Джон Марко - Нарский Шакал

– Ох, Дьяна! Что с тобой?

Она указала ему на кресло, стоявшее в углу, где только что возилась служанка.

– Туда, пожалуйста. Дай я сяду.

Высокий и странный предмет мебели стоял у кресла, покрытый кружевами и лентами из белого льна. Он опирался на четыре крепкие ножки, а верх его был наполовину закрыт тканым пологом. Ричиус подвел Дьяну к креслу, с любопытством глядя на этот предмет. Там, где полог раздвигался в стороны, выбивались края пушистой ткани. Когда Дьяна села, он заглянул под полог. Оттуда на него уставилось нечто розовое.

– О Боже! – прошептал он и попятился. Его взгляд метнулся к Дьяне. Она в его сторону не смотрела. – Это младенец! – пролепетал он. Смысл увиденного обрушился на него подобно ураганному ветру. – Младенец! – повторил он снова. – Дьяна…

– Моя дочь, – тихо молвила она, бросив на Ричиуса виноватый взгляд.

Ричиус был ошеломлен. Он попытался взять себя в руки и рискнул еще раз заглянуть в колыбель. Под пеленками из нежнейшей ткани шевелился крошечный младенец – такого маленького ему еще никогда не приходилось видеть. Глаза малышки уставились на него с неосмысленным интересом. При каждом вздохе ее румяные щечки выдували крошечные облачка воздуха. Увидев незнакомое лицо, она обиженно всхлипнула.

– Она прекрасна, – печально прошептал Ричиус. Люсилер солгал ему, и он с трудом мог скрыть горечь. – Наверное, я ошибался насчет Тарна. Люсилер сказал мне, что он не мог быть с тобой близок.

Дьяна протянула руку и прикоснулась к его пальцам.

– Посмотри на нее внимательнее, – попросила она.

Ричиус бережно отодвинул полог и пристальнее всмотрелся в ребенка. Он догадался, что малышка родилась совсем недавно. Дома ему доводилось видеть новорожденных, у них всегда была красная кожица и довольно худые мордашки. Этой девочке было не больше нескольких дней. К тому же на головке виднелись только пушинки коричневого цвета. Пальчики правой руки слабо ухватились за воздух и сжались в кулачок размером с грецкий орех. Он медленно протянул руку к колыбельке, чтобы малышка успела разглядеть его движение. Ее глазки пытались следовать за его рукой, а когда он дотронулся до головки, она пустила пузырь слюней. Ричиус рассмеялся.

– Как ее зовут? – спросил он.

– Шани. – В усталом голосе Дьяны слышались нотки материнской гордости. – Я назвала ее в честь двоюродной сестры, которую очень любила.

Ричиус посмотрел на нее.

– Она умерла?

– Да, – опустила голову Дьяна. – Еще совсем маленькой. Я когда-то говорила тебе о ней. Помнишь?

Ричиус помнил – и это воспоминание было для него мукой.

– В долине, – прошептал он. – Ее затоптала лошадь.

– И я винила тебя в том, что ты ее убил. Кажется, я не просила у тебя прощения за это.

– В этом нет нужды. – Ричиус вновь взглянул на девочку. – Привет, Шани, – проворковал он, поглаживая ей шейку, как гладил бы щеночка. – Привет. – Он бросил мгновенный взгляд на Дьяну. – Она прекрасна, – еще раз повторил он. – Вся в мать.

– И в отца. Ты ее не видишь как следует, Ричиус. Посмотри.

– В чем дело? – спросил он с внезапным беспокойством. – Она больна? Ей передалась болезнь Тарна?

Он уставился на личико и ручки ребенка, силясь уловить некие признаки болезни. Но кроме обычных следов трудных родов, он ничего не увидел.

Если не считать глаз. Они были необычно темные – и странной формы. Не уродливые, как можно было бы ожидать от потомства Тарна, а просто другие. Более округлые, отличавшиеся от типичного узкого разреза трийцев. Но Ричиус никогда раньше не видел трийских младенцев. Возможно, это нормально. Возможно, у всех глаза бывают как у…

Он отскочил от колыбели, словно на месте младенца там неожиданно появилась гадюка.

– Боже правый! – воскликнул он. – Она моя?

Ему показалось, будто пол под ним колеблется, и поспешил сделать глубокий вдох, потом – еще один. Дьяна встревоженно наблюдала за ним. Она протянула руку, сжала его пальцы, пытаясь привлечь к себе, но он отдернул руку и гневно нахмурился.

– Она моя! – взревел он, прижимая ладони к вискам – казалось, голова вот-вот взорвется. – Будь все проклято, она моя!

Он зажмурился и стиснул зубы. Руки сами собой сжались в кулаки. Он почувствовал, что у него начинают подгибаться колени и он вот-вот упадет. Однако он выпрямился и возмущенно посмотрел на Дьяну.

– Ричиус, – пролепетала она, – я…

– И ты ничего мне не сказала! Ты вернула мне этот чертов перстень и не сказала, что ждешь от меня ребенка! И Люсилер тоже, будь он проклят!

– Я надеялась, что ты не приедешь, – сердито ответила она. – Я попросила Люсилера ничего тебе не говорить. Я вообще не собиралась тебе об этом говорить – никогда!

– Ты такая же ненормальная, как Тарн, – кипятился Ричиус. – Это – мой ребенок. Я имел право знать!

– Зачем? Ты ничего не можешь сделать. Неужели ты не видишь?

– Еще как могу, черт возьми! Я увезу вас обеих. Шани тоже может жить в Арамуре. Я буду заботиться о вас. Моя жена уже знает о тебе, Дьяна. Она знает…

Дьяна в отчаянии качала головой.

– Это невозможно.

– Конечно, возможно, – возразил Ричиус. – Я теперь король Арамура. Я могу защитить тебя и ребенка. Там с ней ничего не случится.

Дьяна смотрела на него. Кожа у нее под глазами покраснела и обвисла.

– Он заманил тебя сюда, – сказала она. – Он знал, что ты явишься за мной. Это его манера – манипулировать людьми.

– И у него это получилось. Но теперь я здесь, и он понимает: если ему нужен мир с Наром, то у него нет выбора.

– Он не позволит мне уехать, – прошептала Дьяна. – Он любит меня, Ричиус. Он всегда меня любил, я тебе уже об этом говорила. Когда мы были детьми, он все время что-то для меня делал, приносил мне цветы и подарки. И он старался быть мужчиной, чтобы произвести на меня впечатление: демонстрировал, как он ездит верхом или карабкается на дерево. – Она рассмеялась. – Тогда он был совсем другим, и мне нравилось его внимание. Но мне никогда не удавалось понять его любовь, слишком сильную, слишком давящую.

– Он знает, как ты ко мне относишься?

– Это не имеет значения. Он – дрол. Он женат на мне, и это все. Он никогда не допустит, чтобы его жену забрал другой мужчина. Это было бы величайшим позором. Теперь ты понимаешь, почему я не могу уехать? Он скорее убьет нас обоих, чем допустит, чтобы ты меня увез. Этого потребует его честь.

– Тогда давай уедем без его ведома. Если надо, мы можем улизнуть посреди ночи.

– Он нас найдет, как в прошлый раз. И тогда нам всем будет грозить опасность. Я не могу так рисковать жизнью Шани. И не стану.

В этом была ужасающая логика. Дьяна права – и Ричиус понимал это. Если Тарн захочет их найти, то найдет, и рисковать жизнью младенца было бы безрассудно. Дьяна выжила во время похищения Тарна потому, что была юной и сильной, но Шани в буре искусника окажется просто пылинкой, которая превратится в ничто. Горькое проклятие сорвалось с его губ: он упал на пол и стал раскачиваться, прижав подбородок к груди и обхватив руками колени. Ему надо было что-то придумать – но в голову ничего не приходило. Они угодили в капкан, у них нет ни союзников, ни пути к бегству. Тарн его одолел.