Павел Корнев - Повязанный кровью

Услышав про ублюдков, рыцарь покраснел от бешенства и, готовый разразиться очередной порцией перемешанной с угрозами брани, уже открыл рот, но тут я неловко перехватил арбалет, и тяжелый болт угодил ему точно между глаз.

– Тень! Как нехорошо получилось! – выругался я и обвел взглядом не меньше пленников обалдевших волонтеров.

– И что теперь делать? – заикаясь, спросил Олаф, который с ужасом смотрел на разряженный арбалет в моих руках и валявшегося в грязи рыцаря с торчащим из головы болтом.

– Что делать? А что тут теперь сделаешь? Да, эти двое ведь не из благородных? Повесить!

Так что, когда капрал Линцтрог и лейтенант Эмерсон приехали, чтобы допросить пленного, вместо сына Фиценвольда на воротах медленно раскачивались двое повешенных мятежников. Двое лишь потому, что к мертвому рыцарю никто прикоснуться так и не решился и он по-прежнему валялся у хлева.

Эмерсон молча выслушал сбивчивый доклад Олафа, и под конец у меня появилось опасение, что мы можем остаться без командира, до того лицо юнца налилось дурной кровью.

– Кейн! – сорвавшись на визг, крикнул он и уже спокойней продолжил. – Кто позволил тебе поднять руку на рыцаря?!

– Это случайно вышло, господин лейтенант, – развел руками я. – Я арбалет забирал, а он непривычный…

– Молчать! – Взбешенный лейтенант расстегнул верхнюю пуговицу украшенного серебряным шитьем дублета и развязал шейный платок. – Линцтрог, под стражу его!

– Господин лейтенант, у нас сейчас каждый человек на счету, – проникновенно заглянул в бешеные глаза мальчишке капрал.

– Что?! – Рука Эмерсона дернулась за плетью, но тут он, видимо, сообразил, что Брольг остался в госпитале и, кроме как на Линцтрога, положиться ему не на кого. – Дьявол! Позже поговорим.

– Как скажете, господин лейтенант, – склонил голову я, но тот уже вскочил в седло и, пришпорив коня, вылетел со двора.

Капрал Линцтрог с сочувствием глянул на меня, и теперь его морщинистое лицо ничуть не походило на добродушную физиономию дядюшки Тук-Тука. Нет, теперь его теплыми глазами на меня смотрела смерть. Вот как оно…

Ну уж нет, не спешите меня хоронить…

И все-таки жизнь – хорошая штука. Особенно если умеешь ей радоваться. А когда сильнее всего жизни радуешься? Правильно – после того, как чуть с ней не распрощался. И плевать, что там дальше будет, – главное, сейчас ты живешь и по земле своими ножками ходишь, а не с петлей на шее на эшафоте болтаешься.

Так что нельзя сказать, будто я сильно расстроился из-за угрозы лейтенанта отдать меня под трибунал. Совсем же еще мальчишка – перебесится и успокоится. А не успокоится – выкручусь как-нибудь.

Куда сильнее меня беспокоила полученная от брата предсмертная весточка. По идее – надо бы бросить все дела и рвануть на север, но это пока просто невозможно. И дезертировать после сегодняшней выходки весьма проблематично, и Катарину найти жизненно необходимо. Ох, тенью чую, сейчас в Тир-Ле-Конте такая грызня начнется… Одна надежда на отца. Но у него и в Альме забот хватает.

После того как мы на деревенском погосте похоронили погибших сослуживцев и загубленных бунтовщиками крестьян, лейтенант Эмерсон приказал занять дом бывшего старосты и переждать ночь там. Поутру от капитана Анвольда должен прибыть гонец, тогда уже ясно станет – останемся мы здесь дальше или придется перебираться на новое место.

В связи с такой неопределенностью лейтенант распорядился усилить караулы и, опасаясь нового нападения мятежников, даже не отпустил пехотинцев в церковь на отпевание погибших товарищей. Вместо этого он пригласил священника, чтобы тот отслужил заупокойную прямо в доме старосты. Волонтеры присоединились к солдатам, а мы с Арчи без дела болтались по заднему двору, делая вид, что помогаем Шутнику готовить ужин. Укрывшийся плащом Бернард храпел на загнанной сюда телеге.

– Кейн, ты идиот! Какая муха вообще тебя укусила? – закатил глаза Шутник, помешивавший деревянной ложкой похлебку в котелке над костром.

– Ты о чем это? – разыграл я удивление.

– С какой стати ты продырявил этому рыцарю башку? – уточнил вопрос сидевший рядом на бревне Арчи.

– Должен же я был сделать хоть что-то хорошее в своей жизни, – пожал я плечами.

– Ты это собираешься говорить на трибунале? – Арчи поднялся на ноги и огляделся. Ни капрала, ни лейтенанта видно не было. – Придумай что-нибудь получше.

– Думаю, до этого не дойдет.

– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – предупредил меня Шутник. – Лейтенант хоть и остыл, но слово сдержит.

– Да и тень с ним, как-нибудь выкручусь, – отмахнулся я.

– Вот этого я и опасаюсь, – скорчил гримасу Арчи и уже краешком рта тихонько пробормотал: – Тихо, капрал идет.

– Кейн, иди сюда, – позвал меня Линцтрог, остановившись рядом с конурой.

– Слушаю, господин капрал, – подошел к нему я.

– Лейтенант приказал приглядеть за тобой, чтобы ты глупостей не натворил, – неожиданно в открытую предупредил меня Линцтрог и по его добродушному лицу скользнула тень раздраженной гримасы. – Видно, всерьез он на тебя взъелся. Но если решишь попытать счастья, я отвернусь. И ребята мои ходить по пятам не станут.

– Спасибо, господин капрал. – Мне ничего не оставалось, кроме как его поблагодарить. – Я могу идти?

– Иди, сынок, иди, – разрешил Линцтрог и ушел в дом.

Я вернулся к костру, присел на бревно и задумался. Серьезно он советовал дезертировать, не дожидаясь возвращения в Старый Перент, или просто хотел на мою реакцию посмотреть? Если разобраться, добрых чувств к подстреленному рыцарю ему испытывать не из-за чего. Даже скорее наоборот: хоть оставленные в деревне пятеро пехотинцев и успели занять оборону, это ничего не изменило: удравшие при появлении нашего отряда мятежники спалили их вместе с домом. Но что было, то прошло, а сбеги я – это будет оплошность Линцтрога. И, насколько мне удалось понять характер капрала, таких ситуаций он очень и очень не любил. Вот ведь вопрос-то…

– Чего он хотел? – оценив мой задумчивый вид, поинтересовался Арчи.

– Да так, ерунда, – покачал я головой.

– Подсказал, где веревку можно раздобыть? – усмехнулся Шутник и попробовал на вкус ароматное варево.

– Что-то типа того. Ну что, кашевар, долго ждать еще?

– Да готово уже. – Шутник попробовал еще раз и сплюнул. – Не, чуток подождать придется.

– А скажите-ка мне, господа хорошие, – я вытащил из сумки изъятую у эльфа серебристую шишку, – что это за чудо такое?

– Убери, – попросил спрыгнувший с телеги Бернард. – А лучше выкинь.

– А что такое? – удивился я.

– Видел, как карету проповедника расхлестало?

– Ну?.. – кивнул я.

– Это эиль-на-тарол, – нараспев произнес тайнознатец. – Серебряная стрела леса.