Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

– Все в порядке, – сказала Кристал, но это не соответствовало действительности во всех отношениях, кроме одного: она была со мной!

Она обняла меня, и я зарыдал, ибо слишком многому научился слишком поздно.

Слезы на некоторое время ослепили меня и, как я знал, ее тоже. Мы были вместе, но весь мир вокруг нас изменился в один день. Нам же пока оставалось лишь изумляться. Мы были слишком слабы, а Тамра вдобавок ослеплена.

– Я что, ослепла? – подала она голос. – Я не хочу остаться незрячей. Вот Леррис, он наверняка видит.

Попытка разобрать ее слова заставила меня сморщиться от боли.

– Он ничего не слышит, а порой ему отказывает и зрение, – ответила за меня Кристал, – а когда видит, у него очень болят глаза.

– О, Кристал…

Это я разобрал.

Наконец, когда на смену холодному ливню, вызванному Тамрой и моим отцом, пришел теплый дождик, я подхватил свой посох.

Путь до Края Земли, даже верхом, был неблизким, но нам следовало отправляться именно туда. Найлан оставался черным, но был уже не черным городом, а горой черного пепла и камней. Все, что осталось у меня от Найлана, это пара петель в виде драконов.

– Все, что осталось от Отшельничьего, – это воспоминания да две петли в виде драконов.

– У тебя осталось твое мастерство, – возразила Кристал. – Сардит и твои родители одарили тебя тем, что не может отнять никто.

Я понял ее, отчасти потому, что она так и думала. От этого стало немного легче.

Тамра что-то сказала, пожав плечами. Я посмотрел на Кристал, и та повторила для меня:

– Гибель хаоса.

Я растерянно посмотрел вниз, на развалины Найлана. Стоила ли победа хаоса и гармонии над механическим порядком такой высокой цены?

– Гибель хаоса? – переспросил Валдейн столь же растерянно, как и я.

Кристал коснулась моей руки. Я вздохнул.

– Можно сказать и так. В известном смысле. Свободного хаоса, как и гармонии, почти не осталось.

Мне не хотелось об этом говорить, а потому я поплелся сквозь теплый дождик к обвалившемуся краю нависавшего над заливом утеса. Там ничего не осталось: ни крови, ни плоти, ни костей, ни даже праха и пепла. Я знал, что ничего не увижу, но все равно напрягал зрение, пока боль не стала нестерпимой. Неужели меня ждет участь, схожая с участью Креслина, и эта боль останется со мной навсегда? А если и не навсегда, то надолго.

Я снова напряг зрение, стараясь не замечать впивающиеся в мозг кинжалы. Всю свою жизнь я так или иначе был в долгу перед ними, а теперь они ушли, отдав все, чтобы помочь мне… Они и Кристал, которая отдала свою молодость.

За что? За гибель хаоса?

Я стоял, смотрел, слушал. И вспоминал, а Кристал стояла рядом со мной, и я чувствовал, что она тоже ощущает мою боль.

На время, не только для своего облегчения, я прикрыл глаза.

Мы ехали на север, по направлению к Уондерноту, где могли отдохнуть. По-прежнему моросил дождик. Ноги мои болели, как, впрочем, и руки, и ягодицы. У Кристал, я это чувствовал, тоже все болело, и она знала, что мне это известно. Но мы ехали и ехали. По мне, так лучше было бы идти пешком. О том, как пересечь Новый Фейн, или какое там название дадут они этому потоку со временем, не хотелось даже и думать, но так или иначе мы должны были найти путь.

– Кончится это хоть когда-нибудь? – промолвила Кристал, повернувшись в седле и говоря медленно, чтобы дать мне возможность следить за ее губами.

– Никогда, – ответил я после пары попыток.

Из-за моей попытки читать по ее губам она поморщилась. Концентрация причиняла мне боль, а моя боль тут же воспринималась ею. Я на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл снова, говорил Валдейн.

– Ты… остановил императора… не пошлет новый флот.

Валдейн ехал справа от Кристал, так что я мог видеть их обоих и уловить его слова. Рядом с ним ехала Тамра.

Я покачал головой.

– Не через несколько лет, но когда все переменится и на Отшельничьем, и в Кандаре, это случится снова.

Кристал кивнула и с удивлением взглянула на Тамру, которая внезапно остановила лошадь.

– Ну-ка, постойте. И объясните мне: что, все это было напрасно? Все?

Кристал пришлось переадресовать вопрос мне, поскольку Тамра, еще не восстановившая зрение, не смотрела в мою сторону.

То, что Кристал не по себе, я ощутил даже сквозь боль, а потому тоже остановился и закрыл глаза. Лошадь фыркнула, я потрепал ее по холке и поднял лицо к освежающему дождю. Кристал коснулась моей руки, давая понять, что отвечать, хочется мне или нет, надо.

Пришлось открыть глаза и попытаться.

– Это не может повториться. Очень долго. Я удалил всю базовую гармонию из-под Отшельничьего и Восточного океана, до самого Кандара, а то и Нолдры. А гармонии там было столько, что каждая частица хаоса… – я покачал головой, и это движение тоже отдалось болью… – Нет, не совсем точно. То, что сделали мы – я – разделило хаос и гармонию, раздробив их на мельчайшие частицы, и соединение этих частиц вместе привело к выделению огромного количества тепла. Гармония и хаос ныне сосуществуют не сами по себе, а в связанном состоянии, и пройдет очень, очень долгое время, прежде чем появится свободный хаос, а значит, и мастера хаоса. Как, впрочем, и мастера гармонии.

У Тамры отвисла челюсть.

– Джастин… твой… отец… знал… что смерть хаоса означает и смерть гармонии?..

Она сказала что-то еще, но я даже с помощью Кристал разобрал только это.

Сглотнув, я кивнул. Ибо говорить был не в силах.

– …и Дайала?

– Думаю, для нее это было легче. Она изначально считала, что стихии не должны быть разделены.

Горло мое пересохло, и говорить было очень трудно.

Тамра опустила глаза на холодные каменные плиты Главного тракта.

Валдейн, подъехав, коснулся ее плеча. Она всхлипнула.

Мне тоже хотелось зарыдать, но я выплакал все, что мог, и у меня лишь сжалось сердце. Кристал коснулась моей руки.

– Почему? – беспомощно спросил я, зная ответ, но желая хоть что-то сказать.

Она тоже знала ответ и знала, что мне надо было выговориться. Что я и сделал:

– Джастин и мой отец ослабили хаос настолько, что он уже не мог разрывать машины. Доррин в незапамятные времена предвидел проблемы, которые способны породить машины, однако полагал, что их применение будет ограничиваться хаосом. Так оно и было, но, уменьшив силу хаоса, мой отец и Джастин тем самым открыли путь к широкому применению машин, причем изготовленных не только из гармонизированного черного железа, какие делал Доррин, но и таких, создание которых не требовало магии и было доступно любому знающему мастеровому.

– …ни магии гармонии… ни хаоса… снова?

Когда она касалась моей руки, мне было легче понимать ее, поскольку не приходилось так напрягаться, чтобы следить за ее губами.