Дэвид Бишоф - Доска-призрак

Пока он жив и сохраняет разум, надежда остается. Пока при нем Глаза Слоновой Кости — остается шанс. Маг медленно и осторожно перевернулся вверх ногами, отыскал карман и нащупал игральные кости. Крепко зажав их в ладони, коснувшись бездонных глубин магии, которая плескалась в этих древних чародейских инструментах, Нилрем снова почувствовал прилив уверенности.

Колина Роулингса надо остановить, и это придется делать ему, Нилрему. То, что этот могущественный волшебник убежден, что Нилрем погибнет, — это преимущество, но надо не погибнуть.

Маг снова взглянул «вниз» со смутной надеждой. Но эта надежда тут же обратилась в ничто. Он летел не в сторону Темного Круга, куда попал Алебастр, и не было заметно никакого способа изменить направление падения.

— О, мои Глазки, кости мои дорогие, — вслух проговорил маг. — Что же мне теперь делать? — Он снова стиснул в кулаке игральные кубики и попытался припомнить нужное заклинание.

Одно он припомнил тут же, но все его существо немедленно воспротивилось при мысли о его использовании. В отчаянии он попробовал вспомнить какое-нибудь другое заклинание или хотя бы проклятие, но все остальные были слабоваты.

Да, ничего не попишешь. Придется использовать Песнь Подчинения.

Прижав кубики к сердцу, маг начал нараспев:

— Предаю себя великой силе, взываю к бесконечному источнику ее. Смиренно вручаю себя той силе, что сильнее меня! Свет, которым я являюсь, душу мою посвящаю Добру!

При каждом слове маг морщился, а последние слова дались ему и вовсе тяжело. Подумать только: Кроули Нилрем — и Добро! Какой позор! Игромейстеры никогда не принимали безраздельно ни сторону Добра, ни сторону Зла, хотя и пользовались этими понятиями в своих Играх. Они всегда оставались Превыше Высот. Ведь они были главными манипуляторами, разумным воплощением космических принципов! Они служили самим себе, а не Добру или Злу.

Но падающий Нилрем был в отчаянном положении.

И как только с его губ слетело последнее слово Песни Подчинения, он уже знал, что если выживет, то будет служить Истине, Закону и Добру.

Какое серое занудство!

Но ничего другого не оставалось...

Почти сразу же маг почувствовал, как его тело словно электризуется. Кубики в руке потеплели. Нилрем разжал пальцы и увидел, что Глаза Слоновой Кости мерцают неземным перламутровым блеском.

У него закружилась голова от чувства, похожего на благодарность.

На глаза навернулись слезы.

«Не так уж это плохо! — с удивлением подумал он. — Словно идешь по самому прямому пути».

Вдруг впереди что-то вспыхнуло.

И что-то промелькнуло рядом с его лицом.

Маг схватил этот листочек... Карта Таро! Из колоды, упавшей вместе с ним!

Нилрем перевернул ее и взглянул на картинку.

Это была Королева жезлов.

Матушка!

Что ж, так тому и быть... хотя она будет не в восторге от того, что сыночек заключил союз с Истиной и Добром.

Нилрем без колебаний поднес карту к глазам и сосредоточился на изображении женщины в королевском уборе, сжимающей в руке жезл. Скорость его падения замедлилась, а затем он и вовсе перестал падать. Маг висел в пространстве неподвижно, а вселенные мерцали и поблескивали вокруг него, словно драгоценные камни на витрине ювелира.

Нилрем прочитал заклинание. Звездный космос растворился и сменился сперва полной темнотой, а затем...

Вокруг были сумерки. Маг стоял на цементной дорожке, а в ушах у него гудело. По городской улице сновали такси и автомобили, осенний ветерок шелестел листвой. Мимо прошагал человек в пальто, с номером «Нью-Йорк тайме» под мышкой.

Кроули Нилрем сморгнул.

Он привалился спиной к каменной стене дома и, преодолевая слабость во всем теле, осмотрелся по сторонам.

Вывеска на углу дома утверждала, что он находится на пересечении Западного Центрального парка с Восемьдесят восьмой улицей. Значит, маман обосновалась в Нью-Йорке! Вот так номер! Впрочем, при ее-то доходах и связях она может себе это позволить. Вопрос заключался в другом: почему она никак не расстанется с этим скучным миром однообразных людишек, маниакально влюбленных в свою науку и технику? Хотя Нилрем родился именно здесь, полюбить этот мир было не в его силах.

Воздух насквозь провонял выхлопами автомобилей, отбросами и псиной. Нилрем закашлялся, взял себя в руки (ух, до чего же он ненавидел запах Манхэттена! Слава Богу, мама живет не в Нью-Джерси!) и попытался не думать о том, что выглядит сейчас как претендент на миску супа от «Армии спасения». Он пошел вниз по Восемьдесят восьмой, надеясь, что у маман найдется для него нормальная одежда.

Матушкин особняк стоял у пересечения улицы с Коламбус-авеню. Нилрем сразу же отметил про себя, что с тех пор, как он гулял здесь в последний раз, местность не особенно изменилась. Он свернул за угол и увидел, что его любимая забегаловка на Восемьдесят пятой улице уцелела. Впрочем, проходящие по улице люди, очевидно, принадлежали к более высоким слоям общества, чем те, что гуляли здесь в былые времена.

«Так-так-так, — подумал он. — По крайней мере что-то в мире остается стабильным».

Он разыскал особняк, на всякий случай взглянул на табличку с именем владельца, висевшую рядом со звонком (миссис Эрнестина Беннетт... да, именно так звали матушку здесь, хотя, естественно, это не было настоящим именем), и нажал на кнопку.

Ему пришлось позвонить еще дважды, прежде чем раздался голос:

— Эй, кто там?

— Это Кроули, мама, — отозвался он.

— Кто?!

Проклятие! Она никак не может запомнить, как его зовут.

— Это Пирожок, мама. Ну же! Элмор! Ваш сыночек!

— Пирожок! Как мило с твоей стороны, что ты решил меня навестить! Дай-ка я позвоню, чтобы тебя впустили. Сейчас-сейчас, посмотрим, получится ли... до сих пор не могу научиться справляться с этим замком и решеткой...

Дверь зажужжала.

— Так, Пирожок. Теперь толкай дверь и входи. Я на верхнем этаже, сынуля. Не наследи, пожалуйста.

Кроули Нилрем повернул дверную ручку и вошел в дом. В конце прихожей была вторая дверь, но она оказалась незапертой.

Он перевел дыхание и переступил порог, гадая, чем же окончится этот неожиданный визит.

Он от души надеялся, что маман избавилась от своих любимых зверюшек. Конечно, из демонов получаются отличные сторожевые псы, особенно в таком городе, как Нью-Йорк, но тут же возникают большие проблемы с гостями и магазинными посыльными. У Кроули сейчас не было ни магии в запасе, ни сил, ни терпения разбираться с каким-нибудь летучим бульдогом или крококотом.

Ему повезло: он беспрепятственно поднялся по лестнице на третий этаж.

Мать снова изменила интерьер. На месте элегантных стульев и столов в стиле ретро теперь стояла унылая черно-бело-серая современная мебель.