Дмитрий Емец - Месть валькирий

– Уже нет. Ты не змея, чтобы менять кожу. От однажды выбранного имени нельзя отказаться. Его надо нести с честью... Я Бармия, валькирия бронзового копья, – сказала она. Еще один капюшон упал. Ирка увидела рыжие, почти медные волосы и белое, свежее, гладкое лицо.

– Ильга, валькирия серебряного копья. Дальше голоса звучали почти одновременно.

– Ламина. Лунное копье... Хола, валькирия медного копья...

Валькирия каменного копья Таамаг оказалась огромного роста, с могучими плечами и зычным как труба голосом. Ее двухметровый оруженосец казался рядом с ней подростком. Валькирия разящего копья Хаара, напротив, выглядела хрупкой и изящной. Голос ее звенел как ручей, движения были плавными, но глаза... В общем, Ирка предпочла бы сражаться скорее с Таамаг, чем с Хаарой.

Валькирия сонного копья Бэтла снимала капюшон дольше остальных, лицо у нее было толстым и вялым. Говорила же она так замедленно, что Ирка подумала, что Бэтла, должно быть, сама нечаянно укололась своим копьем. Валькирия испепеляющего копья Филомена была сродни Хааре. Невысокая, подвижная. Ее светлые, пепельного оттенка волосы были заплетены в короткие косы. Их было немногим меньше двух дюжин.

– Точнее, двадцать две. По числу врагов, которые встретились с ее копьем, – проследив направление Иркиного взгляда, басом пояснила Таамаг. Филомена же посмотрела на Ирку с такой анатомической приветливостью, что та ощутила: еще немного – и кос у Филомены станет двадцать три.

«Интересно, служащие света проходят перед приемом на работу психиатрическую комиссию?» – храбрясь, подумала Ирка.

Последними капюшоны сбросили валькирия дробящего копья Сэнра и валькирия ужасающего копья Радулга, обе с черными как смоль длинными волосами. У Радулги на щеке был короткий рубец. Больше остальных Ирке понравилась валькирия воскрешающего копья Гелата. Еще бы! Она единственная отнеслась к Ирке с симпатией и участием.

– Ты одолела Йору, старшую из полуночных ведьм, – торжественно произнесла Ильга. – Йора причинила свету много зла. На ее счету пять златокрылых и без счета иного зла. Две сотни лет назад она убила и валькирию – ту, на место которой пришла я. Поразила ее, спящую, ножом мертвых. Лишь семь часов может прожить валькирия, получившая такой удар. И за эти семь часов она нашла меня... Я пыталась отомстить, все мы пытались, но Йора была осторожна. Она годами скрывалась в лабиринтах мрака и лишь изредка решалась ни вылазки.

– Она всегда действовала наверняка. Нападала на раненных в битвах стражей или на молодых валькирий, которые не успели приобрести опыт.

– Я была сильнее тебя, но, видно, пробил ее час... – добавила Бармия.

Бэтла тоже хотела что-то сказать, но поленилась, грустно зевнула и оглянулась на своего оруженосца, который, поддразнивая ее, из-под щита показал ей подушку.

– Бэтла! – рявкнула Хаара.

– А-а? Что? Я ничего! – быстро сказала Бэтла. Оруженосец торопливо спрятал подушку и застыл с самым монументальным видом.

– Глядя на оруженосца Бэтлы, можно подумать, что он никогда не ест и не спит, а только бдит, бдит и бдит! На деле же он исключительный жук! Смотри, даже не моргнет, а ведь я ему это прямо в лицо говорю! – весело сказала Ирке Гелата.

– Не трогай его! Он забавный! – возмутилась Бэтла.

– Возможно, с точки зрения клоуна, да. Но оруженосец валькирии должен быть иным! Я все жду, когда в битву он забудет взять твой щит и вместо него притащит складную кровать! – холодно одернула ее Хаара.

Бэтла смутилась, а стоящий рядом с оруженосцем паж Фулоны весело толкнул его коленом. Шагнув к Ирке, Таамаг положила ей на плечо тяжелую, так бревно, руку.

– Ты убила Йору, валькирия-одиночка! Ты же не дала воплотиться Кводнону! Мы благодарны тебе и за то, и за это! Но прежние заслуги меркнут перед «новым позором! Тебе брошен вызов! Мефодий Буслаев, новый заступник полуночных ведьм, оскорбляет тебя и нас! Мы пришли спросить тебя: почему ты здесь, почему не принимаешь его вызов? – прогудела она.

– Мефодий – заступник ведьм? Неужели это правда? – спросила Ирка.

Таамаг оглянулась на валькирию ужасающего копья.

– Радулга, покажи ей! – нетерпеливо приказала она.

Темноволосая валькирия сбросила плащ и, расстелив его на траве, бросила на него две горсти земли.

– Сейчас ты увидишь то, что успели увидеть мертвые комиссионеры. Один из них был кое-чем обязан валькириям. Мы лишились полезного шпиона, – сказала она хмуро.

По плащу заскользили тени. Ирка увидела Мефа, который пристально смотрел в серебряный таз. Когда таз повернулся к ней, она заметила, как в нем мелькнуло несколько мерзких серых фигур.

– Он говорит с ведьмами! – сказала Радулга.

– Но мы же не знаем, о чем они говорят! Говорить можно о чем угодно! – уцепилась за соломинку Ирка.

Радулга вспыхнула.

– Выгораживаешь до последнего? Ты, что Гюн-тер Фриц был пойман с пулеметом, – еще не значит, что он стрелял. То, что он стрелял; не значит, что он попал. То, что он попал, не значит, что он не сделал это нечаянно. В общем, никакой Фриц не фашист! Отвалите от него, противные партизаны! – передразнила она.

– Именно так, – вспыхнула Ирка, не любившая такой издевательский тон. – Отвалите от меня! Не помню, чтобы я вообще кого-то звала!

Как ни удивительно, остальные валькирии отнеслись к этому ее порыву довольно спокойно. Лишь Хаара с Филоменой шагнули, было к Ирке, Но были повелительно остановлены Фулоной.

– Валькирия-одиночка всегда хамит остальным. Это почти закон. Прежняя была такая же, – грустно сказала Ламина.

– Имей в виду, дорогая! Просто для общего образования, – проницательно взглянув на Ирку, сказала Фулона. – Существует четвертый пункт кодекса валькирий. Он звучит так: «Валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви. Или того, кто ее полюбит, ждет гибель».

Ирка вскинула голову.

– Что? Я не слышала о четвертом правиле. Я думала, их только три.

– Их не три. ИХ ШЕСТЬ! – сказала Фулона. – Четвертое ты слышала. Пятое: «Валькирия не может не принять брошенный ей вызов. Кем бы, чем бы и при каких обстоятельствах он ни был брошен». И, наконец, шестое правило! «Валькирию, которая нарушит пятое правило, ждет Суд Двенадцати. Ее позор – позор всех валькирий».

– А Суд Двенадцати – это... – начала Ирка.

– Мы двенадцать валькирий. Валькирия-одиночка традиционно не принимает участия в совете, – перебила Филомена. Двадцать две ее косы презрительно встопорщились.

– Значит, даже любить нельзя... – тихо, словно про себя сказала Ирка. – А как же?

Она кивнула на юношей со щитами и копьями.

– Кто? Эти? Это всего лишь оруженосцы! – небрежно сказала Филомена.

Ее слуга вспыхнул.