НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

Так говорит «Квента Сильмариллион».

Но было так: те, что, устрашившись Тьмы, рассеялись по лесам, стали Эльфами Страха. Ужас неведомого сковал их души; отныне и Свет, и Тьма равно страшили их. Страх изменил не только облик, но и души их, ибо слабы сердцем были они. Страх гнал их в леса и горы, прочь от владений Черного Валы, чью мощь и величие чувствовали они, а потому страшились его; прочь от тех, кто был одной крови с ними. Из этого страха родилась ненависть ко всему живущему. Красота Эльфов, Детей Единого, изначально жила и в Эльфах Страха; но совершенная красота сходна с совершенным уродством. Так стало с Эльфами Страха. Все в облике их казалось преувеличенным: громадные удлиненные глаза с крохотными зрачками; слишком маленький и яркий рот, таивший почти звериные – мелкие и острые – зубы и небольшие клыки, слишком длинные цепкие паучьи пальцы… При взгляде на них в душе рождался неосознанный непреодолимый ужас, и ныне страшились они не только других, но и самих себя… И назвали их – Орками, что значит – Чудовища.

Меняли облик Орков и их темные скитания в лесах. Дикая жизнь сделала их сильными и яростными и научила их охотиться стаями, подобно хищным зверям. Привыкшие к вечному сумраку пещер и лесов, они возненавидели свет и стали бояться огня; даже мерцание далеких звезд было нестерпимо для их глаз. Получивших тяжелые раны на охоте добивали или бросали в лесу; иногда – когда было голодно – и поедали: жалость была неведома Оркам. Сильнейшие и беспощадные становились их вожаками: только Силе поклонялись они. Милосердие казалось им слабостью, сострадание – чувством чуждым и неведомым, и в муках живых существ находили они лучшую забаву для себя.

Был у Орков и свой язык, в котором – искаженные до неузнаваемости – жили отзвуки Языка Тьмы. Ни песен, ни сказаний не было у них; грубыми стали голоса их, и хриплый вой был их боевым кличем.

Им незачем было оттачивать разум, но развивались в них чувства, свойственные ночным хищникам: острый слух и обоняние, умение видеть в темноте, неутомимость в охоте и жажда крови. И не было спасения от них, порождений страха и темноты…

И было так: старшие из Эльфов, охваченные изумленной радостью при виде нового, юного мира и жаждой познать его, ушли далеко за пределы Долины Эльфов и странствовали при свете звезд – ибо Солнце и Луну не дано было еще видеть им – в сумрачных лесах. И однажды встретился им всадник на вороном коне. Эльфы изумились, ибо не знали, что есть в мире и иные живые существа, подобные им. Но не было во всаднике ничего угрожающего, бледное лицо его было прекрасным и мудрым: в Эльфах не возникло страха перед ним.

Всадник спешился. Он не был огромен ростом: просто очень высок, выше любого из Эльфов. Одеяния его казались сотканными из тьмы, и плащ летел за его плечами, как черные крылья, а глаза его были – звезды.

Эльфы рассматривали его с удивлением, и он улыбался уголком губ, невольно представив их – в Валиноре. Таких, какими они были сейчас: в одеждах из шкур, в руках – копья с кремневыми наконечниками; лишь у немногих на ногах – сандалии на деревянной подошве, с переплетением кожаных ремешков до колен…

А им было странно в незнакомце все: и весь его облик, и его одежда («Каким же огромным должен быть зверь, чтобы из его шкуры сшить такой плащ!»), и охватывающий его тонкую талию наборный пояс из стальных пластин – Эльфы не знали металлов; и его вороной скакун – Эльфы никогда не видели коней…

Коснувшись правой рукой груди, незнакомец затем протянул ее одному из Эльфов раскрытой ладонью вверх – в знак мира. Эльф повторил его жест и улыбнулся:

– Кто ты? Как зовут тебя?

– Мое имя Мелькор, – ответил незнакомец.

– Мелькор… Любовь к миру? Прекрасное имя… Меня зовут Гэлеон.

– У тебя тоже прекрасное имя: Сын Звезд.

– Ты – из Эллери Кэнно?

Мелькор про себя отметил, что их язык отличается от языка других Эльфов: на том языке имя народа звучало бы Элдар Квенди.

– Нет, я не из вашего народа.

– Но ты похож на нас, хотя и другой…

– Я из Творцов Мира. Мы приняли облик, подобный вашему.

– Значит, ты можешь изменять облик?

– Да; только зачем? – Мелькор улыбнулся, но в тот же миг произошло странное: огромные черные крылья, осыпанные звездной пылью, взметнулись за его плечами, звезда вспыхнула на его челе, и в длинных черных волосах, казалось, запутались звезды.

– Ох… – восхищенно выдохнул Гэлеон, – неужели все Творцы Мира такие… такие…

В это время мальчонка лет пяти появился из-за спины отца, стоявшего чуть поодаль: глаза горят, рот приоткрыт от удивления:

– Это что за зверь у тебя?

– Конь.

– А его можно погладить?.. Какой красивый… Он не укусит?

Мелькор рассмеялся:

– Нет… хочешь посидеть на нем?

Малыш восхищенно закивал. Мелькор взял его на руки, посадил в седло; мальчик осторожно погладил густую длинную гриву коня, поднял голову:

– Отец! Смотри!..

Мелькор заметил девочку, жмущуюся к ногам матери:

– А ты что же, маленькая? Иди сюда.

Девочка обхватила руками колени матери, искоса поглядывая на Крылатого. Мать закрыла лицо руками.

– Она не говорит, Мелькор, – после недолгого молчания сказал Гэлеон. – У нее отнялся язык. Понимаешь, мы сидели у костра, она гуляла неподалеку, и вдруг – крик… Смотрим она бежит к костру, а за ней… Тварь какая-то жуткая на поляну выскочила – в лохмотьях шкуры, сутулая, лапы длинные… и не лапы – руки, пальцы скрючены, скалится страшно, а глаза – красноватые, светятся, показалось – без зрачков… Самое страшное – это не зверь был. Это было больше похоже на нас. С тех пор…

Мелькор посерьезнел:

– Понимаю. Как ее зовут?

– Аэни.

– Светлячок… Не бойся меня, маленькая. Иди сюда.

Девочка помедлила несколько мгновений, потом с опаской пошла вперед. Остановилась, глядя на Валу снизу вверх. Тот присел на траву:

– Дай мне руку, Аэни.

Ручонка девочки доверчиво легла в ладонь Мелькора. Вала внимательно посмотрел ей в глаза, погладил ее мягкие светлые волосы.

– Я могу ее вылечить.

Мать Аэни вспыхнула:

– Это… правда?

– Да. Только… для этого мне нужно взять ее с собой. Если ты отпустишь ее, прекрасная госпожа. Поверь, я не причиню ей зла.

Женщина задумалась, потом ответила:

– Я почему-то верю тебе. Но мне тяжело расставаться с Аэни. Она у меня одна… Это надолго?

– Несколько дней.

– Прости… как ты сказал? День… что это?

– Ах да… Какой же я недогадливый! Вы же не видите… Видишь – звезду? Когда в седьмой раз она встанет в зените, девочка вернется. И я обещаю: твоя дочь будет здорова.

– Благодарю тебя, Крылатый.

– Поедешь со мной, маленькая?

Девочка обернулась к матери, словно прося разрешения, потом кивнула.