Ольга Онойко - Люди Весны

Лакенай покачала головой.

— Арга, в Цанийской Коллегии нет женщин.

Арга поперхнулся. Светлая коса посланника длиной и пышностью могла поспорить с косой Лакенай.

— Сколько же ему лет?

— Вряд ли более двадцати.

— Тогда это вдвойне странно.

— Те, кто живёт мало, — сказала Лакенай, — вынуждены быстро взрослеть. Чтобы учиться магии, необходим не только природный дар, но также глубокий и быстрый ум. Старшие магистры поддерживают щит, им нельзя отвлечься. Они отправили к нам лучшего из тех, кого могли освободить. Думаю, это не по годам мудрый юноша.

День разгорался и обещал быть погожим. Под лучами солнца магический щит был почти не виден, лишь на границах его свет распадался на множество радуг. С Милефрай прилетал свежий ветер. Осень чувствовалась в воздухе. Арга вышел из шатра и выпрямился, уперев руки в пояс. Боковым зрением он видел, как окрест шатра собираются люди — офицеры, маги, священники. Любопытные коневолки тоже подходили поближе, иные успели затесаться в толпу. Сатри и Ладри были здесь, но Арга и его дела, вопреки обыкновению, их не интересовали. Оба брата смотрели только на Тию, мышастую волкобылу Лакенай.

Лакенай встала и прошла вперёд.

Говорки стихли. Стало слышно, как ветер треплет тяжёлую ткань шатра.

Лакенай прочнее перехватила свой посох и установила его перед собой. Отступив на шаг, Арга покосился на неё с любопытством: губы Лакенай раскрылись, заклинание сорвалось с них. По спине Арги пробежал холодок. Начиналась беседа магов, доступная только им.

У посланника не было посоха. Остановив кобылу, он поднял руки, показывая, что кисти закованы в металл. Арге доводилось видеть подобные «украшения» вблизи — каждый палец охватывало массивное кольцо, цепочки соединяли кольца с браслетами. Ограничители редко делали полностью свинцовыми, разве что для преступников. Обычно свинцовые шарики оправляли в сталь или серебро так, как в настоящих украшениях оправляют камни. В действительности ограничители не лишали мага всех его сил. Как понял Арга из рассказов Лакенай, свинец только нарушал потоки магических энергий и делал их непредсказуемыми. Попытка сотворить заклинание в ограничителях могла закончиться чем угодно — чаще всего увечьем для самого мага.

Лакенай церемонно склонила голову и медленно, очень медленно положила посох перед собой на траву. Выпрямившись, она развела руки в стороны — жестом, каким приглашают в дом гостя.

Белая кобыла под магистром вновь двинулась вперёд. Вскоре она учуяла коневолков, испугалась и заартачилась. Цаниец не стал её понукать. Остановив её, он спрыгнул на землю и пошёл пешком. Один из слуг перехватил поводья. Торговец и юрист тоже спешились и заторопились следом за магом. Слуги остались на месте.

Вблизи цаниец казался совсем юным. У него будто и борода ещё не росла. Тонкие черты лица и большие дымчатые глаза делали его похожим на девушку. Он поклонился и вновь показал окованные руки.

— Моё имя Лесстириан, — сказал он. — Магистры Коллегии и городской совет поручили мне говорить от имени жителей Цании. Мои слова подтвердят почтенный Нарен, второй после главы Союза гильдий, и преподобный адвокат Ульзар. Шестеро наших сопровождающих из числа стражей Коллегии не будут говорить и останутся в отдалении.

Арга ответил поклоном.

— Магистр Лесстириан? — уточнил он.

— Не магистр, только кандидат.

Лакенай забрала свой посох и вернулась в кресло. Арга помедлил.

— Инн Лесстириан, — размеренно проговорил он. — Я — Ториян Арга из дома Ториян, прозванный Аргой Двуконным. Я буду говорить от имени всех Людей Весны и Воспринятых Цветением. Мои слова подтвердят Фраян Лакенай из дома Фраян, известная как Золотая Лакенай и Убийца Чумы, прелат Цветения святой отец Эрлиак и сам Даян Фрага из дома Даян, прославленный как Фрага Непобедимый.

— Мы почитаем Фрагу, разбившего Чёрную Коллегию, — сказал Лесстириан. — Несмотря на то, что ныне он наш злейший враг.

Лицо его потемнело при этих словах. Арга услыхал, как позади шепотки пронеслись по толпе — будто порыв ветра. Коневолки зафыркали.

— Согласно обычаю, — сказал Арга, — инн Лесстириан, я предлагаю тебе вкусить обрядового вина.

— Согласно обычаю, инн Арга, я принимаю твоё предложение.

Как и сам Арга, цанийский маг только пригубил чашу. Поставив её на стол, он сложил на груди руки в тяжёлых «украшениях». Спутники его замерли как тени. Они избегали встречаться глазами с весенними и смотрели в землю. Оба были старше Лесстириана по меньшей мере вдвое, а то и втрое, но казалось, что они пытаются спрятаться за его спиной. Сам маг выглядел спокойным. «Любопытно», — подумал Арга. Он знал, что магия не терпит несдержанности, но здесь крылось нечто большее. Трое послов являли собой расстановку сил за стенами осаждённого города. Власть Коллегии приближалась к абсолютной.

— Нам бесконечно печально быть врагами столь благородных людей, как весенние, — сказал Лесстириан. — Ещё жива память о том, как люди богини Фадарай были величайшими защитниками мира.

— Мы по–прежнему стремимся к миру, — ответил Арга. — Рангана, Анкорса, Лесма, многие другие земли и города признали верховную власть Аттай и приняли Цветение. Закон и благополучие царит в них. Никто не пострадал.

— Никто? — Лесстириан смотрел Арге в лицо, взгляд его был твёрд и холоден. — Я знаю учение фадаритов, а если упущу что–то, преподобный поправит меня. Нельзя насильно ввести человека в число Воспринятых.

— Это так. Воспринятыми становятся по доброй воле.

Уголки губ цанийца дрогнули, но это не было улыбкой.

— Прости мне дерзость, инн Арга, но обеты Воспринятых тяжелы и часто мучительны, а отступление от них жестоко карается. Пытаюсь и не могу поверить, что сотни тысяч человек на пути вашего войска приняли их по своей воле.

— Прощаю, инн Лесстириан, поскольку ты, по всей видимости, был введён в заблуждение. Воспринятые ныне исчисляются тысячами, а не сотнями тысяч, и наша Церковь никому не навязывает обеты.

— Что тогда означают слова «принять Цветение»?

— Жить по законам Цветения. Они не требуют становиться фадаритом. Фадарай не нуждается в поклонении и жертвах. Она желает лишь свободно дарить свою милость всему миру, ибо она есть весна.

— Миру, подвластному Людям Весны?

— Миру, где никто не вправе отнимать у другого свободу, любовь и силу.

Лесстириан опустил голову. Арге показалось, что он побледнел.

Боковым зрением он видел, как улыбается Эрлиак, и улыбка ему не нравилась. Арге не по душе было повторять доводы, которые он сотни раз слышал от простых священников и от самого Эрлиака. Этим доводам сравнялось уже несколько веков. Но их ждали зрители, их требовал церемониал. «Хитёр ты, Фрага, — мысленно сказал Арга, — уступил мне право разводить болтовню».