НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– О Великий, – нарушил молчание Ингве, опустив ресницы, – слова меркнут, ибо бессильны выразить то, что чувствуем мы в сердцах своих…

– Не называй меня великим, – мягко улыбнулся Майя, – ибо я не более, чем слуга или посланник Владык Арды, лишь прах у ног Валар и тень тени их. Но вы избраны не затем лишь, чтобы видеть Аман и говорить о нем с народами вашими: тень скорби омрачила покой Великих, и должен я, ибо такова воля их, говорить с вами о Враге.

– Враг? А что это? – растерянно спросил Элве.

– Узнайте же, что Враг есть отступник и мятежник, что желает он уничтожить красу мира, обратить в пепел сады и в пустыню долины, иссушить реки и всепоглощающее пламя выпустить на волю, дабы в хаос был повержен мир, и дабы вечная Тьма поглотила Свет…

Элве вздрогнул, отступив на шаг.

– Но и это не худший из замыслов его. Знайте, что возжелал он отнять то, что даровано вам Илуватаром, взамен дав – смерть.

– Что это – смерть? – губы Элве дрожали, как у испуганного ребенка.

– Смерть уведет вас за грань мира, в ничто, в пустоту, и пустотой станете вы, а все чувства и мысли ваши, творения ваши и само существо ваше обратится в прах.

Они молчали, пытаясь осознать услышанное. Как же так? Все это будет – цветы и деревья, звезды и трава, и горы, и сам мир, – но не будет их. Все останется как есть, не будет только их, и никогда не услышать песни ручья, не увидеть ясное небо в звездной пыли, не ощутить вкуса плодов, не вдохнуть запах трав, не подставить лицо ветру… Как это? Непостижимо и страшно: все есть, нет только тебя самого, и это – навсегда?

– Зачем… зачем ему это? – шепотом спросил Ингве.

– Зависть в его сердце – зависть ко всему светлому и чистому, ко всему, недоступному для него. И несчастьем вашим хочет он возвеличить себя, и обратить вас в рабов, покорно вершащих его волю, – голос Майя стал грозным. – Страшно то, что души многих отвратил он от Света Илуватара, и стали они прислужниками его, но страх жестоких мучений, которым подвергает он отступников, сильнее, и ныне ненависть их обращена на весь мир, всего же более – на тех, что некогда были их соплеменниками, но отвергли путь Зла. Тех же, чью душу не смог поработить Враг, в мрачных подземельях слуги его подвергают чудовищным пыткам, затмевающим разум и калечащим тело; и так создает Враг злобных тварей, которые суть насмешка над прекрасными Детьми Единого, ибо сам он ничего не может творить, но лишь осквернять и извращать творения других.

– О посланник… – Элве низко опустил голову; пряди длинных пепельных волос совершенно скрыли его побледневшее лицо. – Ответь, зачем ты говоришь нам об этом здесь, в земле, недоступной Врагу? Или и в Валинор уже проникло зло?

Майя долго молчал, из-под полуопущенных век разглядывал троих. Его слова достигли цели. Наконец, он заговорил медленно и торжественно:

– В тяжкой войне Могучие Арды повергли Врага, и прислужники его уничтожены или рассеяны, как злой туман. Но Великие призваны не карать, а вершить справедливость; потому Враг и те, кто служил ему, предстанут ныне перед судом Валар. И так как не ради покоя своего, но ради Детей Единого вели они войну, как ради Детей Единого пришли они некогда в Арду, дабы приготовить обитель им, то достойные из Элдар должны будут сказать слово свое на этом суде: такова воля Валар. Лишь после этого сможет Король Мира вынести приговор отступникам. И я пришел сказать вам: да будут ныне мысли ваши о благе народов ваших; укрепите сердца свои, очистите помыслы свои и следуйте за мной, ибо должно вам предстать перед Великими в Маханаксар.

Он удовлетворенно отметил, как вспыхнули глаза до сих пор молчавшего Финве. Кажется, этот, молчаливый, лучше других понял его слова.

…Что сделает ребенок, впервые в жизни увидев паука – многоногое мохнатое уродливое чудовище? Один – убежит в ужасе и с плачем будет жаться к ногам старших. Другой застынет, не в силах от страха ни сдвинуться с места, ни понять, что он видит. Третий – с жестокой детской отвагой раздавит отвратительное насекомое, чтобы навсегда избавиться от него…

Перед троном Короля Мира Манве поставили Мелькора. С презрительной жалостью смотрел Манве на старшего брата своего, могущественнейшего из Айнур. Издевки Манве не достигли цели: Мелькор молчал. И Король Мира приказал снять повязку с глаз мятежника, и молвил:

– Ныне увидишь ты, что будет с теми, кто посмел нарушить повеления Единого и Могучих Арды, кто осмелился идти за тобой и сражаться с нами!

С вершины Таникветил взглянул Мелькор вниз, куда указывала рука Манве. Мертвенно-бледным стало лицо его, и от ужаса и боли содрогнулся он, и страдание исказило черты его, ибо в тот миг понял он все.

Не все Эльфы Тьмы погибли в бою. Оставшихся в живых захватили в плен Валар: ни Мелькор, ни Гортхауэр не знали этого. На том же корабле, что и Мелькора, доставили их в Валинор; и ныне у подножия Таникветил, под стражей Майяр стояли они, ожидая решения своей судьбы. Связанные, в изорванных черных одеждах, были они все же прекрасны, и звездным светом горели их глаза.

И гордый Вала рухнул в ноги Королю Мира, младшему брату своему, и взмолился:

– Пощади их! Я в ответе за все, я! Я заставил их повиноваться мне, я вел их: что хочешь делай со мной, но их пощади! Я умоляю тебя!

И снова холодно усмехнулся Манве, глядя на своего поверженного врага, и спросил:

– Раскаиваешься ли ты, ничтожный, в содеянном тобою?

– Да! – с отчаяньем выкрикнул Мелькор. «Может хоть такой ценой я смогу спасти их?»

– Признаешь ли ты мудрость и величие Валар?

– Да.

– Признаешь ли ты, что пытками и гнусным чародейством обращал ты в мерзостных Орков прекрасных Детей Единого?

– Да.

– Признаешь ли ты, самозванец, что объявил себя Властелином Всего Сущего?

– Да.

– Признаешь ли ты, что пришел в Арду, неся злобу и зависть в сердце своем, что хотел подчинить себе весь мир, населив его собственными отвратительными созданиями?

– Да, да, – стонал Мелькор, – я все признаю, я признаюсь во всем – только пощади их! Смилуйся над ними – и я стану слугой Валар!

И спросила Варда:

– Признаешь ли ты, что только из черной зависти к Творцу Всего Сущего и желая умалить величие Его вел ты лживые речи об иных мирах?

– Признаю, – голос Мелькора звучал глухо; он закрыл лицо руками. «Только бы они не слышали этого, только бы не видели, только бы…»

– И ложью этой хотел ты смутить сердца Верных, хотя знал, что до Арды не было ничего, кроме Единого и Айнур, и что за гранью Арды – только пустота и тьма?

– Да…

– И ты ничего не видел в пустоте?

– Ничего, – хрипло выдохнул Вала.

– Громче!

– Ничего! – крикнул Мелькор. – Я признаюсь, что лгал! Только пощадите, пощадите, пощадите!