Кристофер Банч - Король-Воитель

Боюсь, что я слишком много замечал вокруг и слишком мало следил за парадом, так как постоянно смотрел по сторонам, пытаясь угадать, какие намерения у то и дело попадавшихся в толпе солдат: то ли приветствовать нас, то ли напасть, повинуясь тайному приказу.

Войска все шли и шли; проход через город с востока на запад по улицам и через мосты занял почти целый день. На западной окраине города нас ждала целая флотилия больших речных паромов. Они доставили нас на противоположный берег, на новое место нашего расквартирования.

За весь день не произошло ничего неприятного, и я спросил себя: а не стал ли я за все эти годы, наполненные злодеяниями и интригами, излишне мнительным?

Впрочем, я постарался отбросить все сомнения и занялся работой по устройству нового лагеря.

На следующий день в нашем лагере появился курьер, доставивший письмо о том, что Великий Совет считает своей приятной обязанностью организовать банкет в честь генерала Дамастеса а'Симабу, но намерен устроить его в удобное для меня время. В том же конверте лежала записка, написанная рукой Скопаса:

«Мы с Бартоу рассматриваем предстоящий обед как предлог для того, чтобы обсудить кое-какие интересные соображения. Поэтому было бы хорошо, если бы вы взяли с собой ваших помощников и штабных офицеров, чтобы соблюсти протокол и обеспечить достаточную безопасность. Но прошу вас, по очевидным причинам, запланировать встречу на самое ближайшее будущее».

— Если бы они звали в гости меня, — заявил Йонг, щелкнув по записке так, что она перелетела через весь стол, — то я взял бы с собой два полка пехоты, и это только на первое, а ведь надо подумать еще и о десерте. Я нисколько не доверяю этим ублюдкам.

— Я тоже, — согласился я. — Но неужели, по их мнению, армия спокойно стерпит, если они меня убьют?

Йонг со скептическим видом посмотрел в пространство.

— Если ты думаешь, что такое опасение может их удержать, — сказал он, — то, значит, ты с возрастом ни сколько не поумнел. Бартоу и Скопас всегда презирали солдат и потому не имеют никакого понятия о том, чего можно ждать от армии. Впрочем, и ты тоже. Посуди сам: что получилось после того, как я убил ахима Бейбера Фергану? Ты думаешь, что его солдаты безумно разъярились, принялись рвать на себе волосы и с бешеными криками кинулись мстить мне за него? Ничего подобного! Они принялись наперебой заверять меня, как они рады, что этот поганец наконец сдох, и что они сами, и их сыновья, и сыновья их сыновей, и сыновья сопливых сыновей их сыновей будут преданнейшим образом служить мне, покуда над землей восходит солнце.

Если ты позволишь убить себя, то большая часть твоей армии получит возможность делать все, что заблагорассудится. Многие тут же дезертируют, многие будут делать то, что скажут офицеры, а часть попытается присоединиться к миротворцам или к армии Нумантии, или как там они теперь себя величают. Единственные люди, на которых ты можешь целиком и полностью положиться, — это мы, твой личный штаб, болваны вроде Свальбарда, не имеющие понятия о самосохранении, и еще несколько романтических дураков.

— Ты удержаться не можешь, чтобы хотя бы раз в день не порадовать меня каким-нибудь таким пустячком.

— Лучше сказать, напомнить тебе о реальной жизни, — с необычной серьезностью ответил Йонг. — Но, если посмотреть с другой стороны, тебе, в общем-то, не о чем беспокоиться. У нас есть волшебники, которые могут посмотреть, не готовится ли против тебя заклинание, верно? У нас есть Товиети, которые держат пальцы на горле, я хотел сказать, на пульсе Никеи, так? Они, я полагаю, прислушиваются и к тому, что происходит во дворце Бартоу и Скопаса. Плюс к тому у тебя есть Змея, Которая Никогда Не Спит, имеющая как немало друзей среди стражников, так и своих червей, которые пробираются повсюду, навострив уши, если, конечно, у червей они есть. Тебе остается только спросить их всех, не готовится ли против тебя заговор, и если никто не скажет «да», то мы сможем со спокойной душой пойти на этот обед.

— Мы?

— Конечно, мы. Я хочу убедиться в том, что их повара и впрямь лучше императорских. А кто, по-твоему, будет возражать против присутствия за столом личного секретаря могущественного генерала Дамастеса а'Симабу? Вдруг потребуется помочь тебе разделаться с десертом? Ну вот. Я поделился с тобой плодами моих долгих размышлений. Что я упустил из виду?

— Ничего, — медленно, почти по слогам ответил я. — Абсолютно ничего.

Мы не обнаружили никаких признаков заговора. Синаит и Симея сошлись на том, что угроза исходит с юга, от Тенедоса, без особой поспешности приближавшегося к Никее. Нам необходимо было безотлагательно разрешить все вопросы с Советом, чтобы к его прибытию по-настоящему объединить силы и встретить его во всеоружии.

Кутулу провел настоящее расследование по поводу Трериса и его армии, которая, впрочем, тревожила меня меньше всего. Как сообщил начальник тайной полиции, она находилась в лагерях, проходя там напряженную подготовку — последние слова он произнес с немалым удивлением, — и потому вряд ли может смущать советников, как то было прежде.

Дело закончилось тем, что я отправил советникам письмо, предложив встретиться через трое суток. Хотя, конечно, у меня было много куда более важных дел.

Я решил выглядеть франтом и выбрал сапоги в обтяжку, доходившие до середины бедер, сшитые из разноцветной, но по большей части черной кожи, такой же пестрой шляпы с белым пером, которое, ниспадая на плечо, оттеняла тщательно промытые волосы, белую шелковую кружевную рубаху с таким же ослепительно белым, пышным, тоже кружевным шарфом, ярко-алые штаны и черный плащ на ярко-красной шелковой подкладке.

Симея надела черный костюм в обтяжку, с высоким воротником и большими буфами на плечах и бедрах. Кажущуюся скромность этого одеяния сразу же опровергала блуза с множеством огромных пуговиц, застегнутая лишь где-то немного ниже грудей. Пуговицы были заколдованы и сияли множеством цветов, отражавшихся в больших серьгах-дисках и серебряном ожерелье, сделанном в виде толстого витого шнура.

— Обрати внимание, какие я надела хорошие, удобные и практичные башмаки, — сказала она.

— Практичные? — переспросил я.

Башмачки сверкали, как покрытые серебром, хорошо начищенные парадные доспехи.

— Они без каблуков, — пояснила Симея. — Легче бегать.

— А-а!

Дополнял костюм Симеи широкий замшевый пояс, к которому она прицепила двое ножен — одни с волшебной палочкой, а другие — с тонким, как игла, длинным стилетом.

— У меня есть еще один кинжал — на специальной подвязке с внутренней стороны бедра. Так что будьте поосторожнее, сэр, когда полезете меня лапать.

Я тоже не был безоружным: под плащом был спрятан кинжал Йонга, а на виду у всех болтался мой любимый меч. В специальном кармашке на поясе лежали две железные болванки, которые я при необходимости неплохо кидал, а также любил зажимать в кулаке — от этого удар сразу становился намного мощнее и, как правило, ломал кости.