Алина Лис - Путь гейши

— На что вы намекаете? — звенящим голосом выкрикнула она.

— Не намекаю. — Это прозвучало приговором, в который не хотелось верить. — Я не люблю вас, ваше высочество. Я здесь только потому, что дал слово отцу и не могу отказаться.

В глазах защипало, и зал для тренировок вдруг размазался, словно скрытый пеленой дождя. Тэруко выпрямилась, удерживаясь из последних сил.

Она — принцесса Оясимы. Она не должна рыдать на глазах у самханца!

Даже если этот самханец только что ранил ее словами в тысячу раз больнее, чем ранит меч. И даже если он продолжает говорить — все так же равнодушно и холодно, словно поворачивает клинок в ране.

— Как видите, я честен: я не хочу вас. Мог бы притвориться, но вы умны и горды. Я не смогу долго лгать, а вы будете чувствовать себя униженной, когда правда выплывет наружу.

— Вы правы, — безжизненно подтвердила Тэруко, удивляясь, что еще может дышать и произносить слова. — Не будем унижать друг друга. Разорвите помолвку.

— Не могу. Я связан клятвой. Но это можете сделать вы, ваше высочество.

Отчего-то Тэруко в эту минуту стало весело. Это была какая-то горькая, болезненная радость. По губам поползла совсем не свойственная девушке язвительная ухмылка.

— И я не могу, — со смехом, похожим на рыдания, ответила принцесса. — Вы думаете, мне сильно хотелось быть женой ненаследного принца? Бесталанного и лишенного магии? Да какая дурочка захочет за вас замуж! Все вопросы к Шину, ваше высочество! Будь у меня право решать свою судьбу, вы бы даже не ступили на землю Оясимы…

Понимая, что еще немного и она позорно расплачется, уничтожив весь великолепный эффект от своей речи, Тэруко выпрямилась и почти бегом покинула зал.

Разрыдалась она потом, когда деревянная панель опустилась за спиной, ограждая принцессу от мира. И плакала почти час, сидя в темноте, уткнувшись лицом в колени.

Хотел помягче. Наивный…

Нет способа «помягче» объяснить женщине, что не хочешь ее. И никакие извинения тут неуместны.

Джин повертел в руках боккен, вернул его на место и встал в стойку. Тренировка не завершена, у него есть еще почти двадцать минут.

Он повторял заученные до автоматизма движения, а перед глазами стояло девичье лицо белей полотна. Закушенная до крови губа, вишневое пламя в раскосых глазах. И отчаяние, с которым она до последнего держала лицо.

Принцесса не умеет скрывать свои чувства. Произнося жестокие слова, Джин чувствовал себя палачом.

Но так надо. Так правильно. Решил — действуй. Не давай надежд, если любишь другую. Тэруко — хорошая, честная девочка, она заслуживает искренности.

Он заметил ее случайно, во время прошлой тренировки. Распластавшаяся под потолком фигурка, восхищение в широко раскрытых глазах — как оно польстило. Джину стоило большого труда сохранить невозмутимость, но он справился. Младший атташе так и не узнал, что они были не одни в зале в тот вечер.

Сколько раз она так подглядывала за ними? Этого следовало ожидать после встречи в «квартале ив и цветов».

Старший принц Аль Самхан покачал головой, признавая свое поражение. Хочешь отвратить от себя женщину, которая восхищается воинской доблестью? Спаси ей жизнь, а потом покажи себя мастером боевых искусств.

И все же, как невозможно хороша была принцесса Риндзин в сражении! Каким вдохновением сияло ее лицо, как умело и четко она двигалась. Джин солгал, когда сказал, что не хочет ее. Еще как хочет. Несмотря на присутствие любимой женщины рядом.

А какой соблазн был загнать Тэруко в сражении в угол, отобрать меч и поцеловать. Что-то подсказывало, что гордая принцесса Риндзин вряд ли стала бы возражать против такой награды победителю.

Не будь в его жизни Мии…

Джин стиснул зубы и рубанул воздух перед собой с особой яростью, прогоняя пустые сожаления.

Каторжане отправлялись из Тэйдо на рассвете, сразу после открытия ворот. По дороге протянулась унылая цепочка обряженных в рванину и закованных в кандалы людей.

Нобу перебирал ногами, не поднимая глаз. Мятая тростниковая шляпа, раньше принадлежавшая Харуки, и распущенные грязные волосы полностью закрывали его лицо, да и кто станет рассматривать какого-то там арестанта? Напротив, торопившиеся в город к началу базарного дня торговцы и крестьяне брезгливо жались к краю дороги.

И все равно стыдно. Неимоверно стыдно. Он — младший сын даймё, стражник внешней охраны императорского дворца в чине тайи, Нобу Такухати, плетется по пыльной дороге среди воров и убийц.

Зато свобода.

Вот только проку от этой свободы немного. Руки связаны, на шее железный ошейник, и цепь от него тянется к двум другим собратьям по несчастью. Не сбежишь.

Он снова спросил себя, не сделал ли ошибки, согласившись на безумный план сокамерника. Но тот так уверенно заявил, что все получится, стоит лишь Нобу оказаться за пределами камеры.

Оказался. Дальше-то что?

— Ты оставишь Хитоми мне! — процедила Тэруко.

Принцесса пребывала в состоянии высшей ярости. Ноздри ее гневно раздувались, в глазах плясало вишневое пламя. Она стояла, хищно подобравшись, напоминая замершую перед атакой кошку.

— Нечего сестре бунтовщика делать при дворе, — отрезал ее двоюродный брат.

— Ты. Не тронешь. Ее, — очень медленно и раздельно повторила девушка. — Или я прилюдно откажусь стать женой принца. И как хочешь потом объясняйся с самханцами.

Она не шутила. Будь у Тэруко сейчас при себе оружие, она бы, пожалуй, рискнула попробовать убить двоюродного брата, наплевав на все последствия. Хитоми ни в чем не виновата. Какие бы разборки ни были у Шина с ее братом, подругу Тэруко не отдаст.

Принцесса умела защищать то, что было ей дорого.

Лицо сёгуна исказилось от ярости.

— Ты не сможешь вот так все отменить! — прошипел он. — О себе подумай. Я — твой опекун и знаю, как научить строптивую девку послушанию.

Тэруко издевательски улыбнулась:

— Не сомневайтесь, дорогой брат, я готова к любым последствиям. — Она гордо вскинула голову. — Ты не сможешь меня заставить, даже если изобьешь до полусмерти! И я — высокорожденная. Отец подарил мне танто, когда мне было десять. Тогда же он объяснил, как нужно делать сэппуку.

Очевидно, Шин поверил в серьезность ее намерений. После почти открытой угрозы самоубийства в его глазах вспыхнул алый огонь, а лицо стало задумчивым.

Смерть принцессы означала почти неминуемую гражданскую войну и грызню за власть. И нельзя позволить ей расстроить свадьбу — Самхан не простит. Проклятая стерва, чего она так вцепилась в девку Такухати?

Его ошибка. Тогда Шину казалось, что пристроить сестрицу нелояльного генерала во фрейлины к принцессе — хорошая идея. Внешне все пристойно — девка вроде и рядом и глаза не мозолит.