Дмитрий Емец - Месть валькирий

– Разумеется, так, – ответил за него Мефодий. – А зачем это валькирии? Похоже, она похитила настоящую Ирку и держит ее у себя. Бедная девчонка, без ног, без своей коляски сидит где-то и не может вырваться... Соображаешь?

Кот соображал.

– Ты спросишь: зачем это нужно валькирии? – продолжал Мефодий. – Смысл – досадить мне и получить преимущество. И это, заметь, свет! Небось утешают себя, что добро, мол, должно бить зло первым и добивать его ломом! Теперь, когда у нее Ирка в заложниках, я должен захватить эту мерзавку живой, что в сто раз сложнее, чем просто ее убить. Ну ничего! Клянусь тебе, Депресняк, я достану эту валькирию, где бы она ни скрывалась, и вытрясу из нее правду: что она сделала с Иркой. Ты понял, да?

Кот почесал шею задней лапой, что было непросто, учитывая, что он свисал с руки Мефодия. Убедившись, что кот солидарен с ним, Буслаев кивнул и быстро пошел к метро.

Хорошие вести отличаются от дурных тем, что они дольше заставляют себя ждать. Зато новость, что Мефодий Буслаев напал на Антигона, дошла до Ирки почти мгновенно. Она узнала об этом сразу, едва окровавленный, изодранный когтями Антигон внезапно возник в «Приюте валькирий».

– Он выследил меня, мерзкая госпожа! У твоего Дома! Я едва успел перенести на кухню первую чашку, когда на меня набросились! – выдохнул Антигон. Кикимор тяжело дышал. На груди у него было десять острых царапин, а на ключице – совсем близко от шеи – глубокий укус. Повторяя: «Подожди... подожди... спокойно!» – Ирка стала промывать его раны перекисью.

Антигон терпел, сердито сопя.

– Это правда? Неужели это сделал Мефодий? – усомнилась Ирка.

Кикимор так и задохнулся от негодования.

– Антигон никогда не говорит правды! Он лживый мерзавец! Он сам покусал себя, чтобы оклеветать Буслаева!.. Славный наследник не приказывал своей адской твари разорвать меня!.. Не бросался ко мне с мечом наголо. И, конечно, Антигон не спасся чудом, а все это время мирно просидел на помойке! Аи, больно! Осторожнее, мерзкая хозяйка! Вам что, заплатили, чтобы вы меня прикончили?

– Прости! Сейчас перестанет щипать! – сказала Ирка.

– Не прощу! У меня все записано! – сердито сказал Антигон.

«Я брежу или сплю! Или так: я сплю и брежу! – думала Ирка. – Я едва выходила Антигона! Три ночи не отходила от его кровати и вот: едва кикимор оклемался – Буслаев снова пытается его убить! А ведь Антигон ему всего до колена!»

Кикимор заохал и картинно сполз на стол, уткнувшись щекой в Иркину ладонь. Ему явно нравилось изображать бойца, испускающего последний вздох на руках у хозяйки.

– У меня ноги немеют... Должно быть, я умираю! Вы не почешете мне на прощание пятку, мерзкая хозяйка?.. – слабеющим голосом начал он и вдруг завопил: – Другую пятку, я сказал! Сколько раз повторять?

Это был очевидный перебор. Щелкнув Антигона по носу, Ирка оставила павшего бойца умирать от хитрости в одиночестве. Кикимор еще минуты две помучился, а затем, краем глаза покосившись на Ирку, стоявшую к нему спиной, быстро достал откуда-то пол-литровую банку с малиновым вареньем. Сверху варенье покрыто было солидным слоем зеленой плесени.

– Малина помогает от горла, а у кошмарного монстра поцарапана шея! И пусть тот, кто скажет, что шея и горло не рядом, умрет, подавившись собственным злопыхательством! – пояснил он сам себе И быстро принялся уплетать, зачерпывая варенье пальцами.

«Мефодий изменился... Это больше не тот Буслаев, которого я любила... Это враг, способный на любую подлость! Но что он делал у моего подъезда? Неужели он знает? Он что, был у меня дома?» – размышляла Ирка.

– Разумеется, был. И раскусил, что кресло пустое. Это так же очевидно, как и то, что глупость заразнее гриппа, – произнес кто-то у нее за спиной.

Ирка быстро повернулась на пятках. В кресле-качалке у окна, закинув ногу на ногу, сидел Багров. На коленях у него лежал плед невидимости, под которым он прятался.

– Ты здесь давно? – спросила Ирка, хмурясь.

– Не очень. Триста семьдесят плевков верблюда, включая перезарядку, – пояснил Матвей.

– Я не измеряю время плевками верблюда!

– Напрасно. Альтернативные способы измерения – моя слабость. Семь грыж муравья. Две талии бегемота. Три щедрости скупого рыцаря. Это, конечно, забавно, однако Ирке сейчас было не до шуток.

– Значит, пока я тут возилась с Антигоном, ты сидел под пледом и подзеркаливал?..

Матвей провел ладонью по лицу.

– Вынужден тебя разочаровать. Я спал. У меня выдалась пара беспокойных ночей. Пока Буслаев следил за твоим домом, я следил за Буслаевым.

– Где? В резиденции мрака?

– В резиденции мрака? Зачем мне? Она слишком хорошо охраняется. Слежка за квартирой матери Мефодия и его дяди была куда как полезнее, – гордо сообщил Багров.

– И как ты следил? Сидел где-нибудь во дворе? Матвей поморщился.

– Сидеть во дворе высоченного дома? Что там можно узнать? Я предпочитал просто ходить по квартире, а иногда лежать на диване.

– И тебя не видели?

– Исключено. Я не прибегал даже к невидимости. Так, простейший отвод глаз. Дядя Мефа – ха-ха! – был уверен, что я новая подушка, которую притащила его сестра. А мать Мефодия... кажется, она вообще витает где-то в облаках.

Багров вспомнил о чем-то и резко подался вперед. Качалка скрипнула.

– Хотя, признаться, там была особа, с которой мне приходилось быть все время начеку. Когда я увидел ее в первый миг, то испугался, что засыпался. Но нет, пронесло... Мне повезло, что ее внимание было отвлечено.

– Особа? Какая еще особа? – нервно спросила Ирка. Она подумала почему-то о Даф.

– Молоденькая полуночная ведьма! Она вовсю флиртовала с дядей Мефодия. Как же она его называла? Ах да: Эдюшечка! Плела ему что-то про то, что его хотят убить, и притворялась путешественницей во времени! Только лопухоид способен проглотить такую чушь и принять ее за чистую монету. Отсюда же – нелепая любовь к детективам и фантастике. Чем больше бреда и трупов на квадратный дециметр текста – тем занимательнее.

– Не ворчи! Я сама люблю фэнтези. Если ты любишь реалистическую прозу – читай телефонный справочник, – отрезала Ирка.

– Да запросто. Читал бы, если б для того, чтобы найти человека, мне нужны были такие мелочи, как телефон и адрес, – сказал Багров.

Сознание Ирки, несколько заторможенное недосыпанием, ранами Антигона и внезапным появлением Багрова, добралось наконец до главного.