Ольга Онойко - Люди Весны

«Тьма, — думал Арга. — Сплошная непроглядная тьма». Он вспомнил письмо Тегры. Среди цанийских купцов не один Шанор был бесчестным и беспощадным убийцей. Уже под властью весенних нашлись те, кто убил своих жён — тех жён, что совсем недавно согласились на обряды примирения. История Кастариана казалась самой мрачной, но это была одна из историй Цании. Она ужасала. Удивляться ей не стоило.

В задумчивости Арга начал стряхивать снег с гривы и плеч Тарии. «Сумеет ли Ниффрай совладать с этим городом? — спрашивал он себя. — Или это по силам одной лишь Леннай? Снова и снова я уступал и щадил. Может, следовало остановиться раньше? Казнить злодеев. Спасти невинных. Спасти Каудрай…» Тария стояла понуро, чувствуя, как темны его мысли. Эрлиак терпеливо ждал.

— Что за человек рассказал тебе всё это? — спросил Арга.

— Он просил не называть его имени. Я исполню его просьбу. Но, если на то пошло… — Эрлиак вздохнул. — Мужчина, родом из Лесмы, служил разнорабочим. Немного плотничал, помогал старшему конюху, ездил с поручениями. Это его и спасло. Домашних слуг Кастариан предпочитал устранять… надёжней.

— Не Азарину ли он поручал это? — пробормотал Арга.

Эрлиак молча кивнул.

— Мрак, — сказал Арга вслух. — Глупо, конечно… Но ведь они почти успели войти в легенды. Кастариан и Азарин, самые доблестные из цанийцев. Единственные достойные противники. Теперь даже я чувствую себя обманутым.

— Храбрости, Арга, не всегда сопутствует благородство. Редко кто обладает всеми достоинствами сразу. И таких людей помнят веками.

— Да.

— Рабочего легко найдут, если ты прикажешь. Но я прошу оставить его в покое. Подтверждение его словам получить просто: старшие сёстры Тиннеризи повторят их.

— Да, — повторил Арга. — Теперь мне ясны побуждения Шанора. Он спасал сына. Но чего хотела Миллеси?

— Хотела? — переспросил Эрлиак. — Думаю, она хотела жить в мире, передать дела Дариану и радоваться, наблюдая за возвышением Тиннеризи. Её мечты не сбылись.

— Кто ей угрожал?

— Это мог быть любой из отцов Цании. Сколь мало было врагов у Велестерана, столь много их было у Кастариана. На Миллеси не обращали внимания, пока…

— Пока все мы разом не начали осыпать милостями её дочь.

Сказав это, Арга закончил тихим ругательством. Отвращение к цанийским интригам росло и росло в нём, и, казалось, не могло стать больше. Эти люди будто и воды не могли выпить без сговоров и тайной вражды.

— Боюсь, дело не в этом, — сказал Эрлиак.

— А в чём?

— В последнее время иноки–обвинители трудятся днём и ночью. Цания такова… — Эрлиак поморщился, — многие годы здесь убийства женщин расследовались… не так пристально, как убийства мужчин.

— Омерзительно.

— Преподобный Судья вызывал к себе старшего обвинителя. Говорят, Судья даже кричал на него. И, по слухам, рука его в тот час лежала на Правде Лаги.

Арга моргнул. На миг у него закружилась голова. Невольно он опёрся на бок Тарии. Та переступила передними копытами и подняла взгляд на Эрлиака.

— Обвинители явились к женоубийцам, — продолжал Эрлиак. — Но этим не кончилось. Иноки стали поднимать старые дела. И одним из первых обратились к делу Аннеси Шанор. Ведь его замяли только из уважения к старой фамилии. Многие догадывались, как и отчего погибла девочка.

— То, чего боялся Кастариан…

— Теперь этого боялась Миллеси. — Эрлиак помолчал. — Для неё существовал только её сын. Кто–то явился к ней и пообещал, что Шаноров оставят в покое, если она… проявит самоотверженность.

«Проклятье, — Арга сжал кулак. — Проклятье. Неужели я…» Дальше он не мог даже думать. Тария повернула голову и коснулась его щеки мягкой мордой. Эрлиак смотрел с печалью.

— Но почему ей указали на Каудрай? — выговорил Арга наконец. — Не на меня? Не на тебя?!

— Полагаю, оттого, что Каудрай была главой Цветения. Она правила всеми фадаритами в этом мире под солнцем.

— Так могла думать Миллеси. Но не те, кто направил её руку. — Арга тяжело взглянул на священника.

Эрлиак нахмурился.

— Я пытаюсь думать так, как могли бы думать эти люди, — медленно проговорил он. — Это трудно. Очень трудно. Единственный ответ, который я вижу… Что заключалось для нас в Святейшей Каудрай, Арга? Что невозможно или почти невозможно заменить?

— В ней заключалось стремление к миру.

Арга сказал это не задумавшись и тотчас понял, что далёк от истины. Мира хотели многие. И среди могущественных весенних нетрудно было назвать их — Фраян Лакенай, Даян Арифай, Риян Риммнай. Эрлиак не стал указывать ему на ошибку.

— Не только, — сказал он. — Каудрай правила долго. Все знали о её мудрости и доброте. В молодости она была подругой святого. Благодать Лаги лежала на ней, а с нею благодать самой Фадарай. Вот что мы утратили, Арга. Уверенность в том, что благодать с нами.

Арга молчал. Ему тоже было нелегко мыслить так, как советовал Эрлиак. Но мало–помалу он начинал понимать.

— Казалось, Фрагу невозможно заменить, — Эрлиак заговорил тише. — Однако ты принял власть и взял Цанию. Заменить тебя было бы трудно. Но весенние нашли бы нового сильного вождя. Заменить меня может любой священник, способный думать и говорить. Таких сотни. Только Каудрай была единственной.

— Всё это сложно.

— Сложно и скрыто от наивных глаз. Чтобы разбираться в столь высоких материях, нужно быть человеком не только умным, но и тонким. Быть может, стоит присмотреться: кто из важных цанийцев любит книги, ценит искусство?.. Нет, Арга, это не намёки, а лишь домыслы. Я не знаю имён.

Помедлив, Арга сказал резко:

— Но на почётное место у врат церкви Миллеси поставил ты.

— Да, — столь же резко ответил Эрлиак. Он почти огрызнулся. Это было настолько не свойственно ему, что Арга опешил. — Да, это был я. Полагаю, я достаточно проклинал себя за это!

Вспышка гнева рассеялась так же быстро, как разразилась.

— И больше всего, — закончил священник, — меня гнетёт то, что я пошёл против голоса сердца.

Арга посмотрел непонимающе.

— Лесстириан попросил меня оказать Миллеси эту милость, — объяснил Эрлиак. — Мне не понравилась его просьба. Она казалась бессмысленной. Но он так хлопотал о своей ученице… — Эрлиак махнул рукой.

«Маррен сказал, — вспомнил Арга, — что просьбы Лесстириана приведут к беде». Его охватила вдруг странная слабость — не духа, но тела. Как будто распалась шнуровка латных доспехов; распутался узел, стягивавший его воедино. Прояснились причины, а последствия открылись с иной стороны, и Арга понял, сколь призрачной была его власть над событиями. Он отправился в храм Джандилака за приговором Маррену — но там и тогда приговор был вынесен Каудрай… Ими всеми управляла судьба.

Бессилие пришло — и ушло. Арга снова вспомнил о названом отце. Сколько раз в жизни Фрага Непобедимый испытывал те же чувства, что Арга сейчас? Воля Фраги одолевала их. И сын его сумеет с ними управиться. Это долг вождя — отринуть сомнения и сражаться с судьбой, так же, как сражаться с врагами.