Катарина Керр - Чары зари

В конце молитвы они втроем долго ждали в тишине. Понемногу за раз Невин забирал силу, которую вложил в образ, и поблагодарил бога за то, что явился к ним. Поклонение Кинрея заставило образ жить немного дольше, но вскоре неустойчивая эфирная субстанция пошла своим путем, закружилась, завертелась и растворилась. Сила бога оставила свое временное пристанище. Кинрей громко всхлипнул, как ребенок, который видит, как его мать уходит на работу в поле, и знает, что не может позвать ее назад. Педраддин встал и закончил работу в храме коротким песнопением, затем восемь раз хлопнул в ладоши, медленно и торжественно.

— Мы получили благословение, — сказал Педраддин. — Он явился нам.

И снова Невин почувствовал себя неловко. Ему было жаль священников, в особенности молодого Кинрея, который никогда не узнает правду о предмете своего поклонения и никогда не поймет, что может научиться по желанию призывать бога. Тем не менее,, думая об этом, Невин решил, что наверное лучше оставить все как есть. В конце концов,, как можно любить объективную естественную силу, которую ты способен хладнокровно призвать для оживления искусственного образа? В двеомере мало места для любви, и поэтому человечеству нужны священники вроде Кинрейя.

Молча, следуя друг за другом, они покинули храм и пошли вниз по дальней стороне горы. Туман все еще оставался густым, но сквозь пронизывающую влагу слышался отдаленный грохот волн, ударяющих о скалы. Когда они пробирались по обширному лугу, поросшему грубой руппией, волны звучали все громче и громче. Наконец трое добрались до скалы, высящейся на дальней оконечности острова. Внизу, за покрытым галькой пляжем, из белой пены прибоя поднимались остроконечные огромные скалы. Океан накатывал на них и перелетал, разбрасывая брызги в стороны, затем белая пена пролетала по узким каналам между скал.

— Смотрите и ждите голоса бога! — крикнул Педраддин.

Рев океана ответил ему сотней голосов. Когда трое медленно спускались по влажным, опасным ступенькам, выбитым в скале, рев прибоя стал таким оглушительным, что, казалось, он эхом отдавался в сознании Невина. У линии прибоя они встали на колени на скользкую гальку и подняли руки ладонями вперед, обращая их к морю. Каждая большая волна накатывалась, как предзнаменование, разлеталась брызгами над скалами и кружилась белой пеной, доходя почти до их колен.

— О могущественный Вум! — крикнул Невин. — Мы просим тебя: укажи нам путь в выборе истинного короля всего Дэверри! О могущественный Вум, посади на трон истинного короля и никого другого! О могущественный Вум, дай нам силы, чтобы отличить правду от заблуждений!

Одна за другой волны накатывались с серого, туманного океана. Они вполне могли бежать от берега Элдиса или даже Других Земель. Некие голоса ревели и грохотали, давая неразличимые ответы на вопросы Невина. Внезапно Кинрей зарыдал и медленно поднялся на ноги, его глаза невидяще смотрели вперед — он был в глубоком трансе. Когда он заговорил, его тонкий тенорок изменился и превратился в низкий и глухой голос, напоминающий шум бьющей о скалу волны.

— Ищите на северо-западе. Человек, который будет королем, родился на северо-западе. Король всего Дэверри и всего Элдиса был рожден на озере среди рыб и тростника. Тот, кто принесет мир, готовится к войне.

Издав резкий крик, Кинрей потерял сознание и упал лицом вперед, когда бог оставил его. Невин и Педраддин подняли парня, затем отнесли от линии прибоя к жалкому укрытию, сооруженному у подножия скалы.

Педраддин снял с себя плащ и закутал в него служителя.

— Невин, он — священник, который рождается раз в столетие. Он сменит меня на этом посту и превзойдет меня в тысячу раз. Я каждый день благодарю бога за то, что он привел его сюда.

— Так ты и должен делать. Это хорошо и для Кинрейя. Не знаю, что случилось бы с парнем, если бы он не нашел путь к богу.

— Семья считала его дурачком. Когда он был еще маленьким мальчиком, они приехали с ним сюда, чтобы спросить у бога совета. Кинрей так и остался тут. Иногда я задумываюсь, нет ли у Кинрея какого-то количества эльфийской крови. Разумеется, я не могу отправиться к его родителям и спрашивать о таких позорных вещах. — Педраддин по-отечески положил руку на щеку мальчика. — Он холодный, как лед. Думаю, нам нужно побыстрее унести его из этой сырости.

— Ты прав. Давай его мне.

Невин призвал духов стихий, что было очень легко в этом водовороте простейших сил, и попросил их помощи — одному ему было бы не поднять такую тяжесть. Чувствуя духов рядом, старик взвалил на себя Кинрея, как мешок с зерном, и потащил вверх по ступенькам с такой легкостью, что ему даже не требовалось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Невин отнес молодого священника подальше от края, затем нежно положил на траву, в то время как Педраддин наблюдал за происходящим в полнейшем изумлении. Через несколько минут Кинрей тряхнул головой, повернул ее в одну сторону, в другую и открыл глаза.

— Я вскоре смогу идти, ваше преосвященство, — прошептал он.

— Когда ты будешь готов. Не раньше, — Педраддин встал на колени рядом с ним. — Скоро ты научишься контролировать силу бога.

Невин отошел на несколько шагов и отвернулся, чтобы посмотреть на кружащийся вдали туман и океан. Голоса бога тихим эхом отдавались вдали. «Северо-запад, — думал он. — Я бы зря потратил время, если бы отправился в Керрмор.» Невин не сомневался, что знак был истинным: усиленный ритуалом и самой обстановкой храма, прирожденный психический талант Кинрея глубоко вошел в душу расы Дэверри. «Рожденный среди рыб и тростника» — эта фраза в особенности беспокоила Невина, но он не сомневался, что со временем все станет ясно.

В целом Невин был доволен.

Только позднее он вспомнил зловещее определение: «король всего Дэверри и Элдиса» — и задумался, какие именно могущественные силы он пробудил к жизни.

Во второй половине дня, пока Кинрей спал, Невин и Педраддин отправились в Архивный Зал, который занимал весь второй этаж броха. Им помогал еще один новообращенный. Усевшись за стол возле окна, они изучали старые пыльные рукописи с генеалогиями, одну за другой. Когда они составили списки наследников, как прямых по мужской линии, так и непрямых — сыновей женщин королевской крови, одно имя повторилось трижды: Марин, наследный принц маленького королевства Пирдон, имеющий отдаленное родство с королевской семьей Элдиса, крепкое — с претендентом от Кантрейя через мать, и самое прямое — с линией Керрмора через принца Кобрина, сына Даннина. Поняв, что человек из линии Даннина может в один прекрасный день усесться на трон всего Дэверри, Невин содрогнулся, ощутив холодок двеомера. Это была как раз такая ирония, которую, казалось, любят Властелины Вирда.