Джеффри Лорд - Раб Сармы

Все это разведчик узнал от Пелопса, своего слуги, наставника и единственного друга. Где же он? Что с ним сделали? Сейчас, стоя перед правительницей Сармы и Высшим Советом жрецов, он снова чувствовал себя нагим, безоружным и беззащитным, как в первые минуты появления в этом мире. Ему уже было ясно, что никакой помощи от Зены ждать нельзя; его дальнейшая судьба и жизнь вновь зависели от благосклонности местной королевы и ее советников. Только на этот раз, в отличие от замка Крэгхед и палубы «Жаворонка», дела обстояли еще хуже: хотя тайрина проявляла к чужеземцу явный интерес, жрецы были настроены весьма враждебно.

Блейд находился в большом зале, широкие окна которого выходили на гавань. Вдоль мраморных стен шла высокая скамья, вырезанная из того же мягкого белого мрамора, одного из самых распространенных в Сарме строительных материалов. Трон тайрины высился на небольшом подиуме; перед ним широким полукругом располагались сиденья жрецов Высшего Совета — или, как называл его Пелопс, Совета Пяти.

Пока что Блейду было не вполне ясно, в каком качестве он тут очутился. Кто он? Пленник, раб или принц, муж тайриоты Зены? Он торчал посреди этого просторного зала уже добрых два часа, чувствуя, как от усталости подкашиваются ноги. Несмотря на серьезность ситуации, его одолевала скука. Кроме того, он злился, хотя на его спокойном лице никто не смог бы заметить и следов раздражения. Сейчас, пока он не обрел друзей и союзников во дворце, не стоило проявлять недовольство.

— Твой брак с тайриотой объявлен недействительным; ее изгнали из дворца, осудив к заключению на галерах.

Вот и вся полезная информация, которую удалось получить за эти два часа. Все! Это означало, что его план провалился, и путь наверх, к власти и безопасности, закрыт. Зена забыта, словно ее никогда и не было; ему придется принять новые правила игры.

Вымытый, аккуратно подстриженный и причесанный, одетый в короткую кожаную тунику и сандалии с ремешками, доходившими до колен, разведчик стоял молча, как было ведено; скрестив руки на груди, он смотрел в непроницаемые лица жрецов.

Эта пятерка облаченных в длинные черные балахоны старцев явно относилась к коренным жителям Сармы, о чем свидетельствовали узкие черепа, темные, широко посаженные глаза и безволосые лица; головы жрецов были чисто выбриты. На миг Блейду почудилось, что на него глядят не люди, а пять старых стервятников с торчащими из черных балахонов тощими шеями. Они очень раздражали разведчика.

Наконец Крид, глава Совета, поднялся, чтобы объявить приговор. Остальные, дружно подперев руками безволосые сморщенные подбородки, наблюдали. Торус, Бальдур, Автар, Одисс. Их зрачки, похожие на потускневшие агатовые пуговки, снова и снова кололи лицо Блейда; он почти физически ощущал исходившую от них неприязнь. Несомненно, эти древние пожиратели падали с большим удовольствием швырнули бы его в пылающее чрево Бек-Тора.

Крид взмахнул рукой:

— Через два дня, моя тайрина, прибывает Черный Оттос, владыка Тиранны, за ежегодной данью. И мы, как всегда, заплатим, потому что слишком слабы и не можем сопротивляться воинству заморской империи. Оттос получит обычный вес метита; потом в его честь будут устроены игры и жертвоприношения… — Жрец помолчал, поглаживая голый череп, затем откашлялся и продолжил: — Мы хорошо знакомы с его слабостями… да, слишком хорошо… И потому я предлагаю подарить ему этого чужеземца. Оттос будет доволен… Наигравшись с ним, он вернет чужеземца Совету, и мы принесем его в жертву Тору. Быть может, Тор, потрясатель земли и неба, услышит наши молитвы, окажет милость и избавит нас от Черного Оттоса навсегда!

Остальные члены Совета с удивлением уставились на Крида, затем склонились друг к другу пошептаться; сейчас они напоминали стайку черных воронов. Блейд, уже не первый раз за время пребывания в Сарме слышавший о заморском властелине, понял из речи Крида немногое; намек на слабости Оттоса весьма смутил его. Он поднял взгляд на тайрину.

Слухи не лгали — эта женщина не имела возраста. Высокая, с бледной чистой кожей и едва заметным румянцем на щеках, великолепно сложенная, гибкая, длинноногая. Ни одной лишней унции жира, ни единой морщинки на высоком лбу. Угольно-черные волосы уложены в высокую прическу, украшенную гребнями; в них огненными искрами сверкали рубины. Черные, похожие на ягоды терновника, широко посаженные глаза, тонкие брови, прямой, чуть длинноватый нос над изящно очерченным чувственным ртом. Губы были очень яркими, видимо — накрашенными, других следов косметики Блейд не заметил.

Нагрудника на тайрине не было; она сидела обнаженная до пояса, прикрытая лишь длинной белой юбкой с многочисленными складками, спускавшейся до щиколоток. Ее груди были на удивление невелики — как у совсем молоденькой девушки. Крепкие, мраморно-белые, они заканчивались удлиненными алыми сосками — очевидно, тоже подкрашенными.

Тайрина подняла жезл, лежавший у нее на коленях, — изящный, украшенный драгоценными камнями стержень — и указала им на Крида.

— Будь осторожней, старик! Твои слова сильно смахивают на измену! Да, мы платим дань Тиранне, и это мне не слишком нравится — как и любому на восточных берегах Алого моря. Но Оттос сильнее, и мы вынуждены подчиняться. Сейчас только дань и мирный договор между нашими странами защищают Сарму от вторжения тираннского флота. И ты знаешь, что Оттос давно ищет предлог для его разрыва… Он хочет захватить наши земли, источник драгоценного метита! — Пфира резко вздернула голову, и камни в ее гребнях блеснули, словно рдеющие угли. — А посему — чтобы я больше не слышала речей о том, что мы намерены избавиться от дани! Ты понял, жрец?

Крид низко поклонился.

— Смилуйся над своим рабом, великая тайрина! Я только подумал, что…

Пфира резко повернулась на троне, опалив старого жреца яростным взглядом.

— Хватит о политике, Крид! Мы должны решить другое дело! Вернемся к этому чужестранцу, подаренному нам морем. Пока что мне не очень нравятся твои предложения.

Блейд, напрягая воображение, старался вникнуть в этот спор и выловить что-нибудь, способное сыграть роль крючка с наживкой. По-прежнему с бесстрастным выражением на лице, он чуть подался вперед, поедая взглядом тайрину. Он понимал, что от черных стервятников-жрецов милости ему не дождаться, и владычица Сармы оставалась его последней надеждой. Нет, не заметно, чтобы эту мраморную Диану охватила внезапная страсть; во всяком случае, она умело скрывала свой интерес к чужеземцу.

Блейд снова перевел глаза на Крида, наблюдая за его мрачной, обтянутой пергаментной кожей физиономией. Сперва после отповеди Пфиры жрец выглядел озадаченным; затем по его губам тенью скользнула хитрая улыбка, и лицо сразу же приняло смиренный вид. Сухой голос старца зашелестел снова: