Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра

– Антуан, Жамон, вы ничего не чувствуете?

– Немного душно...

Немного душно?! Да здесь дышать нечем, а может, она просто устала и вот-вот сломается. Аларик на прощание сказал, что она может и впредь на него рассчитывать, как это мило... Прикажите залезть на дворцовую крышу и закричать? Пусть жители доброго города Лиарэ решат, что их герцогиня, наконец, сошла с ума. "Рассчитывать... " Да она б Проклятому душу заложила, скажи он, где и как искать седого капитана.

Марта споткнулась о едва заметную ступеньку на полу, секретарь ее поддержал, но настроения это не улучшило. Страх стал чуть ли не осязаемым. «Аларик, – чуть слышно прошептала женщина, – мне страшно!»

– Сигнора что-то сказала?

– Ничего... Но это не простая духота.

– Действительно, – секретарь казался растерянным, – это место кажется ужасно неприятным.

– Неприятным? – делано рассмеялась герцогиня. – Вы удивительно деликатный человек, Антуан. Жамон, тут и раньше так было?

– Последнюю кварту я не могу здесь долго находиться, я думал, это из-за сердца... Но сегодня сильней, чем обычно. Моя сигнора, может, следует пригласить клириков?

Клириков? Клирики на стороне Ифраны, хотя ведут себя смирно. Еще бы, Орест погиб очень некрасиво. Да и не верит она этим ритуалам, здесь нужен не клирик с кадилом, а Аларик со шпагой. Капитан, если ты и впрямь – Преступивший, если можешь из своего далека слышать других, помоги! Помоги еще раз, потому что больше помочь некому! С ифранцами, даже с ортодоксами мы справимся, но не с тем, кто бродит по старому дворцу, и не с голодом...

– Раз уж мы тут, посмотрим, как дела. Жамон, в каких кладовых вы заметили недостачу?

– Мы почти пришли. Опустели левые кладовые – это здесь.

Счетовод отделил от огромной связки на первый взгляд совершенно одинаковых ключей нужные и отпер массивную дверь. Взгляду предстало обширное помещение. Совершенно пустое! В столбе света, лившегося сквозь узкое решетчатое окно, танцевали многочисленные пылинки. На полу не было ни единого следа, вдоль стен лежали многочисленные серые тряпки.

– Это все, что осталось от мешков, – пояснил счетовод.

Антуан почел своим долгом зайти внутрь. Его следы четко отпечатались на покрывающей пол сероватой пыли. Секретарь поднял и развернул одну из тряпок.

– Я бы сказал, сигнора, здесь поработала крыса, если представить себе крысу размером с медвежью гончую.

– В таком случае, где следы?

Крыса? Если это крысы, да еще такие большие, их можно убить. Или нельзя? Следов не осталось, но призраки, если они существуют, не могут пожирать настоящее зерно.

– Хорошо, господа. Теперь заглянем в уцелевшие кладовые.

В первых четырех все было в порядке: достигавшие потолка горы мешков и пыльная теплая тишина, но беспокойство не проходило. Марту тянуло наружу, и именно поэтому она заставляла себя осматривать ничем не примечательные помещения. Нельзя позволить себе бояться! Если боишься, сходи и посмотри, возможно, никакой опасности нет, а если есть, то не столь уж и страшная.

Пятый склад был последним в этом коридоре и состоял из двух помещений – первое, просторное, лишенное окон, отделялось аркой от второго. Марта осталась у двери, ее спутники прошли внутрь. Два исполненных ужаса вопля раздались одновременно. Жамон просто кричал, а Антуан пытался ее предупредить.

Нужно было бежать, Марта это понимала, но герцогиня пошла на голоса. За спиной с шумом захлопнулась дверь, но женщина и не подумала обернуться. Там, впереди, таилось что-то чудовищное, ее спутники, скорее всего, мертвы, она тоже погибнет, но отступать нельзя. Если она попробует бежать, ее настигнут, так не лучше ли умереть, показывая злу не спину, а лицо?!

Чужака Марта увидела сразу. На незнакомце не было ни маски, ни плаща с капюшоном, но рассмотреть его лицо отчего-то не получалось. Рядом копошились три чудовищные крысы...

Правую половину помещения занимало зерно, левая была пуста, не считая уже знакомых изгрызенных тряпок, на которых лежали Антуан и Жамон. Будь на месте Марты Мальвани другая женщина, она б или бросилась бежать, или упала в обморок, или закричала, но герцогиня Оргондская скрестила руки на груди и, глядя в неуловимое лицо чужака, раздельно произнесла два слова:

– Кто ты?

– Твоя смерть и смерть твоего города, – голос твари был вполне земным и даже красивым, но при его звуках в душе Марты поднялось непередаваемое отвращение.

– Моя смерть? Возможно, но Лиарэ тебе не по зубам. Иначе ты не прятался бы здесь, как крыса. А может, ты и есть крысиный король из гадкой сказки?

– Я могу раздавить тебя одним пальцем, но я хочу увидеть твой страх, Тагэре. Мне будет это приятно.

– Вряд ли я доставлю тебе такое удовольствие. Крысы слишком отвратительны, чтобы их бояться...

Марта не лгала. Оказавшись лицом к лицу с неведомой тварью, которая и впрямь могла ее раздавить одним движением руки, герцогиня успокоилась. Не стоило напоминать ей, что она Тагэре, Тагэре не боятся крыс и умирают с гордо поднятой головой.

– Ты лжешь, женщина, – безликий наверняка ухмылялся, но герцогине никак не удавалось сосредоточиться на его лице – взгляд невольно скользил мимо повелителя крыс, Марта даже не могла понять, молод тот или стар.

– Ты владеешь собой неплохо, но ты боишься. И правильно делаешь.

– Тагэре не лгут, крыса!

– Браво, сигнора!

Не может быть! Это – ложь... Чтобы сломать человека, надо ослепить его надеждой, а затем разбить о правду.

– Дайте мне пройти, сударыня.

Марта, с трудом соображая, сделала шаг в сторону. Она не бредила, Аларик и впрямь пришел и теперь стоял между ней и крысиным королем. Оба молчали.

Марта чувствовала разлившееся вокруг напряжение. Теперь от нее ничего не зависело, все решал спор... Кого с кем? Эти двое не были людьми, один был врагом, и страшным, а второй – другом, вновь явившимся на помощь.

Скиталец незаметным движением освободился от плаща. Он совсем не изменился с того дня, когда вырвал герцогиню Оргондскую из лап Ореста. То же темное платье старинного покроя, те же видавшие виды высокие сапоги и черная цепь на плечах. Седые волосы капитана-колдуна по-прежнему трепал несуществующий для прочих ветер, а изящная рука уверенно лежала на эфесе шпаги. Аларик холодно смотрел на безликого, и тот не выдержал.

– Меня нельзя убить, – надменно произнес он и осекся.

– Тебя ввели в заблуждение, Жан Лумэн, – ухмыльнулся Скиталец, – я могу тебя убить, и что-то мне подсказывает, что именно это я сейчас и сделаю.

Жан Лумэн?! Марте показалось, что она ослышалась. Предводитель крыс – основатель династии узурпаторов, умерший и похороненный восемьдесят с лишним лет назад?! Тут было от чего сойти с ума.

Слова Скитальца словно сорвали с чужака вуаль-невидимку. Теперь Марта могла рассмотреть его как следует. Это и впрямь был Жан-Двоеженец, дядя, свергнувший и, скорее всего, убивший племянника и посадивший на трон собственного сына.