Джулия Джонс - Крепость Серого Льда

Задумавшись, она не сразу заметила внушительную фигуру Корби Миза, идущего через сени. Он тащил на спине такую вязанку дров, что хватило бы спалить целый дом.

— Корби!

Молотобоец хмуро обернулся на ее тихий голос, но, увидев Рейну, расплылся в улыбке.

— В уме ли ты, женщина — останавливать человека, который тащит на себе целый воз? — Он поправил свою ношу — кожаные ремни с трудом выдерживали ее.

— Эта-то кучка? Да там больше воздуха, чем дров, — улыбнулась в ответ Рейна.

— Боги, женщина! — засмеялся Корби. — Дай тебе волю, ты бы всех мужиков загоняла.

Рейна тоже засмеялась, и ей стало хорошо. По-настоящему хорошо. О другом не хотелось даже и говорить.

— Можно спросить тебя кое о чем, Корби?

— Спрашивай, но и у меня взамен будет просьба к тебе.

Став серьезным, он оперся рукой о лестницу. Вмятина от молота на голове, которую он еще мальчишкой получил в учебном бою, резко выделялась при свете факелов.

— Это насчет Саролин. Ее срок близок, ну и... — Корби потупился.

Рейна поспешно кивнула, зная, что он хочет сказать, и понимая, что мужчине об этом говорить неловко.

— Я буду следить за ней днем и ночью, Корби, и мы с Анвин будем при ней, пока она не разрешится.

Лицо Корби выразило явное облегчение.

— Спасибо тебе, Рейна Черный Град. Отрадно знать, что о твоей жене позаботятся, пока ты будешь далеко от дома.

Славный человек Корби. Он не говорит, что может погибнуть сам, хотя эта мысль и сидит в нем.

— Теперь спрашивай, о чем хотела.

Рейна посмотрела в светло-карие глаза Корби, чувствуя себя так, будто загнала его в ловушку.

— Говорят, что не более дюжины молотобойцев на Севере способны нанести удар, убивший Спини Орля. Мансаль Стиго входит в их число?

Корби оцепенел, услышав этот вопрос. Просить молотобойца сказать что-то против другого молотобойца, даже если тот принадлежит к чужому клану, способен разве что самоубийца. Между молотобойцами существуют собственные правила чести. Молот и топор были оружием кланов еще до того, как был выкован первый меч, как металлы вообще появились и люди пользовались только деревом, камнем и костью. Ни Корби, ни Рейна не могли делать вид, будто этот вопрос задан просто так, из любопытства.

Задав его, жена вождя потребовала от молотобойца многого, но молотобоец уже дал слово, и честь обязывала его ответить... даже если он знал, что назовет убийцу, сделав это.

— Мансаль в свое время обучался у Приносящего Горе — здесь, в этом доме.

Приносящий Горе. Назнарри Драк, изгнанник с Дальнего Юга, которому дал убежище Эван Черный Град. Победитель в сражении при Среднем ущелье, учитель Корби Миза. Уже шесть лет, как он умер, и последним его учеником был Бык-Молот, самый сильный молотобоец Севера.

Рейна наклонила голову, поняв, что получила свой ответ.

Корби, подождав немного, вскинул повыше свою вязанку и зашагал прочь.

Глядя на большие грифельные плиты, которыми были вымощены сени, Рейна обдумывала то, что сейчас узнала. Две встречи, в которых было и хорошее и плохое. Если бы она только могла избежать третьей, но тут уж ничего не поделаешь. Мейс звал ее, и было бы глупо бросать ему вызов. Запахнув на себе шаль Меррит, Рейна направилась в покои вождя.

Раньше она спускалась по этой узкой, плохо освещенной лестнице бегом, так не терпелось ей поговорить с Дагро. Теперь она делала это медленно, замечая плесень на стенах и оборонительные замковые камни над головой, но все-таки пришла слишком быстро. Дверь, обмазанная смолой, блестела, и Рейне не хотелось прикасаться к ней. Мейс избавил ее от хлопот, распахнув дверь изнутри.

— Жена, — со странной улыбкой промолвил он, — я ожидал тебя раньше.

Он не уступал ей дороги, и ей пришлось отвечать, стоя в дверях, как маленькая девочка:

— Разве девушка не сказала тебе, что у меня было дело в другом месте?

— Ее послали за тобой, а не за оправданием.

— Стало быть, виновата она, а не я.

Ей показалось, что сейчас он ее ударит. Гнев мелькнул в его глазах, но тут же прошел — только рот остался плотно сжатым. Мейс жестом пригласил Рейну войти.

Одежда из тонкой, как ткань, кожи мягко облегала его. Полы плаща обшиты для тяжести волчьими зубами, большая свинцовая, посеребренная застежка у горла отлита в виде волчонка. Став около глыбы песчаника, известной как Память Вождя, Мейс, опять-таки жестом, велел Рейне закрыть дверь.

Даже теперь, после четырнадцати недель брака, она боялась оставаться с ним наедине. Не желая, чтобы он это заметил, она закрыла дверь и задвинула засов.

— Я вижу, ты раскрыла один из моих замыслов. — Он показал глазами на ее левую руку. — Полагаю, ты его одобряешь?

Чувствуя себя полной дурой, Рейна посмотрела вниз. Эмблема. Она не помнила, что захватила ее с собой. Притворившись беззаботной, она бросила вышитый кружок на Память Вождя.

— Да, неплохо придумано.

Мейс сжал эмблему в сильных, привыкших к мечу пальцах.

— Мне тоже так кажется. — Он спокойно наблюдал за ней, и Рейне показалось, что он раскусил ее притворство. Стараясь погасить понимающий огонек в его желтых глазах, она спросила:

— Так что же тебе от меня нужно?

— Чтобы ты была мне женой.

Пылинки и копоть от ламп точно застыли в воздухе. Взгляд Мейса не отпускал ее, и Рейна впервые с тех пор, как он вернулся с Пустых Земель, разглядела за волком мужчину.

— Дагро ты помогала во всем, — прошептал он, взяв ее за руку. — Я хочу того же.

Рейна закрыла глаза. Боги, как может он говорить такое? Неужели он не помнит, что произошло в Старом лесу? Конечно, помнит — и, если дать ему возможность, не пожалеет слов, чтобы представить все в ином свете. «Я отчаялся, я действовал необдуманно, мне казалось, что и ты хочешь того же». Рейна содрогнулась — голос не повиновался ей.

Мейс, подождав еще немного, отпустил ее руку.

— Итак, я получил свой ответ.

Рейна глотнула воздуха. Гнева она не испытывала, только дурноту. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

— Я исполнила мой долг по отношению к тебе.

У него вырвался резкий звук, и он вдруг обхватил ее за талию.

— По-твоему, я должен быть благодарен за то, что ты исполняешь этот свой долг? — Его пальцы скользнули по ее груди, отчего слово «долг» приобрело почти непристойный смысл. — Не льсти себе, Рейна. В сердце Великой Глуши тепла больше, чем в твоей постели. — Он отпустил ее столь же внезапно, как обнял. — Можешь не бояться, я не стану требовать, чтобы ты исполняла свой долг и далее.

Кровь обожгла ей щеки, и она повернулась, чтобы уйти, но Мейс еще не закончил.

— Нам надо обсудить кое-что, — сказал он, вернувшись к Памяти Вождя.

— Что именно? — спросила Рейна от двери.

— Например, то, как нам быть с маленькой Севранс. Все, кто видел ее в ту ночь у собачьих закутов, клянется, что с ней дело нечисто.