Дэвид Дрейк - Повелитель Островов

Кашел услышал, как один из хулиганов выкрикнул:

— Эй вы, черномазые свиньи, убирайтесь поклоняться своим дьяволам куда-нибудь в другое место! — И бросил камень, угодивший серианцу в плечо. Несчастный вздрогнул и ускорил шаг. Они с товарищем попытались укрыться в ближайшей лавке, но толстопузый хозяин захлопнул решетку на двери и стоял за ней, нагло ухмыляясь.

Толпа преследователей пробежала мимо Кашела, на ходу окружая несчастных иностранцев. Тут же по всей улице послышалось хлопанье — это владельцы лавок опускали решетки и захлопывали двери. Лишь старуха продолжала невозмутимо вязать в своей нише.

Один из молодчиков схватил серианца за кайму на подоле и дернул вверх. Прекрасная шелковая вышивка блеснула на солнце. Вот бы Илне полюбоваться…

Кашел поморщился.

— Мелли, ну-ка слезай! — скомандовал он. — Похоже, есть дельце.

Он поймал пробегавшего хулигана за плечо и вежливо поинтересовался:

— Эй, мастер, что здесь происходит?

Молодой парень со стальными мускулами и татуировкой на Щеке обернулся и прорычал:

— Я что, похож на оракула? Пошел вон отсюда, пропойца, а не то схлопочешь у меня!

Он хотел было двинуться дальше, но Кашел решительно развернул его свободной рукой, в другой он держал посох.

— У нас в Барке с чужестранцами принято разговаривать куда вежливее, — наставительно сказал он.

— Эй, братва, тут еще один! — крикнул хулиган и молниеносно выдернул нож из рукава. Что, впрочем, нисколько не удивило Кашела.

Не выпуская посоха из руки, он ударил противника кулаком в лицо — короткий удар, который свалил бы с ног коня-тяжеловоза. Парень тяжеловозом отнюдь не был, а потому он взлетел, как перышко, и приземлился в толпу своих товарищей. А Кашел получил пространство для маневра. Он развернулся и зигзагообразно двинулся вперед, крутя над головой посох на манер шлифовального круга.

Первому же молодчику посох с резким «крак!» угодил в лоб, тот завизжал и не успел уклониться от следующего удара — по пальцам. Второй бандит рухнул, получив по черепушке и обзаведясь сломанным плечом. Вряд ли он разыщет Кашела, чтоб поблагодарить, когда очухается. А зря! Не будь у того столь выверенного удара, парень отправился бы к праотцам.

Выронив нож, первый хулиган бросился бежать, проламываясь сквозь толпу недоумевающих подельников — те даже не успели заметить, что произошло. Прямо над ними висела вывеска той самой лавки, где пытались укрыться серианцы. Она крепилась на горизонтальном шесте и перегораживала улицу примерно на высоте семи футов.

Кашел прикинул: с крутящимся посохом там было не пройти. Юноша примерился и сшиб шест у самого основания. Металлический набалдашник врезался в мягкую сосну и обрушил вывеску на головы оставшихся бандитов.

Те, кто был в состоянии бежать, так и сделали, побросав оружие на поле боя. У одного из молодчиков кровь хлестала из весьма серьезной раны, причем нанес ее не Кашел!

С обоих концов улицы доносилось тарахтение трещоток, но сами полицейские не показывались, пока все головорезы не скрылись из виду. Наконец на мостовой остался только Кашел, взмыленный и запыхавшийся.

Тут же валялись четверо местных: двое из них тихо стонали, один — бледно-желтого цвета — все еще пытался восстановить дыхание. Кашел смутно припомнил, что лягнул его под ложечку, жизненные костные мозоли от хождения босиком по каменистой почве послужили ему не хуже подбитой гвоздями подошвы.

— Ого, ну ты крут! — послышался восторженный голос Мелли его плеча. Естественно, она и не подумала убраться прочь. — Впрочем, я нимало не сомневалась!

Наконец показались рыже-оранжевые полицейские. Обоим было уже за пятьдесят. Один сжимал в руках дубинку, другому хватило ума не демонстрировать воинственные намерения. Кашел подумал, что можно было бы убежать, но решил остаться. Какого черта? Он сделал то, что считал правильным, и готов отвечать перед законом.

Серианцы выступили из-под арки, которая вместо убежища стала для них ловушкой. Один из них поклонился полицейским и произнес:

— Простите, господин начальник, но думаю, здесь все уладилось и без вас.

— Когда мне понадобится мнение черномазого… — начал один из полицейских, но замолчал, уставившись на протянутую руку серианца. — А?

Чужестранец разжал пальцы — на раскрытой смуглой ладони блестели две серебряные монеты.

Второй полицейский заметил озабоченным тоном (Кашел был уверен, беспокоила его возможность потерять взятку):

— Однако здесь пострадали люди…

Он ткнул пальцем в мычащего молодчика.

— …хотя, с другой стороны…

— Я видела все, что произошло, — неожиданно подала голос старуха с вязанием. — Вывеску сдуло таким сильным вихрем, какого я никогда не видела.

Она беззубо ухмыльнулась полицейским и продолжала:

— Будь я на вашем месте, парни, я бы взяла свои денежки и поскорее убралась прочь, пока не напоролась еще на один вихрь.

Кашелу наконец удалось отдышаться. Он поднял злополучную вывеску и отнес ее к дверям лавки, за которыми стоял толстяк-хозяин. Тот уже не улыбался.

— Хотите на что-то пожаловаться, господин? — ровным, спокойным голосом спросил юноша через открытый прилавок.

«Господин» поглядел на окровавленный посох — кровь тонкой струйкой стекала по рукоятке и уже почти достигла руки Кашела. И молча захлопнул дубовую дверь позади решетки.

Первый полицейский пожал плечами.

— Похоже, произошел несчастный случай, — констатировал он. Ловко подхватив монеты с ладони серианца, он бросил одну из них своему напарнику. После чего оба стража порядка удалились с чувством исполненного долга.

Серианцы о чем-то тихо переговаривались, низко склонившись друг к другу и поглядывая на Кашела. А тот вернулся в вязальщице.

— Большое спасибо, госпожа! — сказал он. — Могу я чем-то отблагодарить вас?

Он не знал, должен ли предложить деньги женщине.

— О, — хихикнула старуха. — Если б я была лет на тридцать помоложе, парнишка, то знаю, какую бы благодарность выбрала. Сейчас же с меня довольно удовольствия, которое я получила, наблюдая за тобой.

Не прерывая вязания, она бросила взгляд на серианцев, которые стояли в сторонке, дожидаясь пока Кашел окончит беседу.

— Кроме того, — сказала женщина, — я бог знает сколько прожила с серианцем. Он, конечно, был дьяволопоклонником, тут не поспоришь… но зато он никогда не бил меня — чего не скажешь о набожных хафтских мужчинах, не пропускавших ни одной службы. А теперь ступай, пока я не передумала. А то решу еще, что не такая уж я старая…

Кашел обернулся к серианцам. Они кивнули юноше и сделали знак следовать в конец улицы.

— Господин, — сказал один из них, — не могли бы мы с вами побеседовать в другом месте? Например, вон там…