священник тогда. — Но вся слабость, которую весенние готовы были простить тебе, иссякла с этим. Больше тебе не дозволено ни одной ошибки».

Арга остановился. Опустил руки, обвёл взглядом конюшню. Тия и братья по–прежнему смотрели на него, и в глазах благородных зверей было человеческое понимание. Арга тяжело вздохнул. Тыльной стороной ладони он потёр лоб и прислонился плечом к опорному бревну между стойлами Сатри и Ладри.

— Ни одной ошибки… — вслух проронил он. — Что мне делать, отец? Вспомни о нас в садах вечной юности, Фрага, обернись к нам… Что сделал бы ты на моём месте?

По полу скользнула лёгкая тень, послышался шорох: где–то под крышей птица вылетела из гнезда. Высоко в небе разошлись облака. В чердачное окно заглянуло солнце. Протянулся тёплый косой луч. В нём плясали пылинки. Молча Арга смотрел в этот свет, замерев от странного чувства.