Чарльз де Линт - Покинутые небеса

Оно касается Лили.

У нас только что состоялся очень странный телефонный разговор, и теперь мне просто необходимо обсудить это с кем-нибудь еще. До вторника мне придется уехать из города на конференцию, но, если ты сообщишь удобное время, когда я могу позвонить, буду очень тебе признательна.

Не хочу пугать, но с Лили происходит что-то странное — ОЧЕНЬ странное.

Донна

«Да, точно», — подумал Рори.

Он переключился в режим ответа, быстро набрал текст письма и отправил его Донне. Затем попытался просмотреть остальную почту, но так и не смог сосредоточиться. В конце концов он выключил компьютер и долго еще сидел, глядя в пустой экран.

Обсудить этот случай ему было не с кем, кроме Донны, по крайней мере не выдавая тайну Лили, а этого он не собирался делать. Хотя бы в настоящий момент. Если он решит, что ей грозит опасность, то нарушит любые условности. А пока остается только ждать.

В городе существовало лишь одно место, которое Хэнк мог бы назвать своим домом — огромная бетонная плита в одном из кварталов Катакомб. Хэнк расчистил ее, освободив от камней и мусора, еще весной и с тех пор поддерживал здесь относительный порядок. Обитатели Катакомб признали за ним его собственность и оставили в покое. Все равно бетонная плита не представляла для них никакого интереса.

Там и разыскал его Мот приблизительно в четыре часа утра. Хэнк, скрестив ноги, восседал в самом центре площадки и размышлял.

— Прекрасная ночь, — заметил Мот, усаживаясь на бетон рядом с Хэнком.

Тот молча кивнул.

— Этот твой пес смотрел, как я подходил. Если бы я ему не понравился, он наверняка цапнул бы меня.

— Он вовсе не мой, — сказал Хэнк. — Он сам по себе.

— Как и каждый из нас.

— Как и каждый из нас, — согласился Хэнк.

На некоторое время Мот позволил тишине опуститься между ними.

— Ты в порядке? — спросил он минуту спустя.

— Не знаю. Вроде все по-прежнему, но я в этом что-то не уверен.

— Это из-за зверолюдей?

— Из-за них и из-за историй Джека, — ответил он после недолгого молчания. Он повернулся, чтобы посмотреть на Мота, и в свете звезд его лицо казалось призрачным пятном. — У меня появилось ощущение, что надвигается нечто важное, совсем как в его рассказах.

— Это не должно тебя затронуть.

— Поздно, — сказал Хэнк. — Уже затронуло. А я по-прежнему не понимаю, куда это меня заведет.

Голос Хэнка звучал утомленно.

— Ты сегодня поспал хоть немного? — спросил Мот.

— Повалялся у Тони пару часиков.

— Ты разговаривал с Джеком?

— Не застал его. — Хэнк неуверенно помолчал, потом добавил: — Зато я встречался с Лили. Той женщиной из прошлой ночи.

Мот молча ждал продолжения.

— Она чувствует то же самое. Что попала в какую-то историю, но не знает, в какую именно. Кажется, она решила выждать.

— Чего она ждет?

— Чего-нибудь, — пожал плечами Хэнк. — Я этого не знаю.

Мот улегся на спину, опираясь на локти, и уставился в ночное небо. Было тихо. Сюда не доносится шум автомобилей с Уильямсон-стрит или из Йорса. Не слышно даже байкеров, хотя в это время они обычно только начинают разъезжаться. Слушая Хэнка, размышляя над рассказами Джека и историей, поведанной ему Джимми, Мот чувствовал, как постепенно, вслед за своим другом, соскальзывает в какую-то иную реальность, туда, где все эти истории могут происходить на самом деле. Уже происходят.

Но, черт побери, он ведь по-прежнему здесь.

— Я сегодня навестил Джимми, — произнес он, не отрывая взгляда от звезд. — Попросил его повторить ту историю — в ней речь шла о собакоголовом парне.

— Да, что-то припоминаю. И что с того?

— Просто хотел сказать, что ты не один.

Хэнк медленно кивнул:

— Тогда вечером мы все неплохо повеселились. Я говорю обо всех посетителях Джимми.

— Но теперь нам не до смеха.

— Похоже на то, — согласился Хэнк. На какое-то время он погрузился в свои мысли, потом неожиданно произнес: — Джек рассказывает другую версию этой истории — о самой игре и всем остальном.

— Да, но Джимми утверждает, что все это заняло три часа, а не три дня.

— Вот поэтому у Джека получается лучше.

Мот, даже не глядя, почувствовал, что Хэнк улыбнулся. Его выдал голос.

— Не стану с этим спорить, — произнес Мот. — Но тогда выходит, что Джек не просто развлекает нас рассказами о всяких странностях. Вероятно, у него есть какая-то иная причина рассказывать нам свои истории. Слушая его, мы внимательнее прислушиваемся друг к другу и в результате лучше понимаем разные вещи, в том числе и самих себя.

Хэнк кивнул.

— Похоже, мы и его должны понять немного лучше, — продолжил Мот.

Снова в воздухе повисла тишина, спокойная, как состарившийся пес.

— Может, не только его, — сказал Хэнк. — Днем я говорил с Кэти.

Мот молчал. Он просто ждал, пока ночное небо соскользнет в его глаза и заполнит все его существо. Такое огромное небо, оно преображает души людей и для них все предстает в истинном свете. Какими бы тяжкими ни были наши проблемы, мы сами и наши беды, на фоне бескрайнего мироздания они кажутся ничтожно мелкими.

Немного погодя Хэнк улегся рядом с Мотом и начал говорить.

После его рассказа Мот вдруг осознал, что никогда раньше не понимал смысла слова «странный». Небо над их головами казалось таким огромным, что сама мысль о существовании этих двух лежащих где-то в Катакомбах людей представлялась нереальной.

Мот повернулся и посмотрел на Хэнка.

— Так ты… ей веришь?

— Я не знаю. Но что-то существенное в ее рассказе определенно есть, и само по себе это уже достаточно серьезно. — Хэнк встретился взглядом с Мотом, и даже при тусклом свете звезд в его глазах было заметно беспокойство. — Может, все так и есть на самом деле? — предположил он. — Они просто подбирают нас, одного за другим? Сначала мы допускаем существование одной невозможной вещи, а потом готовы принять их всех? Если ты веришь в привидения, почему бы не поверить и в пришельцев? Зверолюди живут среди нас и вокруг нас, как и Элвис?

Мот кивнул. Он все прекрасно понимал.

— И куда ты теперь отправишься? — спросил он.

— Туда, куда заведет меня это дело, — ответил Хэнк.

Помещение окутано полумраком, в воздухе повисли густые клубы сигаретного и сигарного дыма. Сквозь сизые облака еле пробиваются лучи ламп над столами, звонко щелкают шары, когда ударяются друг о друга, или раздается глухой удар, когда они падают в лузы. Бильярдный зал Джимми не блистал особой красотой и в былые времена, а с течением времени он не стал краше. Это все то же помещение над ломбардом на пересечении Уайн — и Пальм-стрит, здесь все тот же щербатый пол и оштукатуренные стены, потемневший от дыма потолок, разливное пиво одной-единственной марки, блюдечки с чипсами, продажа сигарет пачками и кубинских сигар поштучно и крепкое пойло, изготавливаемое самим Джимми, им он угощает только хороших знакомых. Тот, кто хочет большего, должен искать другое место.