Павел Марушкин - Музыка джунглей

Фракомбрасс прикинул. Жратвы должно хватить месяца на два… Нет, максимум на полтора – ведь экономить никто не будет, не приучены… А приструнить их, как прежде, уже не получится.

Стоит ли мне вообще возвращаться? – подумал пират. Пожалуй, там, наверху, немало найдётся таких, кто с удовольствием перережет канаты подъёмника на полпути… Да, ситуёвина. Особенно трудно будет объяснить, почему он остался в живых, в то время как остальные парни погибли. Если бы можно было подняться на скалу незаметно! Но он сам приложил в своё время немало сил, чтобы такого не произошло. Интересно, кто у них теперь главный? Наверное, Горлопан… Если только Подлый не вставил ему перо под шумок. Пауки в банке… Он ухмыльнулся. Наверняка они полезли в его берлогу ещё до того, как горящие обломки корабля коснулись деревьев. Ну что же… Пускай перевернут там всё вверх дном. Их ожидает небольшой сюрприз! Все парни свято верят, что его чуланчик под завязку набит золотом. Он сам способствовал распространению этих слухов, выставляя на время своего отсутствия стражу у входа. Да, его задница сейчас стоит одни предки знают, как дорого. Может, сыграть на этом? Или обождать чуток? Кто бы там у них не стал главарём, он обязательно ввяжется в какую-нибудь авантюру; ну, ещё бы! Надо же подтвердить свой статус делом.

Что-то мелькнуло среди листвы, прервав размышления пирата. Ёкарный Глаз встряхнулся, быстро напряг и расслабил мускулы. Тело слушалось. А синяки… Ну что ж, синяки. Мало ли их было! В конце концов не он ли вот этими самыми руками задушил леопарда?! Он вспомнил ту ночь и оскалил клыки. Именно тогда было положено начало его грозной славе. Кто бы мог подумать – ведь они были всего лишь горсткой беглых каторжников, заблудившихся в горах. Немногие дожили до сегодняшнего дня. Свистун, Гуня, Зуб и Енурез – вот, пожалуй, и всё. А Подлый… Подлый пришёл позднее. Вспомнив Подлого, Фракомбрасс нахмурился. Вот уж кого следовало давным-давно спустить в корабельный гальюн на высоте в милю… Правильно ему погонялово навесили, ох, правильно! Однако же там определённо кто-то прячется, вон за теми разлапистыми листьями…

Изенгрим Фракомбрасс вскрикнул. Острая бамбуковая стрелка свистнула в воздухе и пронзила ему ладонь, пришпилив руку к стволу баньяна.

Когда вокруг замелькали дубинки стражи и беснующаяся толпа увлекла за собой Пыху, его отсутствия никто из соплеменников не заметил. Юный смоукер употребил все свои усилия на то, чтобы не быть затоптанным и не попасть под удар, и в результате совершенно не представлял, где сейчас находится. Кругом возвышались дома – куда выше их общинного склада, выше даже деревьев; и там, наверху, их соединяли друг с другом тоненькие подвесные мостики. Повсюду, даже на крышах, горели яркие огни; играла музыка, но самое удивительное – никто не обращал никакого внимания на потрёпанных и избитых демонстрантов.

Неподалёку от Пыхи никак не мог отдышаться какой-то парень, примерно его возраста или чуть старше. Он подложил самодельный плакат прямо на тротуар и уселся на него, приходя в себя. Пыха с любопытством его разглядывал. Парень был одет в шорты до колен и футболку с изображением странного лопоухого силуэта в перечёркнутом круге и надписью: «Когда я слышу слово „примат“, я вызываю мою стражу». Совершенно непонятно, подумал Пыха, зачем он вызывает стражу – не для того же, в самом деле, чтобы она как следует его отдубасила! Существовала, правда, некая двусмысленность в слове «мою». Возможно, у парня действительно есть некая «своя» стража; но тогда почему он не позвал её сразу, задолго до того, как появилась «чужая»?

– Слышь, друг, кумара нет? – сипло спросил антипримат, поймав заинтересованный взгляд Пыхи.

Что такое кумар, Пыха не знал.

– Не-а… Табак есть, – на всякий случай добавил он.

– Будь другом, угости…

Пыха протянул незнакомцу кисет:

– Возьми, сколько надо.

– Ништяк! – тот с интересом рассматривал вещицу. – Спасибо…

Выудив из заднего кармана листок бумаги, он на удивление ловко (неужели смоукер?!) свернул «козью ногу» и, воровато оглянувшись, набил её. Пыха, улыбнувшись несколько свысока, вытащил трубочку и последовал его примеру.

– Ух ты! – парень завистливо посмотрел на него. – Клёвая штука! Дай-ка затянуться!

Большей бестактности, чем попросить затянуться из личной трубки, ни один смоукер представить себе не мог. Пыха едва не поперхнулся дымом и с испугом посмотрел на собеседника. Тот истолковал это по-своему:

– Да ты не бойся! Не отниму я её у тебя!

– Нельзя давать свою трубку никому, – объяснил Пыха. – Табу!

– А, ну тогда понятно! – неожиданно кивнул парень. – Муж моей сеструхи – он как бы тоже куки, откуда-то с верховьев Каме леопарда, так вот, у них в племени табу – разговаривать с тёщей. Мамаша просто бесится от этого. А по-моему, хороший обычай! Ты сам-то откуда?

– Оттуда, – Пыха неопределённо махнул рукой в ту сторону, где, по его мнению, находился Строфокамил. – Деревню нашу затопило, ну мы и подались в город всем племенем.

– Ну и как тебе здесь?

– Людно! – Пыха подумал немного. – И шумно очень.

– Это ж разве шумно! – снисходительно отозвался новый знакомец. – Знал бы ты, что здесь в карнавальную неделю творится!

Он зажёг самокрутку, глубоко затянулся, выдохнул клуб дыма и кашлянул.

– Да, это не кумар! Забавная штучка… Оно и к лучшему – стража не заметёт в случае чего. Скажу, мол, справляю обряд встречи с корешем. Типа я тоже куки, ха-ха! А ты ничего парень, хоть и синенький. У вас все такое курят?

– А то!

– А мы в основном кумар, ну это когда лавэ есть, само собой. Хорошо у вас там, наверное… – он мечтательно зажмурился. – Стражи нет, на дядю пахать не надо…

– У нас хорошо! – кивнул Пыха. – В смысле было…

– Слушай, пошли пивка выпьем! Я угощаю, раз такие дела. Кстати, меня Чобы зовут. Чобы Стисм.

– Пыха, – представился Пыха. – Из племени смоукеров.

– Класс! Ты не растафари, случайно? Имечко вполне подходящее… Ладно, двинули!

У стеклянных дверей бара Пыха притормозил. Боязно было заходить в такое место – музыка, огни, всё сверкает…

– Не дрейфь, куки! – покровительственно усмехнулся Чобы. – Привыкай! Это Биг Бэби…

В баре Чобы протолкался к стойке. Пыха устроился рядом, с любопытством разглядывая посетителей. В основном сюда набились антиприматы; но за угловым столиком смоукер углядел вовсе странных личностей – огромных, чёрных, мохнатых, с вывернутыми ноздрями и низкими лбами. Страхолюдные существа, впрочем, вели себя мирно – попивали себе из огромных кружек, вполголоса разговаривали, часто смеясь и показывая великолепные белые зубы.

– Слышь, Чобы, а эти кто такие? – тихонько спросил Пыха.