Павел Корнев - Повязанный кровью

– Давай быстрее, я тебя на улице жду.

Я вышел из кабака и накинул плащ. Погода опять испортилась, закапал легкий, противный дождик. Небо затянуло низкими тучами, и серая сырость, казалось, пропитала весь мир насквозь. Тоска. И тоска даже не зеленая – тоска беспробудно серая.

Впрочем, солдатам городского гарнизона сейчас еще хуже нашего приходится. Я-то хоть в любое время обратно под крышу вернуться могу, а эти даже в караулку по очереди бегают. Бедолаги. С другой стороны, и словить стрелу шанс на такой службе куда как ниже, чем у нас. Так что, если разобраться, жаловаться им не на что.

Я поежился и посмотрел на сновавших у ворот городских стражников. В отличие от безразличных ко всему солдат, эти дотошно осматривали поклажу всех желающих попасть в город, не делая исключения ни для кого. Относительной неприкосновенностью пользовались лишь гонцы и армейские обозы. И только к телегам с ранеными опасались приближаться даже самые ретивые служаки – дежуривший два дня назад караул в полном составе в одночасье свела в могилу какая-то непонятная хворь. Грешили на привезенную с одним из таких обозов заразу: о том, что мятежникам помогают не только Йорк, но и эльфы, знали уже все. А от длинноухих можно любой пакости ожидать.

Внимательно оглядев площадь перед воротами, я не заметил ни пехотинцев, ни капрала Линцтрога, только спрятавшиеся от дождя под навес гарнизонной казармы волонтеры по-прежнему дожидались возвращения командиров. Но и арбалетчики были не в полном составе – не иначе, кого-то уже отправили раздобыть выпивку. Оно понятно – дело молодое. Да и сырость эта надоела уже хуже горькой редьки.

И что, выходит, можно с чистой совестью возвращаться обратно в кабак? Можно, конечно, да только что-то желания нет в четырех стенах сидеть. И душно, и шумно. Если пить да гулять, то оно и незаметно вовсе, а вот когда подумать требуется…

А подумать есть о чем. Например, на кого из армейских дознавателей выйти, чтобы они разрешили с пленными мятежниками из банды Кройда Меченого с глазу на глаз пообщаться. Только дохлый это номер, по большому счету. Тут не дознаватели и тюремщики нужны, тут самое время ясновидца о помощи просить. Если кто живым из мятежников в плен и попал, то давно уже с веревкой станцевал.

Вывернувший из-за угла дома Олаф, плащ которого заметно оттопыривался, увидел меня и резко остановился, но, поняв, что уже поздно, обреченно поплелся дальше. Выскочивший следом Роберт закинул на плечо арбалет и беззаботно запрыгал через лужи. Олаф, не оборачиваясь, шикнул на него, и тот сразу же поправил плащ, пряча край высунувшегося меха с вином.

Ладно, живите. Добрый я сегодня.

Да где ж там Шутник? Он все серебро проиграть решил?

Я толкнул дверь и остановился на пороге, немало удивленный увиденным: вскочившие со своих мест кавалеристы с нехорошими улыбками окружали оравшего на них Шутника. Поскольку кистень с собой в кабак он не захватил и придать своим словам весомости с помощью шипованного шара не мог, подвыпившие солдаты всерьез его угрозы «разобраться с проклятыми ворюгами» не воспринимали. Наоборот, если с кем сейчас и «разберутся», так это с Шутником. Вот ведь связался с прохиндеями…

Я по привычке опустил руку на пояс, но тут же вспомнил, что по совету Арчи меч с собой брать не стал. Кинжал, конечно, при мне, но много с ним против полудюжины человек не навоюешь. И Шутнику не помогу, и сам на неприятности нарвусь. А на чью-либо помощь рассчитывать не приходится – наоборот, набившаяся в кабак пьянь в предвкушении бесплатного развлечения разве что не облизывается.

В этот момент рыжий Серж несильно пихнул Габриеля в грудь, и я, не дожидаясь развязки, вышел на улицу, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Робби! – К моему облегчению, Олаф и Роберт далеко уйти не успели.

Волонтер вздрогнул и, остановившись, развернулся посмотреть на меня.

– Живо сюда!

Парень испуганно взглянул на Олафа, но, тот не оборачиваясь, поспешил к навесу.

– Бегом, я сказал!

Побледневший волонтер помчался ко мне через лужи, стараясь не дать выпасть засунутому под плащ меху с вином.

– Почему с арбалетом?! – рявкнул на него я.

– Забыл оставить, – заикаясь, пробормотал в ответ Роберт.

– Дай сюда! – Я вырвал у него арбалет, просунул сапог в стремя и, поднатужившись, взвел струну. – Болт!

Ничего не понимающий парень протянул мне болт, я наложил его и распахнул дверь кабака.

– Пошел вон отсюда! – Услышав приказ, парень стремглав бросился прочь, а зажавшие Шутника в угол кавалеристы обернулись на звуки моего голоса.

– Шестеро на одного? Не очень честно, – широко улыбнулся я. – Думаю, если к вашей беседе присоединимся мы, это будет только справедливо.

Усевшийся на стол и болтавший в воздухе ногами егерь опустил руку к поясу, но, увидев направленный ему в грудь арбалет, тут же положил ладони себе на колени.

– Этот гад… – Серж сплюнул на пол кровь и облизнул рассеченную губу. – Эта сволочь…

– Заткнись! – не дослушав, оборвал его я. – Габриель, собирайся и пойдем отсюда.

Уже успевший заполучить под глаз здоровенный синяк Шутник сразу же сгреб разбросанные по столу монеты и направился к выходу. Судя по злым лицам, кавалеристы готовы были разорвать его на куски голыми руками, но страх заполучить в голову тяжелый болт останавливал их от необдуманных поступков. Вот ведь какая штука: арбалет один, а трясутся все шестеро. Потому как непонятно, в кого я выстрелю. А подыхать из-за пары монет никто не хочет. Особенно в одиночку. Это все гуртом герои, а выдерни такого из толпы, и куда-то сразу вся спесь девается. Все ж прекрасно понимают: собутыльники и добрым словом дурака не вспомнят, не то чтобы медяк на заупокойную потратить.

Не особенно торопившийся Шутник прошел мимо меня на улицу, и я захлопнул дверь. В то, что кавалеристы бросятся за нами в погоню, мне не верилось совершенно. Во-первых, на площади болт заполучить еще проще, чем в кабаке. Во-вторых, даже стрелять не придется – стража сама дебоширов мигом успокоит.

– Много выиграл? – спросил я у Габриеля, когда мы спрятались от дождя под навесом, а Роберт забрал арбалет.

– Что? – не понял меня Шутник.

– Много, говорю, у кавалеристов выиграл? – повторил вопрос я.

Солдаты из-за пары медяков в драку не полезли бы.

– Проигрался я, – огорошил меня Габриель.

– Что?!

– Проигрался в пух и прах. Кости у них шулерские были.

– Ты уверен?

– Да наверняка! Ну не может так людям везти!

– Ты хочешь сказать, что просто не захотел отдавать проигрыш?

– Ну да! Они мухлевали!

– Ты урод, Шутник. Ты знаешь об этом? – Я аж сплюнул от досады. – Ты ввязался в драку из-за пары вшивых медяков?

– Не пары медяков, а… – Шутник пересчитал монеты и ссыпал их в кошель. – Одной короны, трех шлемов и пяти щитов серебром. Но дело-то не в деньгах, дело в принципе! Зло должно быть наказано. Чтобы впредь неповадно было!