Джулия Джонс - Крепость Серого Льда

— «Лазил», — осклабившись, повторил Ангус. — Ничего себе словечко, Собачий Вождь. Давно, поди, приберегал его?

— С тех самых пор, как застукал тебя с кланником у Ганмиддиша, — в свою очередь осклабился Вайло.

Ангус, если и побаивался гнева Вайло, виду не показывал. Не заходя далеко в склеп, он разглядывал один из памятников. Восьминедельное заключение мало сказалось на нем, и он почти не изменился с того дня, как его бросили в темницу под покоями ганмиддишского вождя. Такой, как он, нигде не пропадет. Он владеет даром превращать врагов в друзей, выпрашивать добавку у самых бессердечных тюремщиков и вытягивать сведения у самых немногословных стражей. А когда Ганмиддиш осадили черноградцы, Ангус уговорил Хэмми Фаз, который стерег его, дать ему меч. Он дал слово, что не будет пытаться бежать — меч, мол, ему нужен только для обороны. И сдержал свое слово, что правда, то правда. Хэмми клянется даже, что он прикрывал отступление бладдийцев у Крабьих ворот. Сам Вайло этого не видел, но знал, что в рассказе одного из Фаз можно не сомневаться.

Теперь Ангус сидит в глубокой, гулкой кротовой норе под домом Дхунз. Собачий Вождь много раз собирался послать за ним, но решился только сегодня.

Нащупав на боку кожаный кисет с жевательной травой, Вайло сказал:

— Раз уж речь о словах, не объяснишь ли мне, Ангус Лок, что значит одно из них?

— Если смогу.

— Скажи мне: чем, собственно, занимается объездчик? — спросил Вайло, разминая в кулаке кубик черной жвачки.

Ангус, разглядывавший изображение неизвестного короля, ответил не оборачиваясь:

— Объездчик ездит, Собачий Вождь — тебе ли не знать. — Ангус, нагнувшись, провел пальцем по краю искусно вырезанного в камне королевского щита. — Мы ездим повсюду, доставляем письма и посылки, рассказываем байки в обмен на ужин и новости в обмен на приют. Мы работаем поденно, когда представляется случай, и стреляем дичь, когда есть желание. Я даже знаю одного, который учил кланниц плясать на манер городских прелестниц. — Ангус выпрямился. — Что до меня, то я не танцор, а то, что попалось последний раз в мой силок, оказалось моей собственной ногой, поэтому я больше промышляю торговлей. — Красивое лицо Ангуса осветила улыбка. — Уж не хочешь ли ты предложить мне какое-нибудь дельце, Собачий Вождь?

Вайло действительно хотел, но будь он проклят, если даст этой смышленой собаке вытянуть из него ответ раньше времени. Молча он подошел к саркофагу Темного Короля, Барни Дхуна.

Человека, уничтожившего клан Морро, изобразили без глаз. Шлем был изваян так подробно, что видно было, где носовая стрелка соединяется с верхушкой, но по обе стороны от этой стрелки зияли пустые глазницы.

Вайло потрогал священный камень у себя на поясе. Кто распорядился вырезать его так и зачем?

— В этом сок чертополоха струился густо, — заметил Ангус, став у Вайло за спиной. — Говорят, он унаследовал его с обеих сторон.

Вайло ни разу не слыхал об этом прежде.

— Как так?

— Мать Барни взял силой ее родной отец, король.

— Каменные Боги... — Вот они и дошли до сути: откуда может объездчик знать о кланах больше, чем один из вождей? Вайло пожалел вдруг, что не взял с собой собак. — Когда мне сравнялось семнадцать, лето стояло такое жаркое, что грязь запеклась, и небо застилала дымка. От духоты я не мог усидеть в круглом доме и каждое утро, на рассвете, выезжал верхом в лес к югу от Бладда. Там растут старые деревья, а среди них стоят руины. Когда для охоты становилось слишком жарко, я удил форель. Терпением я не отличался и распугал, конечно, больше рыбы, чем поймал, однако это занятие мне нравилось. Зеленую воду затеняла какая-то древняя арка, но однажды, придя на свое заветное место, я встретил там объездчика.

Ангус помалкивал, но Вайло знал, что полностью владеет его вниманием, и не спешил продолжать: пусть не говорят, что Собачий Вождь не умеет рассказывать, когда ему приходит охота.

— Он назвался Хью Маллином, но после я узнал, что известен он под многими именами. Посиживал себе на моем месте как ни в чем не бывало и леску закинул в воду. Меня он назвал по имени и посоветовал удить где-нибудь еще — тут, мол, одна колюшка попадается. Почему ж ты тогда тут рыбачишь, спрашиваю я? А он мне, глазом не моргнув, отвечает: потому что я тут ужу людей, а не рыбу.

Я был тогда молодой, подозрительный и нелегко поддавался испугу, но это меня проняло. Он знал меня, этот человек. Знал, что я побочный сын, и знал отца, который зачал меня. В этом круглом доме тебя не любят, сказал он мне. Едем со мной на юг, и ты увидишь, что без награды не останешься. Там всегда найдется, с кем сразиться и за кем последить — ведь в это самое время враг собирается у ворот. — Вайло повернулся лицом к объездчику. — Да, Ангус Лок. Твое тайное братство хотело залучить меня к себе.

— Что ж, неудивительно, — помолчав, сказал Ангус.

Вайло ожидал не такого ответа. Он готовился к насмешке или к недоверию, а услышал лестные для себя слова — и нашел их приятными.

— И как же ты ему ответил? — пристально глядя на него, спросил Ангус.

— Сказал, что я, может, и бастард, но бладдиец до мозга костей, — взмахнул кулаком Вайло. — Что зачахну, как только ступлю за пределы клановых земель. Не думай, что это не было для меня искушением — бастарды только о том и мечтают, как бы завоевать славу далеко от дома, — но во мне уже сидело желание сделаться Верховным Вождем. Кроме того, у меня созрела мыслишка умыкнуть у Дхуна священный камень.

— Рыбалка способствует мыслям, это верно, — кивнул Ангус.

— Я узнал это на себе.

Они помолчали. Объездчик ждал, когда вождь назовет условия сделки. Вайло не обманывался насчет того, кто здесь умнее: Ангус Лок держал его на крючке с самого начала. Достаточно на него поглядеть: сама мягкость, сама вкрадчивость. Старый Окиш Бык был такой же, а Быка обхитрить никому не удавалось.

На дворе темнело, и свет, проникающий сверху, приобретал густую синеву. Это уже не голубой репейник Дхуна, это цвет суллов. Дхунские короли, наверно, ворочаются в своих гробах, — но если это и так, их не слышно.

Вайло заговорил, нарушив молчание:

— Как тебе известно, Спини Орля убили после того, как он побывал у меня здесь, в Дхуне.

Ангус кивнул, не выказав никакого удивления.

— А знаешь ли ты, зачем он приезжал? Старикан был не дурак и прекрасно знал, как опасно для него такое путешествие.

На этот раз кивка не последовало, но в медно-зеленых глазах Ангуса сквозила догадка.

— Он приехал сказать мне, что суллы готовятся к войне.

Холодные сквозняки Усыпальницы Дхунов подхватили эти слова и принялись швырять их от стены к стене. «Суллы, суллы, суллы», — шептало эхо.

Вайло втянул воздух сквозь свои больные черные зубы. Спини Орль, старый козел, не оставлял его в покое, и таскался к нему по ночам, знать не желая, что уже окочурился, и шептал: «Здесь замешался кто-то посторонний, вождь Бладда. Я это знаю и ты знаешь. И теперь я хочу тебя спросить: доволен ли ты таким положением дел?»