Кристофер Банч - Король-Воитель

Я не слишком уверенно ответил на приветствие и представился, назвав то имя, которое выбрал себе на последние два дня.

— Я сержант-знаменщик Тагагн, в прошлом из состава Третьего Имперского гвардейского корпуса, а теперь служу лично императору, — хорошо поставленным голосом доложил он.

— Да как же такое может быть?

— Если не слишком торопитесь, то я расскажу вам. — Он повернулся к мальчикам. — Вот что, парни, садитесь здесь, вокруг меня. Устроим привал, прежде чем отправиться дальше.

Молодежь с удовольствием расселась под тенью деревьев возле обочины дороги, постаравшись устроиться поближе, чтобы слышать наш разговор.

— Сержант-знаменщик?.. — задумчиво повторил я. — Но ведь императорская армия была распущена, а людей отправили по домам.

— Да кто же это сделал? Эти болваны с говном вместо мозгов, которые называют себя Великим Советом? Или грязный убийца, сидящий на троне в Майсире, который ими командует? С каких это пор император подчиняется таким гнусным вонючкам?

Я одобрительно кивал, и, возможно, на лице у меня даже появилась улыбка.

— Похоже, вы тоже некогда служили императору, — сказал Тагагн.

— Да.

— И как долго?

Я мог бы сказать ему правду — что я был первым из последователей Лейша Тенедоса. Но сказал просто:

— Довольно долго.

— В Майсире? Я снова кивнул.

— Да, это было ужасно, просто ужасно, — вздохнул он. — Но, клянусь Сайонджи, мы сражались хорошо.

Я заметил, что пара крестьянских ребятишек содрогнулась при упоминании имени богини Смерти.

— Вы правы, — согласился я. — Но они сражались лучше.

— Черта с два лучше, — возразил он, начиная сердиться. — Просто их было больше, чем мы могли убить. Сложись все по-другому, мы были бы в Джарре, носили бы шелковые мундиры, и каждый из нас управлял бы областью.

— Но ведь не сложилось.

— Но мы попробуем снова, — сказал Тагагн. — Именно поэтому эти храбрые мальчишки приняли императорскую монету. Мы направляемся в… предполагается, что я не знаю точного места, чтобы присоединиться к новой армии. Мы готовимся сопротивляться, гордимся тем, что снова пойдем под знаменем императора Тенедоса, — продолжал он, — и выкинем этих сопляков-советников из Никеи, а подонков, которые называют себя хранителями мира, утопим в Латане. Тех, которых не повесим раньше на ближайших деревьях, — добавил он. Кое-кто из юношей широко улыбнулся при последних словах. Я тоже усмехнулся:

— Согласен, что эти ублюдки заслужили, пожалуй, чего-нибудь похуже, чем просто петля на шею.

— Тогда пойдем вместе, поможешь нам, — предложил Тагагн. В его голосе зазвучали интонации опытного вербовщика. — С виду не скажешь, чтобы ты был калекой! Вернемся под знамена, парень, потому что предстоит еще не одна схватка, а Нумантия должна быть отвоевана назад.

— Нет, — ответил я. — Теперь я сам себе хозяин и намерен таким и оставаться.

Тагагн покачал головой:

— Я не стану хлопать в ладоши в ответ на эти слова, но не стану и проклинать человека, который дрался в Майсире. Но из-за границы дует сильный ветер, и ни одному человеку не удастся отсидеться за своим забором, копая собственный огородик, до тех пор пока Нумантия вновь не станет независимой.

— Пойдем с нами, дружище, — продолжал он уговоры. — Забудь тяжелые дни и потерянных товарищей и вспомни добрые времена, товарищество, гордость своей формой и славу походов под знаменами императора. Мальчики не знают этого, они еще не получили своей доли славы, но они к этому готовы, все они истинные патриоты Нумантии.

Честно говоря, несмотря на то что я знал, что нет ничего ужаснее войны, я все же почувствовал в словах Тагагна и долю правды, вспомнил и ту жестокую радость, которую испытывал оттого, что был воином Тенедоса. Но я помнил также и кое-что другое…

— Нет, сержант, — ответил я. — Но я как следует подумаю о вашем предложении.

— Я не буду пытаться уговорить вас, — ответил Тагагн, снова перейдя на «вы». — Вам встретятся и другие, в другое время, и, возможно, тогда вы вспомните мои слова и присоединитесь к нам, чтобы сделать Нумантию свободной.

Он не стал дожидаться ответа, а обратился прямо к своему отряду:

— А теперь поднимайтесь, парни. Нам нужно еще много пройти дотемна.

Они послушно выстроились и затопали вслед за командиром. Я провожал их взглядом, пока они поднимались на холм. Достигнув вершины, последний из юношей обернулся и помахал мне рукой. Я помахал в ответ и пошел своей дорогой.

Да, Нумантия не была свободной, и рано или поздно снова должна была начаться большая драка.

Но все это больше не должно иметь ко мне никакого отношения.

Эта деревня отличалась от большинства других: над некоторыми трубами поднимался дым, поля были распаханы, на лугах паслись жирные коровы; я разглядел даже, что несколько женщин чистят садок для рыбы неподалеку от селения.

Я чисто случайно заметил эту деревушку, находившуюся на расстоянии менее четверти лиги от дороги и почти полностью скрытую холмом, и, устав от собственной стряпни, решил попроситься туда на ночлег, за который рассчитывал расплатиться работой.

Тропа, ведущая к деревне, изрядно заросла травой; похоже было, что туда заходило не много путников. Подойдя поближе, я заметил, что деревня обнесена плотным бамбуковым частоколом, а ворота перегорожены тяжелым бревном, из которого вверх торчали хорошо заостренные пики из того же бамбука.

— Эй, в деревне! — крикнул я, и из близлежащего дома показались две женщины. Одна несла лук и кол чан со стрелами, а вторая была вооружена копьем.

— Стойте, где стоите.

Я повиновался, заранее зная, что последует дальше: они увидят мое оружие и остатки солдатской формы и прикажут мне убираться, опасаясь связываться с мародером.

Пока две первые женщины стояли с оружием наготове, охраняя проход с двух сторон, из другой хижины вышла третья. Она была с виду немного старше, чем я, стройная и держалась строго и независимо.

— Кто вы такой? — требовательно спросила она.

— Путешественник, — ответил я. — Называйте меня… Нурри. Я хотел бы поесть и смогу отработать свою еду.

Она пристально рассматривала меня, а я чувствовал, что ее взгляд пронизывает меня насквозь, как это бывало при общении с императором, и понимал, что она обладает некоторой провидческой силой.

Стражницы ждали ее решения.

— Он не опасен для нас, — сказала наконец старшая. — Пусть войдет.

Без единого возражения стражницы отвязали веревки и отодвинули бревно.

— Спасибо…

— Мое имя Гунетт, — представилась женщина. — Меня выбрали старостой этой деревни.

— Спасибо, Гунетт. Какая работа у вас найдется?

— Вы могли бы помочь нам наколоть дров?

— С превеликим удовольствием.