Галина Липатова - Мне отмщение

Морган держал иллюзию всеми силами, и сбросил ее лишь когда оказался рядом с королевой.

Толпа ахнула в удивлении, Тианна же сразу узнала его – видела уже глазами Амнэр.

‒ Убейте его, ‒ коротко приказала она мыслеречью, обращаясь ко всем присутствующим. Толпа пришла в движение и приблизилась к ступеням. Морган поднял руку, другой сжимая рукоять Левого Близнеца, глаза его полыхнули огнем бешенства и тяжелая, страшная сила разлилась по двору, давя на всех присутствующих и перебивая поток мыслеречи королевы. Сайнды остановились, ослепленные болью.

‒ Убить меня – значит убить законного короля, ‒ сказал Морган. Две жрицы, застывшие возле Тианны, в ужасе смотрели на него. Но обращался он не к ним.

‒ Ведь правда, тетушка Тианна? ‒ Морган обратил свой страшный взгляд на королеву, но она легко выдержала удар и попыталась ударить в ответ. Бесполезно. Знаменитое раэтское бешенство стало щитом от сайндской магии, но вот насколько долго он мог бы выдерживать удары королевы? Морган не знал.

‒ Раэтское отродье, ‒ прошипела Тианна. ‒ Как жаль, что я опоздала и не придушила тебя в колыбели лично. Своими руками…

‒ Сталось так, как сталось. Ты сама создала свою погибель, тетушка. Убийца моей матери, убийца Авэлор.

Жрицы чувствовали, что он говорит правду. Они видели в нем королевскую кровь – прямо сейчас он был внутри Сайндарикарил, потому что совсем неподалеку в одной из комнат постоялого двора лежала в полузабытьи Амнэр. Юная жрица не забыла, как королева пыталась разменять ее родной Дарион на жизнь Моргана… и не хотела больше служить Тианне. Потому позволила Моргану войти в Сайндарикарил через себя.

‒ Моя королева, ‒ обратилась одна из жриц к Тианне. ‒ Моя королева, в Сайндарикарил никто не может лгать. Мы видим, что он говорит правду.

‒ Может, ‒ криво усмехнулась Тианна. ‒ В Сайндарикарил можно лгать.

‒ Конечно, ‒ Морган извлек Правый Близнец. ‒ Но лишь королеве и ее наследнику это доступно, потому что они – сердце Сайндарикарил. Узнаешь этот клинок, тетушка?

Она узнала. Узнали и жрицы. Пусть он был перекован и переделан, но вложенные в него чары по-прежнему оставались всё теми же. И он в их глазах оставался Серпом Луны, оружием сайндских королей, реликвией, пропавшей со смертью Авэлор.

‒ Мать отдала его мне, а меня спрятала от тебя, милая тетушка, ‒ оскалился Морган. ‒ Теперь я пришел предъявить его. И свои права.

По толпе у подножия лестницы пошел гул: сайнды не знали, как быть. Кому верить? Те, кто владел силой, чуяли, что происходит что-то страшное. Но никто не мог подняться по лестнице – мешал заслон силы. Кто поставил его? Сам Морган не знал – но вряд ли королева. Скорее всего, жрицы. Он посмотрел на них, и понял: да, они. Возможно, они и раньше не доверяли королеве, а теперь, почуяв в нем кровь Авэлор и увидев королевский клинок, решили оставить всё на суд богов.

Эту догадку подтвердила верховная жрица. Она выступила вперед, и Морган почувствовал движение сил – она прикоснулась ко всей сети Сайндарикарил:

‒ Я вижу волею богов, что сей полукровка – сын Авэлор. Что меч, предъявленный им – Серп Луны. Но вину королевы Тианны определить не может никто, кроме богов. Суд богов решит, на чьей стороне правда.

Жрица отошла в сторону. Морган чувствовал, как Сайндарикарил пришли в волнение. Такое – суд богов с участием короля или королевы, да еще и с обвинением в убийстве – случалось нечасто. Но никто не усомнился в правоте верховной жрицы Сайнда. Для сайндов ее воля и ее решение были важнее, чем воля и решение королевы или короля. Жрица – первая после богов. Королева – лишь вторая. И если полураэт прав, и Тианна виновна в смерти Авэлор… терпеть на троне убийцу, замаравшуюся в родственной крови, нельзя. Выходит, трон и так был осквернен, а эта мысль для сайндов была нестерпимой. Слишком много столетий подряд они обожествляли многих из тех, кто занимал этот трон, и он стал для них священным.

Мысль о том, что на трон может сесть полураэт, который, возможно, в поединке сейчас убьет королеву Тианну… эта мысль тоже казалась сайндам страшной и неприемлемой. Морган это чувствовал тоже. Но на это ему было наплевать.

Он отстегнул с пояса ножны Правого Близнеца, вложил в них клинок и положил у ног Богини:

‒ Возьмет его тот, кто победит.

Жрицы снова переглянулись. Морган почувствовал изменения в Сайндарикарил: они расценили это как его решение полностью положиться на волю чужих для него богов. Пусть так.

Он вынул из ножен Левый Близнец, из темной стали, на лезвии сверкающей белым, с рукоятью, украшенной морионами.

‒ Это меч моего отца. Когда-то мой отец поклялся, что его меч попробует сайндскую королевскую кровь. Я выполняю эту клятву, ‒ и он провел ладонью по лезвию. Белый блеск лезвия затуманился алым. Морган согнал кровь с клинка пальцами, вложил в ножны и окровавленной ладонью провел по лицу, оставляя алые полосы.

‒ Тебя я сражу так же, как ты убила мою мать, ‒ сказал он, глядя в лицо королевы. И ударил – всей мощью своей силы. Всем, чем он был сам: и сайндским холодным рассудком. И пламенным раэтским безумием. И ненавистью. И жаждой мести. Болью и злостью.

Наверное, это даже поединком нельзя считать – королева оказалась перед этим бессильна. Он с удовольствием ломал ее защиту, словно тонкий осенний ледок, входил в ее разум, снося там всё и наполняя ее душу черным отчаянием, страшным безумием, обжигающей яростью.

Когда волна схлынула, Морган ощутил себя совсем пустым. Королева бездыханной лежала у его ног. Месть свершилась.

Тишина.

Народ молчал, осмысливал произошедшее. Жрицы молчали, размышляя, что же теперь делать. Сайндарикарил молчали, растерянные и оглушенные отзвуком этого поединка.

Морган подошел к статуе, взял Правый Близнец и прицепил на пояс. Слизнул все еще сочащуюся из пореза на ладони кровь.

«Почему такая пустота? Месть должна радовать, приносить утешение… почему так пусто?» – подумал он. «Майринта… ты получила свою жертву. Но что дальше?»

«Спрашивай не у меня, Ворон Оккинсета», - ответила богиня голосом Пиниэты. ‒ «Твоей жертвой я довольна. Но я больше не веду тебя. Ты вышел из тени моих крыльев, осталось лишь мое безумие, но оно всегда будет с тобой».

Это было так. Месть свершилась, долги выплачены. Милость Майринты к мстящим действует лишь пока не свершится месть, пока богиня не получит свою жертву.

Морган оглядел храм, молчаливую, ошеломленную толпу внизу, безучастных жриц. Прикоснулся к сети Сайндарикарил и почувствовал там то же. Посмотрел на королеву, лежащую у его ног. Она была несомненно мертва: поблекла, потускнела, как это и бывает с мертвыми сайндами.

‒ Воля богов свершилась, ‒ сказала верховная жрица. ‒ Мы же остались без королевы. Ты… Морган, сын Авэлор, первый в ряду наследников. Мы не можем отказать тебе в праве, которое есть у тебя от рождения. Неси свой венец, если сможешь выдержать его тяжесть.