Алина Лис - Путь гейши

— В Тэйдо? И ваш брат тоже там?

— Да. Что тебя удивляет?

— Разве это не опасно?

— С чего ты решила, что в столице опасно?

Девушка напряглась. Вот он — шанс. Она уже несколько дней думала, как бы начать этот разговор.

Лишь бы даймё не рассердился…

Он стал совсем другим в последние дни. Разговаривал с Мией ласково, подшучивал. И часто улыбался — не кривой высокомерной улыбкой, а какой-то новой, незнакомой. Она делала Акио моложе и привлекательнее. Слуги поговаривали, что господин изменился — не узнать.

Лишь бы не оттолкнуть его, не испортить все! Но как промолчать, когда слова так и жгут язык, а мысли не дают спать спокойно?

— С того, что вы собираетесь бунтовать против сёгуна! — выпалила она и зажмурилась.

Он замер.

— Почему ты думаешь, что я собираюсь бунтовать? — медленно спросил он.

Мия вздохнула и развернулась, рискнув взглянуть ему в лицо. Нет, даймё не сердился. Только взгляд его стал очень внимательным и настороженным. Опасным.

Она заговорила, пряча нервозность за деловым тоном:

— За последние месяцы вы приняли присягу почти у пяти тысяч самураев. И это сейчас, когда вот-вот мирный договор с Самханом будет закреплен браком. Другие кланы пытаются снизить расходы на армию, а вы берете под покровительство их бывших вассалов. Вы привечаете ветеранов, приглашаете их переезжать на Эссо вместе с семьями. Формально они — ронины, но помнят вас как командира. Любой, если начнется война, пойдет воевать за вас. За последний месяц увеличились налоговые выплаты от гильдии оружейников, значит, им пришли крупные заказы. У кого, кроме вас, на острове достаточно денег, чтобы купить столько оружия? Новые складские помещения в Асикаве. Новые казармы. Вы велели заложить четыре корабля на верфях…

— Может, я собираюсь завоевывать новые земли? — со смешком спросил Акио. — Почему сразу предположение о бунте?

Девушка перевела дух. Он не злился. Ей даже показалось, что в глазах Акио мелькнуло уважение.

— Потому что вы обещали снять это, — ее рука коснулась сережки, — через полгода, если будете живы. И еще потому, что вы переписываетесь с недовольными наместниками и даймё. Юг не забыл, кто принес ему Желтую смерть.

Такухати рассмеялся:

— Думаешь, юг забыл, кто подавлял предыдущее восстание, лучшая ученица?

Мия покачала головой:

— Я с Рю-Госо, господин. И ни разу не слышала о вас дурного слова. Вы побеждали достойно.

Он поморщился:

— Землетрясение сделало почти все за нас.

— Вы спасали людей!

— Помочь тем, кто выжил, было разумно. — По лицу даймё пробежала кривая улыбка. — Я хотел ворваться в Хоти как завоеватель, а вошел героем. Ясукату винили в смертях, меня благодарили за спасение уцелевших. Я не горжусь этой победой.

— Это только последнее сражение. Вы и до этого побеждали…

— Конечно. У меня было больше людей, они были опытнее и лучше вооружены. Кто поднимает восстание без подготовки? Тем более весной, когда крестьянам и воинам нечего есть. — Он остановил смеющийся взгляд на девушке. — Ну, лучшая ученица! Неужели сама обо всем догадалась?

Мия кивнула. Она решила не признаваться, что на мысли о планах даймё ее навела беседа с хранителем знаний. В конце концов, Юшенг никогда ничего не говорил прямо, только делал намеки и давал пищу для размышлений.

— Ты слишком хороша для чайного домика! — В голосе Акио звучало неприкрытое восхищение. Он снова обнял Мию, уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая запах. — Почему я не украл тебя из школы, когда улетал?

Несмотря на игривый тон, ей показалось, что Акио не шутит. Стало одновременно сладко от похвалы и тревожно от его слов.

— Значит, это правда? — Она так надеялась, что ошибается, что придумала все это. Она должна была ошибиться — что гейша может понимать в политике?

— Правда. — Он прижался губами к шее, обжигая поцелуями нежную кожу.

— Господин… я беспокоюсь за вас! Если это сумела понять я, сёгун тоже поймет.

— А он понимает, — усмехнулся Акио. — Но Ясуката привык, что за него воюют другие. Кроме того, если он первым выступит против Эссо, другие даймё увидят в этом угрозу для себя. Так что не надо бояться, девочка. Опасности нет.

Мия насупилась:

— Не верю!

— Я не враг себе. И собираюсь править, а не болтаться на виселице.

— Зачем все это? — беспомощно спросила девушка. — Неужели вам мало Эссо?

Он успокаивающе поцеловал ее в лоб.

— Потому что могу. Сомневаешься, что я буду лучшим сёгуном, чем Ясуката?

— Нет! — абсолютно искренне ответила Мия. — Вы — самый лучший. Но…

— Жалеешь, что связалась с бунтовщиком?

— Да нет же! Я боюсь…

— Даже если Ясуката победит, тебя это не коснется. — Теперь голос Акио стал серьезным. — Обещаю.

Мия подняла взгляд, посмотрела на него в упор, и сердце тревожно сжалось. От одной мысли, что с даймё что-то может случится, хотелось плакать. Этот мужчина за неполные три недели успел стать огромной и очень важной частью ее жизни. Она не тяготилась его властностью, научилась различать, когда можно покапризничать, а когда следует стать послушной. Таланты и знания Акио будили в девушке азарт, желание развиваться. Его забота подкупала, вожделение льстило, ласки возносили ее на небеса каждую ночь.

Казалось, Акио весь состоял из острых углов, но рядом с ним Мия была счастлива. И она с внутренним трепетом и гордостью называла его мысленно «своим». Конечно, когда-нибудь он женится на равной. Но это будет еще не скоро. Думать об этом сейчас — отнимать у себя счастье.

Потерять его, когда они только-только научились слышать друг друга? Это слишком больно.

— Я боюсь не за себя. За вас, — тихо сказала Мия. — И я не оставлю вас, господин.

Он покачал головой и посмотрел на нее с отеческой укоризной:

— Это не обсуждается! За две недели до восстания ты и Хитоми с отрядом верных мне людей отправитесь на материк.

Она обняла его с таким отчаянием, словно он вот-вот должен был исчезнуть, и замотала головой, как маленький ребенок, отрицающий неизбежное:

— Не уеду!

— Уедешь. Даже если мне потребуется связать тебя для этого.

— Госпожа, вы настоящая красавица!

В ответ на искреннее восхищение старшей фрейлины Тэруко только кивнула. Довольно холодно, но женщина не заметила раздражения принцессы, как не замечала его весь бесконечный день, пока девушку готовили к праздничному ужину.

— Уверена, он влюбится в вас с первого взгляда, — восторженно продолжала фрейлина.

— Хватит, Мадока! Займись делом.

Женщина обиженно поджала губы, и Тэруко укорила себя за несдержанность.

По сравнению с иными дамами при дворе Мадока была вовсе не так уж плоха. Да, сплетница, а кто не сплетничает? Разве что Хитоми. Зато в старшей фрейлине не было двуличия и подлости, отличавших большинство навязанных Шином «подружек». Вырастившая трех дочерей, дородная, словоохотливая и по-домашнему уютная, она напоминала принцессе курицу-наседку. И, похоже, искренне воспринимала всех окружающих незамужних девушек как своих цыплят.