Джон Марко - Праведники Меча

– Почему мне нельзя остаться и помолиться с тобой? – спросил Пракстин-Тар.

– Потому что ты мне здесь не нужен.

Награ закрыл глаза и начал молиться, на секунду разжав руки для того, чтобы взмахами выгнать военачальника и лекаря из шатра. Пракстин-Тар ушел с огромной неохотой. У выхода он секунду смотрел на молодого священника, убедился, что тот знает, что делает, а потом повернулся и ушел из шатра вместе с Валтувом. Выйдя наружу, лекарь высказался откровенно.

– Не тешься пустыми надеждами, – сказал он своему господину. – Ты молился со всем возможным усердием. Почему же ты думаешь, что слова священника будут услышаны скорее твоих?

– Потому что он священник. Он знает их лучше, чем я. Они ему ответят.

Валтув грустно улыбнулся.

– Может быть, они уже ответили, – предположил он. – Может быть, тебе просто не нравится их ответ.

Военачальник Рийна повернул лицо к солнцу. Он только теперь заметил, какой теплый день стоит. Решив не обращать внимания на слова лекаря, он сказал:

– Я иду в горы. Я хочу остаться один. Скажи искуснику, чтобы он нашел меня там, когда закончит. Я буду у скалы, которая похожа на череп. Ты знаешь это место.

Он зашагал прочь, но Валтув сказал ему вслед:

– Пракстин-Тар, неправильно, что ты себя не готовишь. Все люди умирают. Даже молодые.

Пракстин– Тар ушел, словно его и не слышал.

Военачальник провел день в горах, сидя на скале в форме черепа. Кругом было тихо. С высоты казалось, что его лагерь расползается по земле, как язва. Пракстин-Тар держал в руке палку и рассеянно крутил ее, время, от времени начиная тыкать ею в землю. В горах дул ветер. Издали донесся крик – возможно, снежного барса. Но Пракстин-Тару было не страшно. Он больше не молился: не хотел мешать работе искусника. Вместо этого он сидел, погрузившись в мрачное молчание, и смотрел на Фалиндар.

Скала, на которой он сидел, была настоящим чудом, Пракстин-Тар нашел ее сразу же. Можно было подумать, будто кто-то обработал этот камень, выбив в нем глазницы, которые пристально следили за Фалиндаром. Скала находилась довольно высоко, и Пракстин-Тар сидел у нее на макушке, опираясь на локоть. Он сидел так много часов, не обращая ни на что внимания, и почти не шевелился. Когда у него за спиной послышались шаги, военачальник сел прямо, возмущенный вторжением, и тут увидел, что к нему идет Награ. Искусник умело карабкался по скалам. Священник казался усталым, но Пракстин-Тар сразу же понял, что устал он не из-за подъема. Когда Награ добрался до вершины скалы, Пракстин-Тар указал ему на место рядом с собой.

– Садись, – спокойно предложил он. Награ послушался и сел рядом с военачальником. Он не стал тянуть время и сразу же сообщил свое неприятное известие.

– Твой сын очень тяжело болен, – сказал он. – Тебе следовало бы прислушаться к твоему лекарю, военачальник. Я не знаю, сколько он еще проживет.

– Но ты молился?

– Да, я за него молился.

– Всем сердцем?

– Я сделал все, что мог. Теперь все в руках Лорриса и Прис. Но он очень болен. Я ощущал запах его заразы, словно болота. Тебе следует приготовиться.

– Тогда ты здесь закончил, – объявил Пракстин-Тар. Говоря, он не отводил взгляда от Фалиндара. – Если хочешь, то перед возвращением к себе в деревню можешь отдохнуть. Поешь и насладись оставшимся временем праздника.

– Тебе стоит меня послушать, – посоветовал Награ. – Я не лекарь, но даже я вижу, как тяжело болен твой сын. Пожалей себя и не обманывайся. Кринион…

– Будет жить! – Пракстин-Тар повернулся к священнику и посмотрел ему прямо в лицо. – Боги не оставят меня без внимания. Я этого не допущу. Я слишком много для них сделал, чтобы позволить им забрать у меня сына.

Награ нахмурился.

– Неужели? Ты смел, если говоришь так. Ты вообще не дрол, Пракстин-Тар. Я знаю о тебе всю правду.

– Избавь меня.

– Я знал Тарна, – продолжал искусник. – Я даже ездил с ним в Чандаккар. Он был совсем не такой, как ты. И ты совсем не такой, как он. Он был великим человеком. А ты не великий. Сравнивая себя с ним, ты порочишь его память.

Пракстин– Тар ощетинился:

– Сегодня касада. Тебе следовало бы придержать язык, мальчик, хотя бы ради духа сегодняшнего дня.

– Нет. Я видел твой шатер. Алтарь, свечи… У тебя одни внешние атрибуты, Пракстин-Тар, но в твоей груди нет сердца дрола. Боги не заговорят с тобой только потому, что ты сплел для них гирлянду. И они не оделят тебя своими дарами только из-за того, что ты ради них убиваешь.

– Хватит, святоша! – презрительно бросил Пракстин-Тар. – Ты сделал то, о чем я просил. Я тебя благодарю и прощаюсь с тобой.

Награ встал. Он собирался, было сказать что-то еще, но сдержался. Молча, посмотрев на военачальника, он начал спускаться вниз. Но не успел священник пройти и трех шагов, как Пракстин-Тар его окликнул:

– Искусник, почему они молчат?

Награ приостановился и снова посмотрел на военачальника.

– О чем ты?

– Они молчат с тех пор, как умер Тарн. Почему? Казалось, этот вопрос заставил молодого дрола опечалиться.

– Тарн очень отличался от прочих людей, – сказал он, помолчав. – У него был дар небес.

– И что? – с горечью спросил Пракстин-Тар. – Они закрыли дверь перед всеми нами? Награ покачал головой.

– Я не могу тебе ответить. Я знаю только, что Тарн позволил нам ненадолго увидеть то, что существует на самом деле. А теперь нам надо найти другие двери.

– Именно это я и стараюсь сделать. Но какую бы дверь я ни открывал, они меня не хотят видеть.

– Тогда, может быть, тебе стоит попробовать построить свою собственную дверь в небеса, – посоветовал Награ, – и не выбивать те, которые построили другие.

Не дождавшись от Пракстин-Тара ответа, Награ повернулся и ушел. Еще час Пракстин-Тар сидел в полном молчании и наблюдал за закатом. И все это время последние слова Нагры эхом повторялись и повторялись у него в голове.

Королева Джелена стояла на носу своего джарла. По обе стороны высоко поднимались берега старинного канала. Пролив Змея казался древним, словно возник еще в те времена, когда миром правили скалы и вода, а человек еще не оставил на нем своей метки. Глухой туман окутывал близлежащие холмы. Воздух был холодным от ветра и постоянного движения воды. По обе стороны от суденышка Джелены к небу уходили отвесные скалы, заслонявшие солнце и затемняющие пролив своими тенями. Пролив был довольно широким, но в нем всегда казалось неуютно и тесно. Вот и сейчас, когда джарл плыл вперед, Джелене представлялось, будто скалы готовы обрушиться вниз и навсегда оставить ее в заполненном водой ущелье. Для задуманного ею кровавого дела этот пролив подходил идеально.

– Здесь, – решила она, указывая на площадку высоко, на скалах с восточной стороны. – Вот то, что нужно. Тимрин, останови лодку.