Вера Камша - Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

– Граф, доложите мне новости.

– Ваше Величество… – И без того краснолицый гофмейстер побагровел, как вареная свекла. – Ваше Величество… ночью неизвестные злоумышленники проникли во дворец и…

– Что?! – подался вперед Тартю.

– Из комнат ко… Из комнат узурпатора исчезло принадлежавшее семейству Тагэре оружие.

Король не ответил – помешало наполнившее опочивальню торжествующее мяуканье.

Ему показалось, что он спит или бредит. Нарциссы – и не три, как бывало, а целая охапка белоснежных весенних цветов. Ликия? Неужели она?! Или его друг нашел его и здесь? Александр Тагэре коснулся прохладных лепестков. Нет, это не бред, но почему их так много? Потому, что он все потерял? Или нарциссы знак того, что еще не все потеряно и в него верят…

Характерный короткий звук возвестил о появлении кошки, с бесцеремонностью старой знакомой сунувшей морду прямо в лицо короля.

– Здравствуй. – Сандер погладил свою приятельницу, которая немедленно извернулась, легонько цапнула его за руку, затем пару раз лизнула и разразилась мурлыканьем.

– Ты не знаешь, кто здесь был? – За время вынужденного заточения Александр привык разговаривать с кошкой.

– Мня! – ответила та, значительно взглянув на собеседника, немного подумала и добавила:

– Мр-р-ряу!

– Спасибо, объяснила, – король погладил бархатистую спинку, – если увидишь его еще раз, поблагодари от меня. Пожалуйста.

– Мня! – согласилась кошка и блаженно закрыла глаза.

Дверь отворилась, впуская осеннюю горьковатую прохладу и солнечный свет. Ликия с охапкой хвороста стояла на пороге.

– Поздравляю тебя, – волосы женщины, стоявшей в полосе света, казалось, светились, – пусть у тебя всё будет хорошо. Я очень этого хочу.

– Спасибо! А за… за цветы я должен благодарить тебя?

– За цветы? – Женщина замолчала, разглядывая нарциссы. – За них ты должен благодарить свою кровь. Они не растут в здешних краях и не цветут осенью, но для тебя выросли и расцвели.

– Значит, их принесла не ты?

– Лесным ведьмам не под силу превратить осень в весну, – Ликия покачала головой, – не думай о том, чего не можешь понять…

– Ликия, как они меня нашли?

– Они? Здесь нет никого, кроме меня и кошки.

– Наверное… Ликия, – Проклятый, почему он рассказывает ей даже то, что не знали Даро и Рито, – Ликэ, мне на день рождения приносят нарциссы, где бы я ни был. Уже шестнадцать лет, но столько еще не было никогда… Всегда три. Я пытался найти, кто, пытался понять, откуда и как, но не сумел. А теперь и здесь. Ты говоришь, что ты – ведьма, так ответь! Кто это делает, как и почему?

– Тарра, – пожала плечами Ликия, – кто же еще?

– Тарра?

– Она тебя любит и на тебя надеется. Королевские цветы… Последнему из Королей!

– Как ты меня назвала?

– Последний из Королей. Ты не можешь не знать Пророчество Эрика, неужели ты еще не понял, что оно про тебя?

Он напился, как свинья, как три свиньи, как целое стадо свиней… Нельзя сказать, что стало весело, но этот проклятый мир с его королями, интригами и родственниками завертелся волчком, исчезая в клубящейся зелени. Жаль, не навсегда – завтра он свое возьмет раскалывающейся головой, тошнотой и прочими прелестями.

Базиль прекрасно помнил, сколько выпил, и, пока пил, отдавал себе полный отчет, чем все закончится, но не останавливался. Не потому, что не мог, а потому, что не хотел. Предпоследний кубок расплескался, и красное вино залило дорогой инкрустированный столик. Лужа напоминала очертаниями капустный кочан, кочерыжкой примыкающий к краю столешницы. Темно-алые капли стекали на пол и на правое колено графа, но отодвигаться было лень. Тартю не сдохнет, если единоутробный брат его будущей жены зальет один несчастный ковер. Сам виноват, нечего было назначать его капитаном новой гвардии да еще навязывать ему в помощники какого-то Эсташа. Вот пусть Эсташ и караулит кошачье отродье, сожри его крысы.

Любопытно, во дворце Анхеля крысы водятся? Раньше вроде не было, ну а теперь наверняка заведутся. Уже завелись – правда, пока бесхвостые…

Граф Мо захохотал, старательно взял кувшин, на сей раз не пролив ни капли, вылил остатки вина в кубок и целеустремленно выпил. Все. Вино кончилось. Конечно, можно позвать слугу и потребовать еще, а можно и не звать. Голова внезапно прояснилась. Похоже, он дошел до той степени опьянения, когда встать невозможно, но ум начинает работать четко и ясно, правда, недолго. Да и толку от этой ясности…

Базилю-Эммануэлю-Фредерику Гризье, графу Мо в двадцать восьмой день месяца Собаки стукнуло двадцать восемь, и всю предыдущую жизнь он был сыном своей матери и братом своего брата. Как и все Вилльо-Гризье, Базиль вырос красавцем, хоть и не столь ослепительным, как Жорес, – и волосы потемнее, и черты порезче. Гризье-младший был сносным воином и отличным охотником, признанным знатоком собак, лошадей и ловчих птиц. Впрочем, охотничьим двором интересы Базиля не ограничивались. Иногда он читал, иногда перебирал струны мандолы или гитары, порой слегка влюблялся и ни к чему и ни к кому не относился серьезно, даже к себе. Зачем, если для того, чтобы думать, интриговать, действовать, есть мать, брат и куча дядюшек и теток во главе с Реви?

Родичи занимались своими делами, не спрашивая мнения младшего из братьев Гризье, что того вполне устраивало. Неприязнь, которую испытывала старая арцийская аристократия к его клану, порой задевала, но Базиль был слишком ироничен, чтобы забивать себе голову чужими оскорблениями. Несколько дуэлей у него, разумеется, случилось, не без этого, но противники семейства Вилльо всю свою ненависть тратили на Жореса, Элеонору и Фернана Реви, которые платили им тем же, а граф Мо… Граф Мо был всего лишь «младшим пуделем»…

Когда мать потребовала от него поехать к Тартю, она так и сказала: «Если уедешь ты, никто не обратит внимания, особенно если ты обставишь все как охотничью вылазку. Если исчезнет Жорес или Фернан, это так не оставят». И он поехал, Проклятый его побери!

От него требовалось одно. Быть рядом с Тартю, хоть и не очень на виду, и, когда все кончится, немедленно дать знать, после чего можно возвращаться к соколам и гончим. Свое дело он сделал, и сделал успешно, но охотиться ему, похоже, расхотелось на всю оставшуюся жизнь. Базиль Гризье в бою не участвовал, равно как и Пьер Тартю, и новый командор рыцарей Оленя. Он только смотрел. Это была первая его война. Гризье, конечно, участвовал в турнирах, хоть и не числился в дюжине первых мечей Арции, слышал он и рассказы о настоящих сражениях, но то, что случилось на Гразском поле, не лезло ни в какие ворота. И дело было не в том, что они чуть не проиграли, а, казалось бы, точно выверенный план повис на волоске… Двинься Рогге на десятинку позже или будь у короля те пять сотен дарнийцев, что завязли во фланговой стычке, Тагэре остался бы королем, а Тартю – ублюдком. Впрочем, он им и так остался.