Джон Марко - Праведники Меча

Покраснев от смущения, Ричиус ответил:

– Нет. Извини, Люсилер. Продолжай.

Но теперь уже все смотрели на него, и Люсилер не собирался приходить к нему на помощь. Дьяна смеялась, прикрыв рот ладонью, а Лифки и Ланг продолжали хлопать, требуя, чтобы Ричиус встал.

– Давай, Ричиус! – ободрила его Дьяна. – Сегодня же праздник! Встань и скажи что-нибудь.

– Что мне говорить? Что я должен им сказать?

– Скажи им, как ты сегодня счастлив.

– Ох, ну это глупо…

Люсилер шагнул к краю платформы и озорно ему улыбнулся.

– Великому Кэлаку следовало бы к нам обратиться, – заявил он и протянул руки к собравшимся: – Правда?

Толпа ответила радостными криками. Ричиус покраснел еще ярче и гневно посмотрел на Дьяну.

– Ну, спасибо! – прошипел он. Дьяна не переставала смеяться.

– Все будет хорошо, – сказала она ему. – А теперь иди. Говори с нами.

Передав дочку Дьяне, Ричиус встал и повернулся к собравшимся. Он оказался лицом к морю людей – он и не думал, что их так много. Увидев его, они замахали руками и приветственно закричали – и впервые Ричиус ощутил то обожание, о котором ему говорила Дьяна. Оно пьянило – и, услышав, как по толпе проносится слово «Кэлак», он не содрогнулся. Когда-то это прозвище было ненавистным оскорблением, но то время давно прошло. Теперь он был Кэлак. Шакал.

– Привет вам, друзья мои, – неловко проговорил он. Старики и юные женщины бросали ему ободряющие улыбки, дети возбужденно щебетали. – Э-э… поздравляю всех вас с праздником касады. Я хочу сказать вам спасибо. Я…

– Поднимайся сюда, Ричиус! – позвал Люсилер.

Его друг протягивал вниз руку, предлагая втащить его на возвышение. Помост был грубо сколочен из досок специально к этому дню, но его обтянули яркой материей, так что выглядел он внушительно. Настолько внушительно, что Ричиус робел на него подняться.

– Мне и здесь хорошо, – тихо проворчал он, обращаясь к Люсилеру.

– Чепуха.

Люсилер спрыгнул с помоста, взял Ричиуса за плечи и подтолкнул его к временной сцене. Подгоняемый сотнями голосов, Ричиус вскарабкался на помост и посмотрел на собравшихся. Во рту у него пересохло.

– Да, гм… – напряженно начал он. Говорил он по трийски, отчего ему было вдвойне трудно. – Право, не знаю, что говорить.

– Кэлак! – радостно крикнул какой-то мальчик с дальнего конца зала.

Разнесшийся эхом крик рассмешил Ричиуса. Он вдруг почувствовал себя актером на сцене столичного театра в Черном Городе. Он посмотрел на Дьяну – и поймал ее взгляд, в котором ясно читалась гордость. У нее на коленях сидела Шани, изумленно глядя на отца, оказавшегося на подмостках. Внезапно Ричиус понял, что надо сказать.

– Мне очень повезло, что я сейчас здесь, с вами, – сказал он, обращаясь к толпе. – А еще больше мне повезло потому, что вы меня приняли. Когда я впервые оказался здесь, мне все было ненавистно. Я попал в западню, и мне к, далось, что я лишился дома. Вы все знаете про Арамур и про то, что там произошло. Я потерял немало. И мне казалось, что я потерял вообще все. Но все вы заставили меня почувствовать себя здесь, в Фалиндаре, как дома. Теперь все вы – моя семья.

– Кафиф! – крикнула Дьяна. – Помнишь, Ричиус?

Ричиус прекрасно помнил. Это трийское слово означало «семья», и это Дьяна научила его этому слову. Он тепло ей улыбнулся. А потом, гордо выпрямившись, сказал:

– Некоторые из вас думают, что я по-прежнему тоскую по Арамуру, и они правы. Но некоторые из вас думают также, что я собираюсь когда-нибудь отсюда уехать, и в этом они ошибаются. Теперь мой дом здесь. Здесь моя семья и все мои друзья. – Он рассмеялся. – Так что не надо постоянно меня спрашивать, когда я уеду, ладно? Я никуда ехать не собираюсь.

Собравшихся это заявление привело в восторг. Некоторые даже вскочили на ноги. И они в один голос выразили свое преклонение перед Кэлаком, Нарским Шакалом. Ричиус смотрел на толпу, опьяненный ее симпатией. А когда он нашел взглядом Дьяну, то увидел, что она смотрит на него с изумлением, чуть приоткрыв рот, словно услышанное ее потрясло. Ричиус бросил на нее вопросительный взгляд, но она только покачала головой.

– Э-э… Я не знаю, что еще сказать, – признался он собравшимся. – Может, только вот что. Мы все боимся Пракстин-Тара и его армии. И я тоже боюсь. Но здесь, в Фалиндаре, мы сильны, а Пракстин-Тар слаб. Может, на первый взгляд этого и не скажешь, но это так. Прямо сейчас он сидит на холоде, один, и помочь ему некому. А мы все собрались здесь, – тут он крепко сцепил пальцы обеих рук, – вместе!

Стоявший у помоста Люсилер серьезно кивнул. Он взобрался обратно на помост, обнял Ричиуса и поцеловал его в Щеку.

– Превосходно, друг мой, – прошептал он. – Превосходно.

На прощание Ричиус помахал толпе рукой и спрыгнул с помоста, с облегчением скрывшись среди слушателей. Шани бросилась к нему и обхватила руками за колени.

Он охотно наклонился и подхватил дочку на руки. Как это ни странно, теперь он был доволен случившимся.

– Ну, – спросил он, – как получилось?

– Хорошо! – ответила она и уткнулась лицом ему в плечо.

Ричиус снова уселся, держа Шани на руках. Прожив два года чужаком, он по-настоящему стал здесь своим, и при мысли об этом с его плеч свалился тяжелый груз. Он посмотрел на Дьяну и увидел в ее взгляде какое-то беспокойство.

– В чем дело? – спросил он.

Она улыбнулась, но ничего не ответила.

– Дьяна, почему ты так на меня смотришь?

– Неужели ты не понял?

– Не понял, – признался Ричиус. – Объясни мне. Дьяна отвела глаза и стала смотреть на устланный ковром пол.

– Я два года ждала, чтобы ты сказал эти слова, Ричиус. Я ждала и надеялась – и все их не слышала. Сегодня ты произнес их впервые.

Ричиус прекрасно понял, что она хотела ему сказать. Придвинувшись к ней, он положил ладонь ей на колено.

– Мне хотелось бы верить, что на этот раз ты говорил искренне, – печально сказала она. – На этот раз ты сдержишь свое слово? Ты больше не уедешь?

Ему ничего не стоило пообещать ей это. Арамур больше не принадлежал ему – и никогда не будет принадлежать.

– Обещаю, – сказал он. – Теперь мой дом здесь, Дьяна.

Впервые за их совместную жизнь Дьяна, похоже, поверила этим словам. Глаза у нее заблестели, белое лицо зарумянилось – и Ричиус понял, что ничто на свете не заставит его снова с ней расстаться.

Пракстин– Тар стоял на краю своего лагеря, наблюдая, как к нему приближаются три всадника. Полдень давно миновал, и военачальник испытывал сильнейшее нетерпение, поскольку отправил своих воинов с поручением много часов назад. Кринион по-прежнему был болен. После ранения прошло пять дней, а его состояние не улучшалось. Хотя он ненадолго очнулся, множественные раны на его теле не заживали, и Валтув утверждал, что в них начинается заражение. Заражение может убить раненого, а лекарь не умел с ним бороться. Валтув пробовал применять травяные лекарства и пиявок, смачивал раны какими-то растворами и даже заставил Криниона выпить молоко пантеры, но вся так называемая «помощь» оказалась бесполезной. Криниону становилось хуже. Сегодня, в день касады, даже молитвы отца не смогли ему помочь. Кринион нуждался в молитвах человека с большим авторитетом, такого, к кому Лоррис и Прис прислушались бы.