Лайон де Камп - Башня Гоблинов

На плече у Джориана болтался верный лук-самострел, а под рубахой была надета прочная кольчуга, также «позаимствованная» в доме Ритоса. Чувствуя себя силачом, которому ничего не стоит уложить слона ударом кулака, Джориан выпятил могучую грудь и проговорил:

— Придется потягаться с лешими. Может, они не скоро спохватятся, что кузнец запропастился. А пусть бы и так, мне без разницы.

Нагружая пожитками Ритосова ослика, Джориан во все горло распевал по-кортольски бравурную песню.

— Чего распелся? — взъелась Ванора. — Ты своим ревом всех леших в округе всполошишь.

— Я просто счастлив, и все дела. Счастлив, потому как встретил свою единственную любовь.

— Любовь! — презрительно фыркнула Ванора.

— Ты меня что, ни капельки не полюбила? Я вот, красотка, по уши в тебя втрескался. Да и ты, как говорится, отдалась мне безраздельно.

— Чушь собачья! Да мне просто приспичило от долгого воздержания, и вся любовь.

— Но, милка моя...

— Ты меня милкой не милуй! Я не про твою честь. Я всего лишь пьянчужка с ненасытной дыркой — заруби себе на носу.

— Ох, — только и сказал Джориан; приподнятого настроения как не бывало.

— Отвези меня в город да купи приличную одежку, а уж потом, коли охота, говори о любви — останавливать не буду.

Джориан вздохнул, его широкие плечи поникли.

— Ты не ведаешь, что творишь; ты сладкая булочка с медом, ты ничья, я должен тебя заслужить. Какой я дурак, что влюбился, хуже доктора Карадура, который доверился Ритосу. Да ничего не попишешь, провалиться мне на этом месте! Что ж, вознесем молитву Тио — и в путь.

Трактир Рюйса «Серебряный Дракон» притулился на задах Ратуши, в двух шагах от центральной площади города Оттомани. В главной распивочной стояли шесть столов и восемь лавок — по две к столу; сбоку находились две занавешенные ниши, которые служили кабинетами для приема знатных клиентов. Напротив входа располагалась Рюйсова стойка: мраморный прилавок с четырьмя большими отверстиями; каждое было плотно прикрыто круглой деревянной крышкой с ручкой. Изнутри к стойке крепились четыре бочки с дешевым пойлом: пивом, элем, белым и красным вином. Каждой бочке полагался свой черпак. Выпивка сортом повыше, разлитая по бутылкам, выстроилась на полке за спиной трактирщика.

Дверь слева от стойки, если смотреть от входа, вела на кухню; при случае, когда клиент заранее заказывал обед, там стряпала Рюйсова жена. Справа от стойки находилась лестница; по ней можно было подняться в одну общую и три отдельные спальни, которые трактирщик сдавал внаем. Сам Рюйс занимал четвертую. Масляные светильники заливали распивочную мягким желтоватым светом.

Трактирщик был тезкой одного из ксиларских королей — Рюйса Безобразного, однако сам был отнюдь не безобразен: просто малорослый, жилистый, болезненный на вид человечек с редеющей седоватой шевелюрой и мешками под глазами. Облокотясь на стойку, он наблюдал за немногочисленными завсегдатаями. Их было всего пятеро: мало кто из оттоманцев позволял себе засиживаться допоздна перед рабочим днем. Шестой — огромный, толстый, похожий на борова детина, развалясь, сидел в углу.

Дверь распахнулась, и в трактир вошли Джориан с Ванорой. У Джориана, который пять ночей провел в дороге, вид был измученный.

— Вечер добрый, — сказал он, подойдя к стойке. — Я Никко из Кортолии. Доктор Ма... Мабахандула не оставлял для меня весточки?

— Как же, оставлял, конечно, оставлял, — с готовностью отозвался Рюйс. — В аккурат сегодня заходил; зайду, говорит, снова после ужина, да вот не пришел.

— Тогда подождем. Твой мальчишка на заднем дворе обещал присмотреть за нашим ослом.

— Что будете пить?

— Мне эля, — сказал Джориан и вопросительно посмотрел на Ванору.

— Мне красного вина, — проронила та.

— Перекусить не найдется? — спросил Джориан. — Мы идем издалека.

— Есть хлеб, сыр и яблоки. Печь уже прогорела, так что горячего ужина предложить не можем.

— Прекрасно, пусть будут хлеб, сыр и яблоки, — и Джориан повернулся, собираясь усадить Ванору за один из столов.

— Мастер Никко! — сказал Рюйс ему вдогонку. — У тебя есть разрешение на эту висюльку?

И он указал на меч Джориана, который был теперь прикручен к ножнам проволокой. Концы проволоки скрепляла небольшая кожаная печать с двуглавым орлом — символом Оттомани.

— Мне его дали при въезде в город, — демонстрируя лист тростниковой бумаги, ответил Джориан. — Я направляюсь в Виндию.

Среди завсегдатаев выделялись двое мужчин; они выпивали и вполголоса бранились. Джориан с Ванорой ужинали, запивая еду вином, — спешить им было некуда. Другие посетители приходили и уходили, но парочка в углу продолжала спорить.

Время шло, Джориан и Ванора давно уже покончили с едой, а те двое все еще препирались. Один из мужчин в раздражении повысил голос. Через некоторое время он вскочил, перегнулся через лавку и, потрясая кулаком, завопил:

— Ах ты, евнухово отродье, хочешь прикарманить мои комиссионные, да? Ты еще об этом пожалеешь, я никому не позволю так со мной обращаться! В последний раз предупреждаю! Сей же час отдай мою долю, а не то...

— Отгребись, — отозвался сидящий за столом.

Дико взвизгнув, стоящий человек выплеснул в лицо обидчику содержимое своей кружки. Тот, брызжа слюной, попытался вскочить и выхватить нож, но плащ попал под лавку и не пускал. Пока сидящий боролся с плащом, стоящий осыпал его угрозами и оскорблениями. Видя, что назревает потасовка, развалившийся в углу здоровенный верзила бросил на Рюйса вопросительный взгляд. Рюйс кивнул. Верзила с пыхтением встал, сгреб стоящего за грудки, приподнял, прошествовал к выходу и вышвырнул спорщика на улицу. Затем отряхнул руки и, не проронив ни слова, вернулся на место.

Ванора проводила верзилу долгим взглядом и, обращаясь к Джориану, сказала:

— Ума не приложу, как они проморгали, что на твоем мече стоит имя Его Незаконнорож...

— Тихо! Молчи об этом. Как выпадет случай, сразу соскоблю.

Она дала Рюйсу знак принести еще вина и спросила:

— Что за титул такой — Его Незаконнорожденное Высочество? Будто в насмешку. Мне рассказывали про Великого Герцога и Его Незаконнорожденное Высочество, но ни разу не объяснили, что это значит. Который из них правит Оттоманью?

— Они соправители. Когда умирает Великий Герцог, его старший законный сын по оттоманьскому закону наследует титул и становится новым Великим Герцогом и правителем королевства по гражданским делам, а старший незаконный сын того же самого Великого Герцога становится Его Незаконнорожденным Высочеством и главнокомандующим армией. Заметь к тому же, незаконнорожденному нечего и пытаться захватить гражданскую власть — оттоманьцы так чтут закон, что никто просто не пойдет к нему на службу.