Элеонор Бирке - Школа мечтателей

— Здравствуйте мисс Брегантина! — Кирк обомлел. Откуда она взялась? Может там есть другой проход?

— Генри, здравствуй! Я ненадолго, поэтому сразу спрошу, как успехи у малыша Харма?

— Чудесно в плане разума, похуже этикет, я думаю это вовсе не его, — он рассмеялся.

— Это точно, да, да. Но я не за тем прикрепила тебя к нему, — мисс Брегантина тоже смеялась. — Ты знаешь, что меня интересует? Мечты, его мечтательство, ты контролируешь их?

— Это, пожалуй, невозможно. За такой срок, да и мечты обуздать по силам лишь самому мечтателю, вы ведь знаете.

«Что?!» — После таких слов Кирка ничто не смущало, он прижался ухом к двери, и прохожие ученики перестали существовать в этом акте расследования, хотя те укоризненно поглядывали на невоспитанного вэйоса.

А Брегантина продолжала беседовать с мистером Смолгом:

— Конечно. Но все же давай серьезней.

— Я уверен, Харма ждет Уголок Просвещения и бесконечность за его дверями. Он научится чуду в душе, но в ней много несчастья, гораздо больше, чем вы думали.

— Как же тебе не стыдно вэйос?! — на Кирка смотрела два глаза налитых яростным укором.

Один из учителей застал ученика за неподобающим занятием. Он упер кулаки в свои раздутые бока и склонил голову к Кирку, отчего треугольная прядь седых волос опустилась на нос учителя.

— Что?

— Какой позор! Ты кто? — учитель выпрямился и не сводил глаз с Кирка.

— Я?..

За дверью послышались шаги, и Кирк рванул с места. Будто водитель гоночного автомобиля вдавил педаль газа, и машина, прихватив с собой привязанного к ней невидимым канатом Кирка, умотала в неизвестном направлении. Через секунду Кирк скрылся за поворотом и гнал, что было сил до самого дома.

Вспоминая это преинтереснейшее происшествие, Кирка кольнула зависть:

— Столько тайн мира, но Дриммерн только появился, а ему прочат блеск и знания за пределами общедоступного. Почему?

Позорная сцена с подслушиванием, а точнее факт его обнаружения, покоробила самолюбие Беккета, но теперь он понял — Харм из «мечтателей», они же «просвещенные»! Кирк не сожалел, ведь знания никогда не стоят сожаления.

— Все-таки необходим природный талант. У меня-то он должен быть! Я отнюдь не прост! — Взгляд Кирка обшаривал стены кабинета, впрочем, скорее его мысли блуждали в мозговых извилинах, а глаза лишь повиновались невидимому сражению интеллекта. Он помотал головой и взял в руки ту самую, забытую мистером Генри книгу. Теперь отдавать ее неудобно. Откуда она у него? Да и в томике гораздо больше символов. Так легче расшифровать загадочный язык. К тому же на страницах встречаются фразы старофроландского и еще пяти-шести неизвестных языков. Ничего подобного на корпусе Мировых Яыков он не видел, а тот пестрел фразами с сотен известных говоров и наречий! Еще та загадка!

«Эти просвещенные не так просты. Ими могут оказаться учителя и, даже, некоторые ученики», — теперь Кирк понял это. «Помощи ждать ниоткуда. Да и не зря отец говорил: „Ты станешь умнейшим из людей!“».

Мама всегда одергивала отца, когда он внушал подобное сыну.

«Да откуда ей знать, что же будет на самом деле? Она вовсе не ученая, в отличии от папы! Тому явно видней! А если так — я разгадаю любую головоломку!»

Беккет-старший, несомненно, был одним из самых образованных и умных людей Воллдрима, имел почитателей не только в школе. Часто его приглашали на приемы в мэрию, в университеты и колледжи всего мира. Он мог стать мэром Воллдрима, однако отказался от участия в выборах, ссылаясь на множественные теории, занимающие все его время. К тому же они явились его основной страстью, заставляющей собирать данные вдали от дома, вдали от единственного сына. Лилианна скучала, но муж никогда не брал ее с собой. Теперь и Кирка перестал брать. С мамой ясно — она ничего не поймет, но он! Почему?

Воспоминания об удивительных местах, куда возил его отец, о необычных людях, с которыми он успел встретиться за годы своего раннего детства, иногда всплывали в памяти Кирка. Они были столь расплывчаты, что порой ему казалось — этого не было на самом деле. Частенько снились красочные сны о сказочных местах. Кирк давно понял, что его незрелый мозг искажали детские воспоминания. Они не соответствовали действительности, ведь он мало знал и понимал в то время. Иногда Кирк задумывался, почему отцу было интересно ездить с ним, пока он был совсем ребенком и требовал строго надзора, но сейчас, когда он стал вполне самостоятельным и столько знающим взрослым, не по возрасту образованным, он перестал делить исследования с сыном. Говорил: «Надо ходить в школу!» Но звучало это не вполне убедительно. Кирк превосходил каждого вэйоса в любой науке, впрочем, не только вэйосов.

— Шунте дель мунте, — сказал Кирк и опустил лоб на стоженные крест-накрест на столе ладони.

«Загадки существуют лишь в незнании» — эпитет в книге мистера Смолга.

Кирк достал из личного ящика стола толстую тетрадь и стал просматривать свои пометки о расшифровке фразы «с люстры». Не так уж много там было. В основном рассуждения об устройстве мира и потоках знаний, опирающихся на человеческую речь. Задумавшись Кирк понесся в интеллектуальную фантазию:

— Все связано не только в природе. Как круговорот жизни и питание организмов, как переход энергии в иные состояния. Есть цепочка циклов, пройдясь по которой достигнешь иной сферы жизни и знаний. Один язык можно увязать с другими. Всегда есть связующие нити. Это математические формулы речи, из простейших аксиом рождаются сложнейшие теоремы! Из звуков — слова, фразы, языки. Даже в относительно изолированном обществе детали речи обязательно совпадут с языком соседей. Главное понять связи. — Но мысли отделялись от теорий и часто возвращались в лоно непонимания и претензий к отцу: «Почему отец настаивал на природоведении? Он говорил, что природа объяснит все, она основа и источник знаний. Из нее зародилось все остальное…»

У Кирка разрасталось противоречие. Он осознал, что порой взрослые использовали туманные выражения, чтобы добиться своего. Кирк предпочитал точные науки, да и языки оказались вполне увлекательным занятием. Купол Природы — это вовсе не то, над чем стоит так долго корпеть. Пора заканчивать! Вот приедет отец, и Кирк скажет ему о своем решении. Правда есть еще одна причина — Элфи!

Странная улыбка нарисовалась на недавно дерзком личике Беккета младшего. Он обмяк! Не может быть! Элфи так много значит?

Она удивительная. Правда, Кирк осознавал — она не так уж умна. В ее присутствии он и сам припрятывал свой склад знаний. Ну… насколько мог, с его-то самомнением.

Теперь Кирк мог объяснить себе нелюбовь к Дриммерну. Сначала тот был обычным оборванцем, потом спасителем Элфи, что даже заслужило небольшого уважения. Если бы не его неожиданная дружба с Элфи, в конце концов, он мог стать интересным собеседником. «А может попытаться принять оборванца? С его помощью можно подобраться к мечтателям! Хотя их валом вокруг, но пока это не дало ничего».