Василий Купцов - Крутен, которого не было

— И где этот чудесный механизм? — так и подскочил на месте Младояр.

— Разломали ту чудную машину, а умельца побили чуть не до смерти…

— Кто? Почему? Не слышал я, что б на Александрию враги нападали…

— Да портные ночкой темной собрались, да порешили дело. Не нужна им такая машина, только заработка лишит, сам подумай, коли один работник за пятерых справляется, остальным четырем что? По миру идти… Так вот! — закончил мудрец.

Младояр все возился с одеждой. Застежек не нашел, все на завязочках. Покрой простой. Ткань — неизвестна, походит более всего на шелк. Шита иголкой, ведомой не пальцами человеческими, а чем-то иным, возможно — хитрым механизмом, вроде того, о котором только что поведал Иггельд.

Теперь эти два серебряных предмета. «Нет, ошибка!» — одернул себя юноша, — «Правильно — два изделия из металла серебристого цвета». Опасны ли они? Вот крестик с кольцом, его почитают жрецы Черной земли, кажись, анком зовется. А вот малый флакончик, что в нем? Может, чудище бестелесное засело? Или яд? Лучше руками не трогать. А вот крестик — можно. Младояр потянулся, было, рукой к реликвии, но тут же отдернул назад. Зачем рисковать? Княжичу вспомнился сказ о мече с хитрой пружинкой да скрытым лезвием, кто чужой брал такой в руки — без пальцев оставался. А вдруг тут иголка какая с ядом?

— Щипчики возьми! — посоветовал Иггельд.

Княжич оглянулся. Ага, вернулся, не стерпел! Видать, не очень-то больные ждали… И — вот чудеса, стоит старик спиной — а все видит, понимает, и знает, что Младу делать! Ну — ведун истинный… Или просто зеркал вокруг многовато?

Вооружившись малыми щипчиками из лекарского набора наставника, юноша осторожно приподнял анк. Тяжел! Свинец? Нет, по цвету не похож. Но не серебро — точно. Опять металл, людям не ведомый, вроде того, из которого та кольчужку сплетена, только тот — легчайший, а этот — тяжелейший. Все у этого древнего удивительное — и одежда, и металлы… Младояр осторожно приподнял тускло поблескивающий сосудик. Тоже — тяжел. Легкое движение рукой туда-сюда — нет, жидкости внутри нет, флакончик не выделывает кренделей, подобно ведру с водой. Что-то странное… Княжич поднес руку поближе, лишь самая малость осталась до того, чтобы коснуться тяжелого металла. Так и есть — он еще и теплый какой-то! Младояр слышал о предметах, теплых самих собою — нет ничего опаснее. Кто-то живой внутри…

Княжич почувствовал на себе взгляд, приподнял голову. Это Свагешт уставился на него. Мгновение — и колючий, подобный вражескому — на поле брани — взгляд, сменился эдаким благожелательным, ну — прямо как у доброй кормилицы. «Вот это да!» — подумал Младояр, — «Теперь — верю, такой мог князьям мозги выковыривать! А тому, что он наговорит — не поверю!».

— Свагешт сказал, что нельзя трогать этот маленький кувшинчик, — предупредил Веяма княжича. Старики уже начинали понимать то, что просвистывал древний, пытаясь говорить на языке сварожичей.

— Само собой, — откликнулся юноша, — сосудик теплый, внутри что-то живое, потрешь — выскочит!

— Что внутри, Свагешт? — спросил Иггельд озабоченно.

Пришелец из прошлого что-то засвистал, быстро и непонятно. Младояр взглянул на ведунов — те тоже, казалось, ничего не поняли. «Голову морочит!» — решил княжич.

— Завтра, пожалуй, попросим Свагешта рассказать о себе, да о других, — сказал Иггельд Младояру.

— Обучился нашему говору?

— Да, и так быстро — на удивление, — восхитился Иггельд, — говорят, малых детей легко обучить чужому языку! А ты как думаешь?

— Читал я другое, — княжич поразился собственной учености, — те толмачи, которые много языков выучили — бывает, и дюжину, и две…

— Беседовал я с одним — люди говорили, полста превзошел, — кивнул лекарь, — проезжал Крутен, дальше на север направлялся, все ему мало! Как иной мореплаватель стремится весь свет на кораблике обойти, как завоеватель — весь мир под свою руку взять, так и тот мудрец — все языки познать стремился. Так что ты сказать хотел?

— Только то, что… Рассказывают те знатоки, что каждый следующий язык дается им легче. Труднее всего — второй выучить, третий, а уж десятый — запросто!

— Вот оно в чем дело! — восхитился догадкой княжича Иггельд, — Наш-то Свагешт тоже не одну дюжину языков превзошел, то-то же он иные слова отгадывал!

— Может, и ваш он — но не мой!

— Чего это ты так на него взъярился? — подивился ведун, Третьего дня — так защищал.

— Взгляд поймал змеиный… — ответил Младояр.

И наставник — понял!

Свагешта все-таки развязали. Уж как он убедил ведунов в том, что безопасен — княжич не знал, может голову заморочил Иггельду да Веяма? Но и Асилуш не против! Младояр спросил отца — тот заходил посмотреть, как идут дела, ежедневно. Дидомысл только пожал плечами — мол, я опасности не вижу, старики — тоже, вот только эта тряпица, она — мешает! Иггельд заставлял дышать в пещере через полотно, не смотря на то, что прошла уже неделя, и никто не занемог. «Есть болезни, что только через три недели проявляются», — объяснил он воспитаннику. Младояру не верилось, что в этой пещере, пересыпанной солью и обильно, много раз, политой уксусом, могла остаться какая-нибудь зараза. Да и Свагешт, наверняка, здоров — уж за тысячи лет скрытая зараза точно бы его уела, а он — здоровехенек!

Настала пора вопросов и ответов. Одним из первых прозвучал волновавший и стариков, и Младояра вопрос — чьи это черепа с дырками? Ответ оказался более чем неожиданным:

— Это мои черепа! — заявил Свагешт, не скрывая гордости.

— Объясни! — потребовал Веяма.

— Я жил в них всех до пятнадцатилетнего возраста, — рассказал древний, — после чего дух мой выпускали на волю через особое отверстие, но так, чтобы тело оставалось жить. За телом ухаживали, а я летал свободно по всем пространствам, где хотел…

— Что, если дух выпустить, а тело не умертвить — душа не уходит жить ни в зверя, ни в птицу, не улетает в вирий? Не отправляется в Навь? — попытался расспросить Свагешта Веяма.

— Вы — дикари, верящие, что станете после смерти зверями да птицами?

— Бывало такое, — парировал Веяма, — много раз случалось, что умершая мать птахой к детям возвращалась, заботилась, беду предотвращала… И отец волком приходил, в голодную зиму мяса приносил!

— Сказки все это! — оборвал мудреца Свагешт.

— И то, что после смерти дух в младенца переселяется — тоже сказки? — Иггельд прищурился.

— Откуда ж тебе знать, какой дух переселился и куда?

— Случается, что память у птахи духовной в нави не отшибает, вдруг расскажет девочка или мальчик, где жили раньше, как звали… — Веяма начал спокойно рассказывать то, что знал даже Младояр.

— И что, верили тем рассказам?