Дмитрий Емец - Месть валькирий

– Ты сказал: у Мефодия в доме полуночная ведьма? А Мефодий знает?

Багров щелчком стряхнул с колена хлебные крошки. Кажется, недавно он не только спал, но и ел бутерброды.

– Ну знает или нет – не берусь судить. Во всяком случае, вечером я видел, как они вместе пьют чай. Мило, да? Она сидела прямо у него перед носом.

– Но полуночные ведьмы отвратительные старухи!

Багров усмехнулся.

– Другие – да. Но эта не старуха. И совсем не отвратительна.

Ирка задумалась. Первой мыслью ее было: «Мефодий заодно с ведьмами! Как и они, он хочет убить меня!» Однако это было слишком правдиво для правды, и Ирка, обладавшая хорошим чувством истины – той истины, которая видит правду даже в очевидной нелепости и, напротив, забраковывает самые выверенные комбинации лжи, усомнилась: «Зачем Мефодию понадобилось притаскивать ведьму к себе домой? Что, нельзя встречаться с ней где-нибудь еще? И каким боком сюда впутался Эдя? Какой смысл ведьме набиваться к нему в невесты?»

– Слушай, – сказала она Багрову. – А зачем ведьме Хаврон? Просто прикрытие, чтобы подобраться к Мефу?

Багров в задумчивости вытянул губы трубочкой и коснулся ими носа. Ирка не в первый раз подмечала у него эту несолидную (и, к слову сказать, радующую ее) гримасу.

– Не исключено, но вообще как-то глупо. Если Буслаев опытный страж – а он, во всяком случае, не чайник, – он должен видеть, кто перед ним, будь она хоть сто раз невеста дяди.

– Тогда зачем?

– Не знаю. Думаю, не мешает присмотреться к самому Эде, – задумчиво заметил Матвей.

Лицо у него стало сосредоточенным. Лицо человека, который знает, что он хочет. Ирка внимательно взглянула на него.

– Ты хоть когда-нибудь кого-нибудь не подозреваешь? – спросила она.

– Когда-нибудь. Кого-нибудь, – заверил ее Багров.

Внезапно Антигон, до того мирно уплетавший варенье, с грохотом уронил банку и, опустившись на колени, палниц.

– У-у-у-у! Они идут, мерзкая хозяйка! Они уже близко! – крикнул он.

Ирка увидела, что спина его дрожит.

– Кто они?

– Остальные валькирии! Пусть некромаг уйдет! Они не должны видеть вас вместе! – торопил Антигон, продолжая трястись.

– Никуда я не уйду! Очень надо! – возмутился Багров.

– А-а-а! Вы слышали, хозяйка! Нам всем будет плохо, если они застанут здесь некромага!

Матвей еще упрямился.

– Я никого не боюсь. Если надо – стану невидимым.

– Иди, тебе говорят! Что им твоя невидимость? Ты навредишь не только себе, но и ей! – закричал кикимор.

– Правда, иди! Потом я позову тебя! – присоединилась к нему и Ирка.

Она начинала уже что-то понимать. Ее нагрудник сиял так, что невозможно было смотреть на него.

– Я буду недалеко! – сказал Багров. Он холодно поклонился и исчез.

С каждой минутой дрожь Антигона усиливалась. Он не просто дрожал, он почти корчился. Его выгнувшиеся лопатки касались друг друга. Зубы стучали.

– Хозяйка! – окликнул он слабым голосом. – Не прощай мерзкого монстра! Он ничем не может тебе помочь!

– Что с тобой, Антигон?

– Их... слишком... много... А я все-таки нежить! Когда много – больно, очень больно. У меня такое чувство, что я смотрю на солнце и не могу закрыть глаза... – с трудом разжимая сведенные судорогой челюсти, выговорил Антигон.

– Что я могу сделать для тебя?

– Встреть их не здесь. В «Приюте валькирий» мне не спрятаться.

Ирка выскочила наружу и по канату скользнула вниз. Поблизости от «Приюта» была небольшая поляна. Точно великан прилег тут отдохнуть, поворочался с боку на бок, а наутро встал и бодро зашагал дальше, ковыряя в зубах полувековой сосной. Туда Ирка и помчалась, легко отталкиваясь от не просохшей еще весенней земли.

На поляне она остановилась, прислушиваясь к неведомому звуку, который мало-помалу заполнял ее слух. Вначале тихий, как комариный зуд, он набирал силу. Теперь это было что-то медленное, торжественное, грозное. Так идут тяжелой поступью легионы.

Ощущая тревогу, Ирка материализовала дрот я держала его наготове.

Звук становился все громче, все настойчивее. Ирка ощущала растущее давление на барабанные перепонки. Словно она нырнула в море за ракушками и чем глубже опускается, тем настойчивее давит вода. Из носа пошла кровь.

Не в силах устоять, Ирка упала на одно колено. Кое-как поднялась и снова упала. В сгустившемся перед ней молочном тумане, которого минуту назад не было и в помине, одна за другой проявлялись высокие фигуры в белых плащах. Неподвижные, грозные, они стояли полукругом в десятке шагов от Ирки и разглядывали ее. Лица скрывали капюшоны. «Девять… десять… одиннадцать… двенадцать… Все здесь!» – закончила считать Ирка.

За спиной каждой валькирии, держа наготове ее копье и щит, стоял юноша-оруженосец. Все оруженосцы были высокого роста, румяные, стройные, конфетно-прекрасные. Узкие бедра и широкие плечи подчеркивались покроем их камзолов. У всех лица воителей и мечтателей. В правом ухе у каждого поблескивала небольшая золотая серьга.

«Похоже, кикимор с алкоголическим носом только у меня! И почему-то меня это не удивляет!» – подумала Ирка. Она по-прежнему стояла в нелепой вассальной позе, касаясь травы коленом. Ей это ужасно не нравилось. Рванувшись, Ирка встала. Ее шатало, точно на плечах у нее был неподъемный груз.

Валькирии не без уважения наблюдали за Иркиными попытками устоять. Видно, по логике вещей она вообще не должна была сохранять равновесие, даже такое беспомощное. Внезапно одна из женщин, стоявшая в центре, взялась за края своего капюшона и откинула его решительным движением. Ирка увидела холодное и красивое молодое лицо. «Такое могло бы быть у Снежной королевы», – подумала она.

– Я Фулона, валькирия золотого копья! Ты сама виновата, что это происходит с тобой. Убери свой дрот, валькирия-одиночка! Нельзя, чтобы его наконечник смотрел на других валькирий! Отдай его своему оруженосцу! – мелодично сказала она.

Стоявшая рядом валькирия что-то негромко шепнула ей. «Он не...» – разобрала Ирка. Фулона на мгновение смутилась.

– А-а, я забыла... Думаю, будет достаточно, если ты заставишь копье исчезнуть. Мы не причиним тебе зла, – сказала она.

Ирка закрыла глаза и представила, как дрот пропадает из ее руки. И тотчас груз, до того пытавшийся придавить ее к земле, исчез. Одновременно в ушах перестала греметь грозная музыка. Ирка качнулась, но уже скорее от изумления, сделала шаг и устояла.

– Мы пришли к тебе, чтобы увидеть тебя! Какое имя ты выбрала себе, валькирия-одиночка? – продолжала Фулона.

– Ирка.

Светлые брови валькирии золотого копья дрогнули.

– Ирка? Это не имя валькирии, но имя человека.

– Хотите, я придумаю другое? – уступчиво предложила Ирка.

Ее предложение вызвало смех. Он был неуловим, точно шорох листьев. Сложно было указать его источник. Он был сразу везде. Еще одна валькирия, та, что стояла в шаге от Фулбны, сбросила капюшон. Она была смуглой, коренастой, с жесткими короткими волосами.