Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра

– Виконт, почему вы не хотите идти со мной?

– В моем присутствии герцог Ролан может ощущать себя скованно, – резонно заметил секретарь, – сигнора графиня пожелала, чтобы с монсигнором говорил непредвзятый человек, причем наедине.

– Вы могли бы, пока суть да дело, перекусить и отдохнуть.

– Нам приказано не переступать порог обители. Мы будем ждать сигнора на постоялом дворе в деревне, через которую проезжали утром.

– Ждите, – пожал плечами Гризье, направляя коня к воротам.

Младший сын Элеоноры Вилльо с детства не терпел клириков и в бытность свою сыном королевы как мог отлынивал даже от обязательных для члена августейшей фамилии служб. После падения Вилльо и воцарения Александра граф Мо хорошо, если был в иглециях раз шесть, да и то с матерью.

Надо было уезжать в Ифрану, чтоб в итоге оказаться в монастыре, да еще и антонианском! Базиль еще раз пожал плечами (за эту привычку ему немало доставалось от родичей) и постучал в аккуратную калитку, украшенную изображением Посоха. В решетчатом окошечке тотчас возникла благостная физиономия, осведомившаяся, откуда приехал дорогой брат. Гризье едва удержался от того, чтобы сообщить привратнику, кто тому, по его мнению, является братом на самом деле, и вежливо объяснил, что с разрешения Его Величества прибыл к Его Светлости герцогу Авирскому.

Страж ворот оказался воистину божьим человеком, так как поверил гостю на слово. Ворота открылись, и Бретер, благочестиво помахивая хвостом, вступил в обитель. Благодать царила не только снаружи аббатства, но и внутри. Все прямо-таки дышало миром и набожностью. К Базилю вышел молодой послушник и проводил к благообразному седому настоятелю. Настоятель извиняющимся голосом попросил у Базиля письмо Его Величества, удостоверился в его подлинности и самолично проводил арцийца в монастырский сад.

– Наш гость сейчас придет. Вы можете беседовать сколь угодно долго. Здесь вам никто не помешает, – ласково улыбнулся клирик и был прав: среди залитых солнцем низких кустов, усыпанных созревающими ягодами, могла укрыться разве что кошка.

Брат Антуанетты появился спустя десятинку или полторы. Худощавый молодой человек чем-то походил на Мориса. Темные глаза смотрели настороженно и печально, но больным Ролан не казался, скорей испуганным.

– Мне передали, что со мной хочет говорить посол Арции. Зачем я вам?

– Ваша сестра просила передать вам послание.

– Сестра?

– Разумеется, – улыбнулся Базиль, – сестра хочет знать о здоровье брата, что может быть естественней?

– Я здоров, – тихо сказал герцог.

– Я рад.

– Вы меня не поняли. Я совсем здоров. Я всегда был здоров, и я никогда не хотел здесь жить. Я ненавижу это место, этих лжецов в рясах!

– Но обитель кажется такой уютной и мирной.

– Именно, что кажется! Она и должна казаться. Прошлый раз меня навещал эллский посол, и ему это гадючье гнездо тоже показалось голубиным. Я здоров, сигнор Базиль. Я не сумасшедший и не припадочный! Они мне дают яд, это да. Когда нужно, чтобы я при свидетелях свалился на землю в конвульсиях. Потом они прибегают и начинают блеять про приступ, про то, что меня взволновало чужое лицо...

У нас очень мало времени, сигнор. Десятинку или две они подождут ваших криков о помощи, потом придут проверить, чем мы заняты и почему я на ногах, если должен биться в припадке.

– Откуда вы это знаете?

– Утром в моей келье трогали кувшин. Прошлый раз было так же, я догадался и стал ставить его на маленькую царапину на столе. Совсем незаметную, но я теперь знаю, когда туда что-то подсыпают...

– Ваш рассказ, герцог, весьма поучителен. Итак, вас решили опоить.

– Да, ягоды бувиалиса...

– Я что-то о них слышал.

– Если выпить их настой, а потом оказаться на солнце, да еще в зарослях цветущей масляники, у человека начнется приступ падучей болезни. Даже медикус не отличит истинно больного от отравленного. Три раза сюда приезжали послы иноземных держав. И три раза они видели готового вцепиться в глотку добрым клирикам эпилептика. Жоселин меня не выпустит, сигнор Гризье.

– Странные вещи вы говорите. Вы мне верите, но почему? Откуда вы знаете, что я это я? А даже будь я тем, за кого себя выдаю. Арция и Ифрана сейчас союзники.

– Да, я знаю, что Тагэре свергнут. Он был моей последней надеждой.

– Вот как? – разговор становился все интереснее.

– Да! Я мечтал, чтобы горбун разбил Жоселин, тогда б меня или убили, или вытащили отсюда, но эта ведьма обошла меня и здесь, – Ролан скрипнул зубами.

– Увы, я не могу разделить ваших сожалений. Моя семья принимала участие в свержении горбуна, а моя сестра стала королевой Арции и матерью будущего наследника.

– Тогда я понимаю, почему вам разрешили меня увидеть. Мы – враги. Те, кто на стороне узурпаторов, всегда сбиваются в стаи, а те, кого предают, остаются в одиночестве.

– Возможно, – не стал спорить Гризье, – вы будете читать письмо сестры?

– Разумеется, – герцог выхватил свиток, по мере чтения его лицо разгладилось, принимая мечтательное выражение, – когда-то мы были очень дружны с сестрой. Очень... Она хотя бы счастлива со своим мужем? Я слышал, он старик?

– Не сказал бы. Граф Вардо очень крепкий человек и очень влиятельный.

– И тоже держится за место у краденого трона! Вы не сказали мне ничего обнадеживающего, вы служите предателю, но ваше лицо... Отчего-то вы мне кажетесь честным человеком.

– Вы ошибаетесь, сударь. Я – мерзавец, в Арции об этом знает каждая курица.

– Я вам не верю, – Ролан улыбнулся в первый раз за время их странной беседы, – подлец начал бы мне поддакивать, а потом продал с потрохами. Подлец никогда не назвал бы себя подлецом. И, самое главное, Туанон никогда бы не поручила подлецу такое письмо. Она пишет, что вам можно верить.

– Сигнора еще молода и неопытна.

– Вы заблуждаетесь, сестра всегда была умнее меня. Мы были еще детьми, когда она придумала: если кто-то из нас якобы случайно не назовет кого-то по титулу, значит, это друг. Вы для нее просто Базиль Мо, значит, вы друг. И вы ей расскажете правду.

– Возможно, но какую?

– Меня сведут с ума, – просто сказал Ролан, – способов много: не давать спать, подливать в питье всяческие зелья. Я замечал, что они собирают волосы с моего гребня, а это дурной знак.

– А вы не ошибаетесь? Зачем сводить с ума, если можно просто отравить, ведь всем известно, что вы давно и тяжело больны.

– Пока я жив и в руках Жоселин, Туанон и ее ребенок ей не опасны, но если я умру...

– Я – рыцарь, а не нотариус и плохо разбираюсь в ифранских законах.

– Если вы рыцарь, вы мне поможете. Вы передадите Туанон мое письмо?

– Разумеется, я за этим и приехал.

– Жоселин его у вас отберет.

– Вот как?