НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

Среди учеников Тулкаса они были лучшими – брат и сестра, Воители. Зловеще красивые, отважные и сильные, они в бою были равны самому Гневу Эру. Когда же они бились спина к спине, никто не мог их одолеть. Мрачным огнем боя горели их черные глаза, когда Тулкас говорил своим Майяр о Великом Походе на север. И жестокий боевой клич вырвался из груди Воителя, когда главой над своими Майяр поставил Тулкас – его.

…И было разгромлено воинство Врага. Только последние защитники – Черные Эльфы – стояли у врат черных чертогов молча, и смерть была в их глазах.

Они падали мертвыми, отчаянно защищая своего повелителя, и постепенно в душе Воителей вставало восхищение отвагой врагов, и остановила руку Воительница, и не смогла добить раненую – такую же воительницу, как она сама. Так она узнала жалость.

И вот – с последним из Эльфов схватился Воитель. Тот был уже весь изранен и с трудом защищался.

– Сдавайся! – крикнул Майя. – Сдавайся, и я клянусь – ты получишь пощаду!

Но Эльф покачал головой. Тогда Воитель выбил меч из ослабевших рук Эльфа. Тот упал. Воитель наклонился, чтобы помочь ему встать, но неожиданно Эльф схватился за лезвие меча Воителя и рывком всадил его себе в горло.

«Почему?» – растерянно, почти обиженно думал Воитель. «Ведь я сдержал бы слово… Почему? Неужели он так ненавидел и боялся меня?» Но в открытых мертвых глазах не было ни страха, ни ненависти – только боль и жалость.

Они ворвались во дворец. И Тулкас бился с Мелькором, и Воители, глядя на поединок, видели – Черный Вала сражается куда искуснее. И честнее. Мечи сломались, и противники схватились врукопашную. Несколько секунд они стояли не шевелясь, и хватка их могла бы показаться братскими объятиями. Но вот медленно-медленно Тулкас, багровея лицом, стал опускаться на колени. Казалось, сам взгляд Врага гнетет его. Воитель толкнул сестру в плечо:

– Смотри! Вот это мощь!

Та молча кивнула. Лицо ее разрумянилось.

– Если он его одолеет, нам придется уйти ни с чем – таков закон честного боя!

Но честного боя не было. Кто-то взвизгнул: «Что стоите, бейте его!»

И воинство Валар набросилось на Мелькора и, когда толпа расступилась, он лежал на полу – избитый и связанный. Тулкас зло пнул его ногой и обернулся к ученикам, ожидая восхищенных похвал. Но в ответ услышал угрюмое:

– Это против чести.

Лицо Гнева Эру передернулось, но он промолчал. Однако этого не забыл.

И тогда принесена была несокрушимая железная цепь, искусная работа великого Ауле. Могущественное заклятие лежало на ней, и была она так тяжела, что даже Тулкас, сильнейший среди Валар, с трудом мог поднять ее. И имя цепи было – Ангайнор, «Огненное Железо».

И Ауле-кузнец раскалил на огне железные браслеты, и навечно замкнул их на запястьях Мелькора. Тот рванулся, едва сдержав крик; но Тулкас и Ороме держали крепко. С того часа боль не угасала, и не заживали ожоги: таково было проклятье Единого и Манве.

Валар завязали ему глаза. Он не понимал, зачем; и приписал это, не без оснований, тому, что они страшились его взгляда, да и хотелось им еще более унизить мятежника. Но истинную причину понял Мелькор гораздо позже. И так заставили его идти в гавань, где уже ждали их корабли Валинора; и шел он прямо и твердо, хотя боль не утихала, а оковы, словно становясь тяжелее с каждым шагом, гнули его к земле. И в душе своей поклялся Мелькор, что ни стонов его, ни мольбы о пощаде не услышат Валар, что никакие муки не заставят его унизиться перед ними и никакие угрозы и оскорбления ни слова не вырвут у него. Кусая губы в кровь, повторял он эту клятву, валяясь, беспомощный и скованный, на досках трюма. И с великим торжеством Валар доставили пленника в Благословенную Землю Бессмертных.

Гортхауэра тогда не нашли. Говорили потом, что, страшась гнева Валар, затаился в одной из пещер Твердыни Мелькора, и долго, уже после отплытия Бессмертных, не решался покинуть своего укрытия, дрожа от ужаса. Но было так: он ушел в замок Аханаггер, что на востоке, кося с собой Книгу. Огнем были вписаны в нее строки о Войне Могуществ Арды. И, читая слова эти, Гортхауэр глухо застонал, ощутив боль Учителя и поняв то, что до времени скрыто было от них обоих. И за беспомощность и слепоту свою проклял себя Черный Майя.

…По окончании битвы пришел Ороме к Эльфам, и из числа их троих избрал он: Ингве, Финве и Элве, что стали впоследствии королями. И повелел он им идти за ним, дабы были они посланцами Перворожденных в Валиноре и увидели немеркнущую красоту Благословенных Земель, и рассказали об этом, вернувшись, народам своим…

Море было неспокойно, и корабль покачивало. Из трюма мало что было слышно, и это неведение было страшнее всего. Иэрне устало прислонилась к плечу Мастера.

– Вот и сыграли мы свадьбу, – печально сказала она. Мастер молча обнял ее.

– Может, все обойдется? Она сказала – пленных не тронут… Может, нас даже заточат вместе. Ведь правда, все обойдется? – Иэрне умоляюще посмотрела на Мастера, и тот вымученно улыбнулся. Кто-то подошел и опустился на пол рядом с ними. Книжник.

– Иэрне, ты не печалься. Что бы ни случилось – мы свободны. Мы Люди, понимаешь? Мы сумеем вырваться из замкнутого круга предопределенности. Они ничего не смогут. Так Учитель говорил, и я ему верю. А ты веришь?

– Верю. И все-таки я хотела бы еще пожить.

– И я тоже…

Повисло тяжелое молчание. Внезапно Книжник резко поднялся. Глаза его сияли.

– Так ведь вы же должны были пожениться… Эй, все сюда!

Остальные окружили их, не понимая, что происходит. И тогда Книжник, подняв руки вверх, произнес:

– Перед Ардой и Эа, Солнцем, Луной и Звездами, отныне и навсегда объявляю вас мужем и женой!

Это были обрядовые слова. Одного он только не произнес – «в жизни и смерти».

– Да будет так!

И тогда вдруг навзрыд расплакалась вторая из пленных женщин – почти совсем девочка: только сейчас она поняла, что все кончено, что никогда у нее не будет ничего – даже такой свадьбы. И Книжник подошел к ней и отвел ее руки от заплаканного лица. Он негромко заговорил:

– Зачем ты плачешь? Ты – стройнее тростника, ты гибка, как лоза; глаза твои – утренние звезды, улыбка твоя яснее весеннего солнца. Твое сердце тверже базальта и звонче меди. Волосы твои – светлый лен. Ты прекрасна, и я люблю тебя. Зачем же ты плачешь? Остальное – ерунда. Я люблю тебя и беру тебя в жены – перед всеми. Не плачь.

– Выдумываешь, – всхлипнула девушка.

– Разве я когда-нибудь лгал? И теперь я говорю правду. Верь мне, пожалуйста. Веришь, да?

– Правда?

– Конечно, – соврал он впервые в жизни. «Сочиняю не хуже Сказителя. Вот и кончилась моя первая и последняя сказка».

– Ныне узрели вы Благословенную Землю, славу и величие ее, красоту и свет ее. Что скажете вы, Дети Единого Творца?