Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

— Наполовину…

— Я не уверен, простила ли она…

— Не теряй надежду. Может, вы еще встретитесь…

— Встретимся — в конце Времен…

— А ты будешь дожидаться, сложа руки, в развоплощенном состоянии?

— Так ближе…

— Короткий путь не всегда самый краткий. Не теряй веру. С твоей родословной — что Лютиэнь, что Эльвинг…

— С чего ты вообще взялся меня утешать?! Кто я тебе?

— Не знаю. С тобой интересно побеседовать.

— О чем со мной беседовать…

— О многом. Ты видел гибель и разложение оплота Светлых в Средиземье, ты видел, как кончается эпоха магии… И, как это ни странно тебе покажется, у нас много общего…

— У недомайа с Валой?

— Меня тоже называли рабом…

— Но я им — был…

— Прости… Но, право же, различие несущественное.

— Ничего. Не стоило обращать внимания. Видишь ли, мне нечего особенно рассказать. Да и грядущая эпоха людей не внушает оптимизма. Так что… Невелика радость от бесед со мной — а тебе и так несладко.

— Я привык.

— Если вас дракон задавит, вы тихонько вскрикнете. Раз задавит…

— Два задавит, а потом — привыкнете… — Аллор явственно расслышал усмешку в голосе Мелькора.

— Именно. Откуда?

— Не помню, еще в Аст Ахэ кто-то сказал… Вот что я тебе скажу: воплощайся. Не дожидайся, пока заставят — а они заставят. Зачем тебе нарываться?

— Это я слышу от Валы-мятежника?

— Ты умеешь быть гибким — называй это как хочешь. Не всегда проще идти напролом. У тебя есть цель, а добиваться цели ты умеешь.

— Ну и куда я сунусь? Мне надоело служить…

— В крайнем случае, назовись учеником Намо или Ниэнны. Или Ирмо. Они не будут дергать тебя. Ирмо мечтателен, Ниэнна не злая, а Намо, похоже, уже проникся к тебе приязнью. А там…

Раздались шага. Аллор обернулся. На пороге стоял Намо.

— Приветствую тебя, Намо, — сказал он вслух.

— Удачи тебе, Вольнодумец, — послышался в сознании голос, которому почему-то хотелось доверять.

— О чем задумался? — спросил Намо.

«…В мысли лезть не пытается», — отметил Аллор про себя.

— Так… Осмысливал прочитанное — грустно. Не смог я в свое время понять Гортхауэра… Может, он был бы хоть немного другим…

— Ты тоже был другим. Да и вряд ли тебе это могло быть по силам…

— Учитывая, насколько мне было на всех наплевать, кроме собственной персоны…

— Не верится. Может, ты наговариваешь на себя?

— Хочешь, поройся в памяти — той, нуменорских времен?

— Не боишься, что лишнее вычитаю?

— Мне показалось, что доносы — не твоя стихия…

— Спасибо. Что же, прикрой глаза…

Намо положил руку на голову призрачного майа и углубился в тайники памяти. За секунду до этого Аллор попытался облечь недавний мысленный диалог в форму размышлений — мало ли что пригрезиться может…

Перед Намо проходили картины Нуменора. Роскошные замки, море, сверкающие мрамором пристани… Рабский труд за блестящими фасадами, утонченный разврат, почти невинная — по степени невосприятия ее как чего-то из ряда вон выходящего — жестокость. Странные не то игрища, не то действа — вызывающие, бесшабашные. Стражники, разгоняющие дерзких, — и они же, униженно извиняющиеся: «…Простите, ваша светлость, не признали». Картины, полные странных тварей, линии — в них какая-то болезненная жесткость… Менельтарма, усеянная причудливо одетой публикой, пьяной и одурманенной, пытающейся изобразить нечто, напоминающее поклонение Валар. Горы фруктов, пьяные голоса, исполняйте хвалебные гимны вперемешку с чуть ли не уличными куплетами. Красивые, но какие-то безумные танцы. Среди бешеной пляски мелькает лицо со знакомой насмешливо-надменной улыбкой. Холодные, опустевшие от дурмана глаза… Помпезный храм — толпы жертв, кровь, льющаяся в золотые чаши, изящный серп, перерезающий горло. Палец, на котором простое, но элегантное кольцо с обсидианом, окунается в кровь и скользит к узким, чувственно изогнутым губам. Высокомерно-отстраненно взлетевшие брови. Брезгливая гримаса. Мрачный взгляд Золотоликого… Причудливые оргии. Фигуры, летящие с башен… И наконец усталый, потрепанный жизнью человек, распростершийся у ног нечеловечески красивого создания в окружении темных силуэтов…

Намо прекратил чтение: в конце концов, сколько можно копаться — захочет, сам еще что-то расскажет.

Взглянул на Аллора — тот сидел, опустив голову. Почувствовав взгляд Валы, поднял глаза:

— Располагающая личность, не правда ли?

— Сейчас ты иной. И нечего тебе сидеть тут как в заточении: из тоски это тебя не вытащит, к цели — не приблизит. С плотью ты обретешь новые силы, и может, кто-то еще в Валиноре постарается тебе помочь. А жить можешь у меня, если захочешь, — хоть здесь. Правда, это было некогда местом заключения Мелькора — но тебя это, похоже, не смущает? Впрочем, ты чем-то напоминаешь его… Так или иначе, я буду рад помочь.

— Отчего же?

— Не знаю пока. Какое-то предчувствие…

— Наверное, ты прав. Хватит отсиживаться — будь что будет. Я смогу сделать это сам?

— Я подскажу. Сосредоточься, вспомни себя. Готов? Произнеси заклятие образа — повторяй за мной.

Аллор повторял странные слова, казалось, рождавшиеся в глубине сознания, кажущиеся удивительно знакомыми. Что-то менялось, возвращались ощущения. Хорошая зрительная память услужливо вызывала к жизни многочисленные отражения в зеркалах — все отчетливей.

— Ну вот, теперь — закрепление… — донесся голос Намо.

Произнеся заклинание, Аллор открыл глаза. Вокруг все неуловимо изменилось: он давно уже не видел — так. И волна забытого навалилась, закрутила его, как обрывок пергамента. Резанул легкие воздух, холодным дуновением сквозняка обожгло кожу, тело словно вырезали из окружающего пространства… Даже тусклые цвета и приглушенные звуки старой темницы обрушились на голову градом пестрых осколков.

Майа снова зажмурился и сжался в комок на полу, стиснув руками виски.

Впрочем, спустя мгновение он уже вполне овладел собой и встал. Комната качнулась перед глазами, и майа оперся о край стола. Намо хотел поддержать его.

— Спасибо, я справлюсь… — Аллор стоял перед ним, непринужденно облокотившись на спинку стула, — нагота, похоже, нуменорца не смущала. Намо усмехнулся:

— Как себя чувствуешь?

— Чувствую… вот именно: чувствую. А… зеркала здесь нет?

— Отчего же. — Вала указал на стоящий в углу овал. Это и впрямь было зеркало, только пыльное. Да и будь оно чистым, новоиспеченный майа до этого момента не углядел бы там ничего — по известным причинам. Аллор придирчиво осмотрел себя, словно примерял обновку. Удовлетворенно кивнул:

— Похож…

— Ты не польстил себе, — улыбнулся Намо. — Впрочем, это было бы нелегко.

Бывший человек действительно был красив необычной, несколько болезненной красотой — изящно-хрупкая, стройная фигура, узкое лицо с заостренными аристократическими чертами, несущими печать утонченного вырождения, хищно и в то же время иронично изогнутые губы, причудливо изломанные брови, временами придающие лицу выражение высокомерного удивления, и — приподнятые к вискам глаза, похожие на редкий камень, меняющий цвет от светло-голубого до почти фиолетового, кажущиеся холодными и насмешливыми, чуть прикрытые веками и длинными густыми ресницами. Пышные, волнистые черные волосы облаком окутывали голову, падая на плечи. Кровь Перворожденных ясно читалась в облике последнего нуменорца.