Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

Пот струился по моему лицу, и все вокруг казалось застывшим: Джастин, склонившийся над Дайалой; мать, повисшая на сгорбившемся отце; обмякшая между братьями Элизабет; Кристал, протягивающая пальцы к моей руке.

А снаряды все рвались, сокрушая в щебень древние каменные стены. Полыхали пожары, волны взбесившегося залива накатывали на берег, и гибнущий город обдавал меня кровавой белизной новых и новых смертей.

Вода окатывает бак «Гордости Императора»; вода такая горячая, что смывает с металла серую краску. Корабль зарывается носом в кипящие волны, вздымающиеся выше капитанского мостика.

Когда крейсер соскальзывает в эту клокочущую бездну, командующий флотом смотрит на маршала. Лицо Стапеллтри там, где на него попали брызги кипятка, покрыто красными пятнами.

– Всего горстка магов, да? Пусть проклянут демоны и тебя, и твою «горстку магов»!

– Я выполнил свой долг как подобает, – отвечает Дирсс, вцепившись в горячие, обжигающие пальцы поручни мостика. Несмотря на боль от ожогов, голос его тверд и спокоен. – Мы оба выполняем свой долг.

– Будь он проклят, этот долг. Мы все мертвы!

Стапеллтри сам правит штурвалом, ибо обожженные руки вахтенного уже не позволяют тому держать руль. Остальных смыло с мостика волнами, и они сгинули в волнах позади флагманского корабля. Командующий флотом налегает на штурвал, делая все, чтобы не подставить корабль бортом под удар волн.

– Без долга мы никто!

Дирсс дергает за сигнальный шнур, чтобы передать в орудийные башни приказ продолжать огонь, но ответа нет. Отвечает лишь флотоводец.

– Значит, мы и есть никто. У покойников нет ни перед кем долга.

Идущий впереди корабль, единственный, оставшийся на виду у Дирсса, с грохотом взрывается, и фонтан пламени швыряет во вздымающиеся волны куски искореженного металла. Вопли и крики тонут в реве урагана, череде взрывов детонирующих снарядов и грохоте валов, ударяющихся в металл.

«Гордость Императора» зарывается в кипящую воду, и мостик обдает ужасный запах вареного мяса. В волнах появляются и исчезают тела смытых за борт людей. Очередной нырок корабля, и рулевой, не удержавшись обожженными руками за поручень, с отчаянным криком падает в кипящее море.

– Свет…

Грохочет взрыв: детонация боезапаса разносит вдребезги носовую орудийную башню. Кипящая вода захлестывает мостик и смыкается над тонущим стальным корпусом. На поверхности Восточного океана остаются лишь пляшущие на волнах мертвые тела.

Стоя на мысу и зная, что остальные – Тамра, Джастин, Дайала, тетушка Элизабет, мой отец – в отличие от меня отдали все, что могли, я напрягся изо всех сил в новом усилии овладеть хаосом и гармонией и сплести их воедино. Я делал это, дробя гармонию на все меньшие и меньшие частицы и направляя их в гущу хаоса, перемешивая, связывая, скрепляя хаос и гармонию вместе и создавая в итоге жар и пламя, подобные солнечному. В горниле моей воли хаос и гармония сливались в единый сплав.

Земля стонала от негодования; вода, казалось, отхлынула от берега, пар, словно туман, обдавал раскаленные серые корпуса железных кораблей. Пар, который изрыгнул Залив, был столь жарок, что с кораблей мигом сошла краска, а деревянные детали обуглились.

Мельчайшие фрагменты взаимопроникающих хаоса и гармонии взрывались, каждый как крохотное солнце, и к грохоту снарядов, разрывавшихся на берегу, добавился гром боезапаса, подрывавшегося в корабельных трюмах. По воде побежали языки пламени: казалось, что паром дышит весь океан. Страшный, немыслимый жар сначала обратил в налет белесого пепла краску и детали корабельной оснастки, а потом частицы хаоса проникли в структуру металла, и сталь раскалилась докрасна.

Люди погибали в немыслимых мучениях, и волна их смертей со стороны моря обрушилась на меня.

Кристал взяла меня за руку, и я ощутил ее силу.

– Ты должен сделать это, Леррис, какова бы ни была цена, – твердо сказала она, хотя я чувствовал, что она плачет.

Новая волна жара прокатилась над поверхностью залива, и новые тысячи моряков и солдат нашли смерть в кипящих водах или в своих раскаленных плавучих гробах.

Корабль за кораблем плавился или взрывался, осыпая воду кусками искореженного металла. Вода расступалась, поглощая гибнущие суда, и столбы пламени били в темное небо. Горячий воздух был полон пепла и пара.

Однако некоторые корабли еще оставались на плаву и даже вели огонь: на Найлан, грозя обратить его в гору песка и щебня, продолжали сыпаться снаряды. Я напрягался снова и снова, стараясь не упустить контроль над хаосом и гармонией, не дать им расплестись и разделиться. Устремив невидящий взгляд на море, а потом и припав на колено, я продолжал обрушивать на корабли волны скованного гармонией хаоса.

Сильные руки поддержали меня, и я, подкрепленный исходящим от них ощущением надежности и гармонии, снова поднялся и выпрямился. А потом, вытянув из недр еще больше хаоса, свел его воедино с залегающим под Отшельничьим гигантским массивом железа. Ответом мне был грозный рев земли. Море вспучилось высокими, подобными горам, испускающими пар валами. Земля ушла из-под ног, швырнув меня лицом в траву.

Когда мне наконец удалось приподняться, где-то позади на севере, близ реки Фейн, камень и почва не выдержали напряжения, и в небо, прорвав их, ударил фонтан расплавленного железа, воздвигая на северной стороне расколовшей Отшельничий трещины вал из вулканических пород. Золотистые поля почернели: колосья мигом обратились в золу, река вскипела. Вокруг нас падали камни, осыпавшиеся с древних стен Доррина.

И снова Кристал помогла мне встать. Тетушка Элизабет лежала почти у самых моих ног, не подавая признаков жизни. Дядюшка Сардит склонился над ней в отчаянии.

Это отчаяние подхлестнуло мой гнев против Хамора, против этих проклятых кораблей и высокомерных невежд, решивших изменить мир с помощью машин и принесших в. него столько горя и разрушения.

«Нет! – кричало что-то во мне. – Вам не одолеть ни меня, ни Кристал! Вы не получите ни Кифроса, ни Кандара!»

Новые валы вспенились под утесом, на котором мы стояли, крутя и разбрасывая остатки вражеских кораблей. Но еще один вал захлестнул развалины Найлана, гася пожары, но обваривая немногих уцелевших. Отколовшаяся оконечность острова курилась дымом и паром.

Наконец, когда у меня уже не оставалось сил, стена позади нас закачалась, волны залива откатились назад и разбились о подножие утеса, обдав нас горячими брызгами. Скала крошилась, и ее огромные фрагменты c плеском падали в кипящую воду.

Кристал, прижав меня к себе, делилась со мной теплом и силой: своих у меня больше не осталось.