Джон Марко - Нарский Шакал

– А что будет со мной в Арамуре?

– Если ты захочешь, мой отец о тебе позаботится. Там ничего особенного тебя не ждет, но ты будешь в безопасности и никто не станет ничего от тебя требовать. – Он внезапно понял, какие опасения подсказали ей этот вопрос. – Ты не будешь рабыней, Дьяна. Ни моей, ни чьей-то еще. Поверь мне, пожалуйста.

– Я хотела бы тебе поверить. – Она робко улыбнулась. – И там все так, как мне рассказывал отец? В Арамуре женщины свободны?

– В Арамуре – да. Но не везде в Наре. Твой отец в чем-то был прав, но и ошибался, когда рассказывал тебе об империи. Там есть прекрасные земли, а есть и такие, от которых лучше держаться подальше. Если ты когда-нибудь уедешь из Арамура, тебе может грозить опасность. Трийцев не везде хорошо встречают.

Казалось, это ее поразило.

– Разве? Но ведь твой император помогает дэгогу! Он прислал вас всех сюда. Мой отец говорил, что император хороший!

– Твой отец имел благие намерения, но про Нар ему было известно далеко не все. Мы, арамурцы, действительно находимся здесь, чтобы помочь дэгогу, но мне кажется, императору что-то нужно от твоего народа, Дьяна. Он может быть настоящим дьяволом.

– Ты совсем сбил меня с толку! Теперь ты говоришь как дрол. Ты хочешь сказать, что Тарн прав?

– Ни в коем случае! – решительно заявил Ричиус. – Конечно, и Тарн настоящий дьявол. Просто дело в том, что мир за пределами Люсел-Лора может оказаться не таким, как ты себе представляешь. В Наре может оказаться нелегко. Но в Арамуре жить хорошо. Там ты будешь в безопасности. И, надеюсь, будешь счастлива.

– Тогда я хочу ехать в Арамур, – заключила Дьяна. – Ты не такой, как Тендрик. Я… я тебе доверяю.

Ричиус почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней, однако сумел справиться с этим порывом. Он просто наблюдал, как Дьяна разглядывает его перстень. Даже в слабом свете кольцо поблескивало, и было видно, что она заворожена им. А что в этом удивительного, подумал он: ведь перстень стал для нее пропуском к свободе.

– Утром я отведу тебя к Эдгарду, – пообещал Ричиус. – Наверное, он скоро отправится в Арамур.

Дьяна нахмурилась.

– А что я скажу Тендрику?

– Не надо ничего ему говорить. Ему уже заплачено достаточно. Не думаю, чтобы он посмел отправиться за тобой. А теперь доедай ужин. Когда поешь, мы поднимемся наверх.

– Наверх? Зачем?

– Просто разговаривать, – поспешил он ее успокоить. – И чтобы ты смогла как следует выспаться. Тебе надо набраться сил. Дорога Сакцен нелегкая.

– Но там только одна кровать, – резонно заметила она, – и тесная.

– Но есть еще и стул, – прибавил Ричиус. – Я буду сидеть на нем всю ночь и охранять тебя.

Дьяна мелодично засмеялась.

– Ты – странный человек, Ричиус Вентран.

– Я не трус, Эдгард! – сипло произнес Динадин. – И никогда не был трусом.

Он смотрел в лицо старика, на котором оставили след те ужасы, что он видел, и вспоминал то время, когда боевой герцог Арамура был полон жизни и непобедим. Тогда Динадин с Ричиусом были еще мальчишками: они играли у ног Эдгарда и мечтали стать такими, как он. Но он изменился. Они все изменились, потому что война разрушает не только тела и здания. Война уродует людей и парализует отвагу. Война может превратить друзей во врагов.

Эдгард откинулся на спинку стула и поднес стакан ко рту. За стенами его шатра лагерь затих до едва слышного шелеста. Скоро наступит рассвет, однако пока луна все еще оставалась в небе, и ее бледный свет пробивался сквозь тонкую ткань, смешиваясь с оранжевым светом факелов, из-за чего вино казалось черным, а лицо Эдгарда – обликом древнего старца. Динадин осушил свой стакан уже столько раз, что у него голова шла кругом. Но графин наконец опустел, и вина осталось совсем немного – только на дне стакана Эдгарда.

– Я знаю, что ты не трус, – ответил боевой герцог. – Только пара храбрецов может сделать то, что делаем мы.

– Тогда почему мне самому кажется, что я трус? – вопросил Динадин. – Я уверен, что поступаю правильно. Война в долине проиграна, в этом нет сомнений. Мы были бы глупцами, если б остались. Ричиус глупец, раз остается.

– Мы это уже обсудили, – напомнил Эдгард. – Ты бросаешь друга. Это всегда нелегко. Я оставил Кронина на горе Годон. И я сожалею об этом. Но иначе поступить было нельзя. Блэквуд Гейл этого понять не может, и Ричиус тоже. Но это не делает Ричиуса глупцом, Динадин. Будь осторожен.

– Извини, – печально сказал юноша. – Мне не следовало это говорить.

Он встал и пошел к выходу. Отодвинув в сторону завесу, всмотрелся в темноту. Ночной воздух был свеж и прохладен. Доставляло удовольствие вдыхать его полной грудью. В небе горели мириады звезд. Вдали спал город нищих, похожий на кладбище заброшенных зданий, а в лагере Эдгарда усталые всадники, погруженные в мрачные сны, бормотали что-то невнятное, положив головы на седельные сумки.

Измученный и хмельной, Динадин не мог сосредоточиться ни на чем определенном. Он вспоминал отца и братишку Алейна, оставшихся дома, и гадал, что с ними стало. Отец предостерегал его: трийцы – непостижимые дьяволы, которых империи следовало бы сторониться, ибо они скорее всего приведут к падению даже Аркуса. Отец утверждал: это – страна магии и зла. Глядя вдаль, Динадин пытался разобраться в этих словах, а заодно и в том, какую роль он сам сыграл в планах императора. Он вспоминал мальчишку Динадина, которого манила эта таинственная страна. Он думал, когда-нибудь они с Ричиусом приедут сюда в поисках приключений и на месте узнают про ее чары. Но теперь он стал старше и не видел здесь магии – только тьму и смерть. В чем-то отец был прав относительно трийцев. Все это проклятое предприятие оказалось гибельным.

– Я устал, – проворчал Динадин. – Я иду ложиться.

– Отдохни, – посоветовал Эдгард и потянулся, хрустнув костями. – Думаю, я и сам лягу отдохнуть.

– Доброй ночи, Эдгард, – сказал юноша, но не успел выйти из шатра, как герцог окликнул его:

– Динадин, подожди!

– Да?

– Я давно тебя знаю, – молвил старик. – И я знаю твою семью. В ней нет ни одного труса.

Динадин выдавил улыбку.

– Спасибо, – вяло произнес он, а затем повернулся и вышел из шатра.

Он осторожно пробирался мимо спящих и часовых, выставленных без всякого порядка и смысла. Выпитое на пустой желудок вино ударило в голову, так что его немного пошатывало. Холодный ветер проносился по лагерю, вызывая дрожь во всем теле. Он вдруг понял, что ему некуда идти. У него был только собственный конь – и он направился к временной конюшне. Там, на другом конце лагеря, он обнаружил парнишку-конюха, заснувшего прямо на ящике, полном корма. Повсюду валялись попоны и уздечки, о них запросто можно было споткнуться, и он старался ступать осторожно, насколько позволяла затуманенная алкоголем голова. Его конь стоял в конюшне с полузакрытыми глазами. Динадин бесшумно проскользнул мимо конюха и отвязал коня.