Лайон де Камп - Кольцо Тритона

Авоккас был тощ, плешив и измучен заботами. На желтой коже лица пролегли глубокие морщины. Короля безголовых можно было бы назвать непримечательной личностью, если бы не рост: от силы пять футов.

Вакара вдруг осенило, почему трон Авоккаса поднят на шесть футов над полом и откуда взялась бредовая идея обезглавить все население королевства. Властелину казалась совершенно невыносимой мысль, что он ниже своих подданных, и он решил добиться с помощью топора и колдовства, чтобы они больше не смотрели на него сверху вниз в буквальном смысле этих слов.

Не желая наводить Авоккаса на опасные мысли, Вакар ссутулился и втянул голову в плечи.

Тем временем король уставился в каменный пол перед троном. Справа и слева от лесенки горели маленькие масляные лампы с медными отражателями. Вошел иццунег и погасил все факелы. Теперь комнату освещали только эти две лампы.

На освещенном участке пола Вакар увидел большую и сложную пентаграмму. Авоккас протянул к ней руки с растопыренными пальцами и произнес заклинание на незнакомом гостю языке. Пентаграмма постепенно исчезла из виду, и на полу появился мираж. По песчаным холмам медленно шел караван — бесконечная вереница всадников на высоких горбатых животных «Верблюды», — догадался принц, знавший этих животных по описаниям. Изображение было сильно уменьшенным — высота всадника на верблюде не превышала пяди. Седоки были одеты в черные плащи, похожие на саваны; огромные черные платки держались на головах с помощью лент и ниспадали широкими складками. Лица прятались под вуалями. Оружием служили длинные копья. Караван казался бесконечным: когда очередной всадник исчезал из освещенного овала, на другом его конце появлялся следующий.

Король Авоккас что-то произнес, и видение исчезло. Вновь вошел иццунег, чтобы зажечь факелы:

— Ты видел армию гведулийцев, идущую на запад вдоль южной границы моей страны? — спросил король. — Я думал, что они повернут к северу и нападут на нас, но пока они не меняют направления. Скорее всего, кочевники намерены пересечь Таменруфт и вторгнуться в Гамфазантию.

— Государь, ты хочешь предупредить гамфазантов?

— Предупредить? С какой стати? Я им ничем не обязан и не желаю ссориться с гведулийцами. К тому же гамфазантов бесполезно предупреждать, ведь они никогда не прислушиваются к чужому мнению.

— Это культурный народ?

— Отчасти. У гамфазантов есть столица, и они возделывают землю, но у них много странностей. Итак, что привело тебя сюда, господин Тьегос?

— Я путешествую ради свежих впечатлений. Хочу увидеть далекие и дивные страны, прежде чем где-нибудь осяду. В Белем меня привели слухи о ваших странных обычаях и о талисмане Тахахе. Я мечтаю увидеть это чудо своими глазами.

Авоккас кивнул.

— На мой взгляд, вполне естественно, что к нам приезжают варвары из отсталых стран, дабы познакомиться с нашими прогрессивными обычаями. Возможно, когда-нибудь они переймут наши порядки. Ты уже видел иццунегов, а завтра я покажу упавшую звезду. История Тахаха удивительна: он упал в Тартаре и лишь потом оказался в моих руках. Но... ты ведь и сам немного волшебник.

Вакар скромно кивнул.

— Государь, мне не сравниться с тобой.

Авоккас самодовольно улыбнулся.

— Вот такое поведение мне по нраву. Большинство пришельцев возмутительно хвастливы и вдобавок не приучены к порядку. Но я вынужден прервать аудиенцию — меня ждут великие дела.

— Пришла пора делать новых иццунегов?

— Я совершил величайшее открытие в истории некромантии и колдовства. Благодаря ему я не только приучу к порядку своих подданных, но и доставлю радость Иммуту — богу смерти, самому могущественному из всех богов. Ну, а теперь, в знак моей особой милости, тебе дозволяется посмотреть, как я утоляю голод. — Король хлопнул в ладоши.

— В Белеме сейчас время обеда? — удивился Вакар.

— В Белеме время обеда наступает, когда у меня просыпается аппетит. Я почти безвылазно живу под землей, и вращение небесных тел на меня почти не воздействует, если не считать влияния звезд на мою магию с точки зрения астрологии.

Когда вошел иццунег с подносом еды и питья, король осведомился у Вакара:

— Может быть, желаешь присоединиться?

— Прошу извинить, но в пути у меня расстроился желудок, и я сейчас воздерживаюсь от еды.

На самом же деле Вакар боялся яда.

Король молча насыщался несколько минут, а затем предложил:

— Вероятно, тебе придется по вкусу иное развлечение. Пришли Реццару и музыканта! — велел он иццунегу.

Когда безголовый слуга вышел, Вакар спросил:

— Как ты управляешь этими существами? Как они тебя слышат, не имея ушей?

— А им и не нужны уши. Дух, обитающий в теле, улавливает мысли того, кто к нему обращается. Конечно, иццунег повинуется только мне или человеку, которому я доверяю управлять безголовым рабом. Иначе сразу бы возник жуткий беспорядок... А вот и наша самая искусная танцовщица. Станцуй для гостей, Реццара!

Вошли двое: низкорослый белемец со свирелью и молодая женщина, вся увешанная драгоценностями, которые сразу бросились в глаза, поскольку заменяли ей одежду. Кольца, серьги, бусы, ожерелья из самоцветов, браслеты на запястьях и лодыжках — все это звенело и искрилось при каждом шаге.

Коротышка уселся на пол, скрестив ноги, и заиграл жалобный мотив, напомнивший Вакару музыку Квазигана, под которую ожила змея в Седерадо. Вакар сразу насторожился, но ничего не произошло, разве что Реццара пустилась в пляс. Она опустилась перед принцем на колени и прогнулась назад, глядя на него из-под полуопущенных век. Руки ее извивались, как змеи. Будь Вакар с ней наедине...

Но ему оставалось лишь сидеть и слушать, как кровь пульсирует в ушах. Своим искусством танцовщица чуть не свела Вакара с ума. Когда Реццара затрясла грудью, не шевеля при этом бедрами, Вакар почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Он даже слегка обрадовался, когда Реццара в изнеможении простерлась ниц перед Авоккасом, а затем, бренча драгоценностями, выбежала из зала. Музыкант последовал за ней.

— Великолепное зрелище, — не кривя душой, сказал Вакар.

— Да, это тоже одно из чудес Белема. А теперь я должен вернуться к делам. Тебя известят, когда придет время увидеть Тахах.

— Благодарю тебя, государь. — Вакар низко поклонился.

У двери иццунег вручил Вакару его меч и проводил по лабиринту туннелей в комнату, где холодные неровные стены были задрапированы пестрой тканью. В комнате была мебель: вполне приличная кровать с чем-то вроде балдахина и два стула. Из стенной ниши выглядывала выточенная из слоновой кости уродливая статуя белемского божества. Фуал поднялся со стула и указал на поднос с едой и кувшин с вином.