НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– Учитель, не надо… Ты сам просил…

– Помнишь, она однажды спросила о короне из молний? Сказала – наверно, Люди представляют богов такими… Только ведь, понимаешь, я был тогда один. И прежде никогда вам об этом не рассказывал. Она сказала – я помню.

Улыбнулся вдруг – углом губ, нелепо и беспомощно:

– Я так и не спросил – откуда…

Он вышел к ним и остановился – высокий седой странник в черных одеждах, прячущий руки в складках плаща. И те, что собрались на главной площади Дайнтар в этот день – а был то День Звезды – смотрели на него в молчании; высокая скорбь и древняя мудрость были в лице странника, а глаза его были как звезды – скорбные звезды над погибшей землей, и плащ его похож был на изломанные крыла огромной птицы. И поклонился он людям, и склонились они перед ним, приветствуя его; странен был взгляд его – словно искал он в их лицах что-то, ведомое лишь ему одному. И спросили его:

– Как имя твое, о странник?

Чуть помедлив, он назвал имя. И показалось оно – именем той Звезды, что когда-то вела Эллири через море. И спросили его тогда:

– Ты – Звезда? Ты – тот, кто зажег ее? Ты – тот, кого видел Эайир?

Но он лишь улыбнулся печально и не ответил ничего. И более никто не заговаривал с ним об этом.

Так пришел он к Эллири, и остался с ними на долгие годы. И Астар, Учитель Мудрости, называли его люди Эс-Тэллиа; а он звал их – Астэллири, Народом Надежды, и учениками своими…

Они называли эту вершину – Горт Элло, Вершиной Звезды. Черная, как непроглядная ночь; высокая, как Скорбь; острая, как клинок, приставленный к горлу неба… Нет, конечно в их песнях не могло быть такого: «клинок». Это – только его мысли.

Здесь стоял его дом. Дом. Он невесело усмехнулся: по сути, у никогда не было дома – не станешь ведь думать так о каменном замке… Он редко бывал в доме – и все же возвращался сюда, когда боль воспоминаний становилась слишком сильной, чтобы утаить ее от Людей Надежды.

– …Астар, ты спишь?

Он приподнялся и сел на ложе.

– Нет, Элли. Я не умею спать.

– Можно к тебе? Только я не одна, со мной друзья. Можно? Я зажгу свечу?..

– Не надо, – он сказал это слишком поспешно. Девочка встревожилась:

– У тебя глаза болят?

– Да. (Пусть лучше думают так.)

– Мы ненадолго и совсем-совсем тихо…

Они расселись кружком у его кресла.

– Сказку рассказать? – улыбнулся он. Элли усердно закивала:

– Расскажи еще про девочку и дракона…

"…Дракон был совсем маленьким – ростом чуть больше девочки. Девочка тоже была маленькой, и ей нравился дракон – такой красивый, крылатый, с сияющими глазами…

Так они подружились, и иногда дракон позволял девочке забираться ему на спину и подолгу летал с ней в ночном небе. Девочка смеялась, протягивая руки к небу, и звезды падали ей в ладони, как капли дождя, и дракон улыбался, а из его пасти вырывались маленькие язычки пламени…"

– А как его звали, Астар?

– Элдхэнн…

– Наш Ледяной Дракон?.. Но он не умеет дышать огнем, и чешуя у него черно-серебряная…

– Элли, сестренка, это все-таки сказка…

– Верно, Наис; но в любой сказке есть доля правды…

"…Вдвоем они часто бродили по лесам. Была у них любимая поляна: красивые там были цветы, а неподалеку росла земляника; девочка собирала ее, а горсть ягод всегда высыпала в драконью пасть. Дракону, конечно, это не было нужно, – ему хватало солнечного света и лучей Луны, – но маленькие прохладные ягоды казались такими вкусными – может, потому, что их собирала для дракона девочка.

Вечером она набирала сухих сучьев, и дракон помогал ей развести костер, а сам пристраивался рядом. Они смотрели на летящие ввысь алые искры, и девочка пела дракону песни, а он рассказывал ей чудесные истории и танцевал для нее в небе, и приводил к костру лесных зверей – девочка разговаривала и играла с ними, и ночные бабочки кружились над поляной… А однажды пришел к костру Белый Единорог из Долины Ирисов, и говорил с ними – мыслями, и это было, как музыка – прекрасная, глубокая и немного печальная…"

– Это наша Долина Белого Ириса?

– Нет, Илтанир. Это было очень давно – не здесь…

"…Шло время, девочка подросла, а дракон стал таким большим, что, когда он спал, его можно было принять за холм, покрытый червонно-золотыми листьями осени. Нет, они остались друзьями; но дракон все чаще чувствовал себя слишком большим и неуклюжим, а девочка была такая тоненькая, такая хрупкая…

Больше он не мог бродить с девочкой по лесу, и, если бы он попытался разжечь костер, его дыхание пламенным смерчем опалило бы деревья. Дракон печалился, и девочка рассказывала ему смешные истории, чтобы развеселить его хоть немного, а он боялся даже рассмеяться: сожжет еще что-нибудь случайно…

Один раз он пожаловался Единорогу – говорил, что не хочет быть большим. Лучше бы я оставался маленьким, вздохнул дракон, и мы гуляли бы вместе, играли бы, а сейчас? И Единорог ответил: у каждого свой путь, ты сам скоро это поймешь…

А потом пришла в эту землю беда. Неведомо откуда появился серый туман, и там, где проползал он, не оставалось ничего живого. Увядала трава, осыпалась листва с деревьев, в ужасе бежали прочь звери и умолкали птичьи песни. Все ближе подбирался туман, несущий смерть, и не знали люди, как защитить себя и что делать. Тогда ушел дракон, и долго никто ничего не знал о нем, а девочка стала молчаливой и печальной…

Он вернулся. Золотая чешуя его потускнела, волочилось по земле перебитое крыло, и темные пятна крови отмечали его путь, и устало прикрывал он сияющие глаза.

Он вернулся и сказал: Это больше не вернется. А потом лег на землю и уснул. Он был похож на холм, укрытый червонно-золотыми листьями осени. Он спал долго. Менялись звезды в небе, отгорела осень, зима укутала его снегом… А потом наступила весна, и расцвели рядом со спящим драконом цветы – золотые, как его крылья, алые, как его пламя, пурпурные, как его кровь… А девочка все ждала: когда же дракон проснется? И приходила к нему, и гладила его сверкающую чешую, плакала потихоньку и пела ему песни…

Тогда вышел к ним из леса Белый Единорог, мудрый зеленоглазый Единорог. И дракон проснулся.

Так ли уж плохо быть большим, спросил Единорог.

У каждого свой путь, ответил дракон, теперь я понимаю.

Они молчали. Над ними мерцали звезды. Неподалеку в доме горел свет, и они услышали, как там смеются дети…"

– А какая она была?

Казалось, он говорит сам с собой:

– Смелая. И печальная. Тоненькая, как стебелек полыни, а глаза – две зеленых льдинки. И серебряные волосы.

– Красивая? – шепотом спросила Элли.

– Очень.

– А что было потом?

Он помолчал немного, потом ответил:

– Она выросла, стала взрослой… Один из лучших менестрелей той земли полюбил ее и взял в жены. У них было двое детей…