Алина Лис - Путь гейши

Какая идиотка завязывала на Мии пояс так, что его невозможно развязать? Акио дернул и выругался — узел под пальцами в ответ затянулся еще туже.

Нет, так нельзя. Он слишком спешит. Мгновения наслаждения надлежит вкушать, а не заглатывать.

— Повернись, — приказал он.

Узел не спешил поддаваться. Акио справился бы с ним быстрее, если б смог оторвать взгляд от тонкой девичьей шейки в вороте кимоно.

Как светится в полумраке ее бледная кожа! Она такая гладкая на ощупь, нежнее самого дорогого шелка.

Он не выдержал, припал к ней сзади, лаская губами оголенную шею. Мия вздохнула — негромко, но этот вздох, глубокий и возбужденный, какой-то очень женский, снова чуть не заставил его утратить контроль.

Пояс наконец уступил напору и скользнул вниз. Акио просунул руку под кимоно и снова чуть не выругался от разочарования.

— Сколько на тебе одежды!

— Я сниму, — пробормотала девушка прерывающимся голосом, но Акио отвел ее руки.

— Хочу сам.

Он делал это медленно, лаская Мию губами, руками и даже взглядом. Наконец полупрозрачная нижняя рубаха полетела в сторону, и Мия осталась обнаженной, если не считать смешного камушка на цепочке.

Инстинктивно она попыталась прикрыться, но Акио не дал. Перехватил ее запястья одной ладонью и вздернул, заставляя поднять руки над головой.

Мия стояла перед ним нагая и беззащитная. Теплый свет светильников гладил матовую кожу, подсвечивал соблазнительные изгибы тела, подчеркивал миниатюрность девушки, ее неискушенность и слабость рядом с мужчиной.

У Акио перехватило дыхание, такой прекрасной она показалась ему в эту минуту. Он не мог отвести взгляда от приоткрытых влажных губ, совершенных полушарий груди, плоского живота, округлых бедер, тесно сдвинутых ног.

Сумерки не смогли скрыть краски смущения на щеках, шее и даже груди девушки. Акио всегда возбуждала ее стыдливость. Целомудрие и чувственность — сочетание, от которого любой мужчина утратит разум.

Девочка-женщина. Покорная и пылкая.

Ему захотелось распустить ее волосы, увидеть, как черные волны медленно скользят по плечам, оттеняя белизну кожи. Он выпустил ее руки, но она осталась стоять, держа их сведенными над головой в жесте открытости и подчинения. Только покраснела чуть сильнее.

Мии казалось, его взгляд греет и плавит кожу. Было стыдно и безумно хорошо, хотелось, чтобы он всегда смотрел на нее так. Ощущать себя рядом с ним слабой, зависимой, но при этом сознавать свою особую власть над этим мужчиной.

Он потянулся, чтобы вынуть шпильки из ее прически, и Мия поймала его взгляд. Синие глаза казались почти черными из-за расширенных зрачков.

— Я вам нравлюсь? — Она знала, что нравится, но хотелось услышать это от него. Столько раз, сколько ему не надоест повторять.

— Очень.

Одно простое слово, но от того, как он произнес это слово, внутри Мии что-то сладко и тревожно сжалось.

Ей вдруг захотелось стать для него особенной. Пусть Акио Такухати — опытный мужчина, пусть у него были десятки, даже сотни женщин, Мия станет лучшей. Незабываемой, единственной.

Сейчас все как будто подчеркивало их неравенство. Одетый взрослый мужчина — высокий, мускулистый, опасный. И обнаженная юная девушка — миниатюрная, тоненькая и гибкая, словно ивовая лоза.

Мии захотелось как-то выправить баланс. Доставить ему наслаждение, заставить задыхаться от ласк и молить о продолжении. Не только отдаться полностью, но и почувствовать, что он всецело принадлежит ей.

— Можно я тоже вас раздену?

— Нужно.

— Только не мешайте мне, хорошо? Вы любите делать все по-своему, но я тоже хочу сделать вам приятно. Вам понравится, правда. Меня учили…

Акио ласково провел пальцем по ее нижней губе.

— Ну покажи, чему тебя научили, лучшая ученица.

И Мия показала.

Она не просто помогала избавиться от одежды, но ласкалась, гладила его тело ладонями, целовала и прикусывала кожу. Искала чувствительные точки, с восторгом ощущая, как он — такой мощный и опасный — вздрагивает и замирает под ее ласками. Власть над этим красивым и сильным мужчиной пьянила, сводила с ума.

С жадным трепетом Мия ловила смену ритма дыхания, подмечала, как чуть напрягаются мышцы в ответ на ее прикосновения. Ей хотелось довести его до неистовства, подарить наслаждение, подобного которому он никогда не испытывал с женщиной.

Когда он остался полностью обнаженным, она встала на цыпочки, потянулась к шнурку в его волосах. Он улыбнулся — очень мягко — и спросил, почти касаясь губами ее губ:

— Что ты хочешь сделать?

— Распустить.

Он позволил ей это сделать. Черные пряди упали на спину, разметались по плечам.

Вместе с одеждой как будто рухнули преграды. В комнате уже не было даймё и наложницы, самурая и гейши. Остались только мужчина и женщина — обнаженные, как в миг рождения, открытые друг другу полностью.

Акио подхватил девушку на руки и уложил на постель, осыпая поцелуями. Закинул ее ногу себе на бедро, намекая, что устал ждать и прелюдия не будет долгой.

Ей хотелось этого. Тело почти умоляло о вторжении. Отдаться ему, почувствовать на себе и внутри. Но Мия подумала, что все женщины, которыми он обладал, были такими — молчаливыми, покорными, действующими по его воле. И не захотела становиться одной из них.

Она уперлась ему в грудь ладонями, попыталась отодвинуть. Это было все равно что двигать скалу. Кажется, он даже не заметил ее усилий.

— Нет.

— Что значит — нет? — прорычал Акио, оставляя багровый засос на тонкой шейке.

— Пожалуйста, не так.

— А как? — Он остановился, нависая над ней. — Чего ты хочешь, Мия?

— Позвольте мне самой! Я хочу доставить вам удовольствие.

Он выглядел удивленным, и Мия заподозрила, что для него куда привычнее дарить ласки, чем принимать. Акио слишком любит все контролировать, чтобы позволить кому-то решать даже в такой малости.

Но он все же подчинился мягкому нажиму ее рук, лег и полностью отдался прикосновениям девушки.

Желтые блики огней плясали на рельефном теле, Мия потерлась щекой о его грудь, вдыхая мускусный запах — запах хищника. С поцелуями спустилась ниже, вдоль дорожки коротких черных волос внизу живота. Уже без страха, но с внутренним трепетом сама положила ладонь на возбужденную плоть, чуть сжала, двинула рукой, с жадностью вглядываясь в его лицо. Акио прикрыл глаза и тяжело выдохнул сквозь зубы. Это вдохновило, Мия опустила голову, коснулась зубами бархатистой кожи.

Она пустила в ход все свое искусство «игры на флейте». Ласкала губами, язычком, меняла ритм, впускала его то почти на всю длину, то совсем неглубоко. И дважды, почувствовав, что он близок к пику, останавливалась, чтобы надавить на определенную точку. Как учила делать госпожа Оикава, чтобы продлить наслаждение.