Пола Вольски - Великий Эллипс

— Вы в порядке? — кинулась она к носильщику. Он продолжал стоять совершенно неподвижно, его глаза из-под маски неотрывно смотрели в туман, и она вспомнила, что он не знает вонарского языка; ну ничего, она объяснит другим способом. Она показала на его ногу:

— Змея не укусила? Вы не пострадали?

Никаких признаков, что он слышит ее, еще меньше — что понимает. Она посмотрела на его ногу, на ней не было видно никаких следов укуса, но ноги между ремнями сандалий напоминали грязное месиво, распухшее и мертвенное, почти зеленого цвета. Наверное, змея все-таки укусила его, но вторая нога была точно такой же, и было совершенно ясно, что гыоюла не могла укусить и эту ногу. Как бы там ни было, ноги не могли так мгновенно распухнуть и позеленеть. Может быть, они все же не зеленого цвета, может, это всего лишь игра сумеречного света?

И тут она уловила запах тухлого мяса, исходивший от человека Покоя, и внезапный страх охватил ее. Совершенно иррациональный ужас, но она не хотела его показывать. Носильщик невредим, инцидент исчерпан. Она забралась в паланкин и захлопнула за собой дверь.

— Вперед, — приказала Лизелл, и паланкин тронулся с места.

Пока было достаточно светло, чтобы рассмотреть содержимое плетеной корзины, она достала и съела холодный рисовый салат и запила его фруктовым соком из бутылки. Снова начался дождь, опять стало темно. Люди Покоя несли свою ношу на восток, не обращая внимания на темноту, ни на секунду не замедлили они свой размеренный, механический шаг.

Не было ни фонаря, ни свечи. Когда она выглянула из окна, то наткнулась на черную стену мрака; она внимательно прислушалась — и не услышала ничего, кроме шума дождя, воя ветра скрипа деревянного паланкина и шлепанья сандалии по грязи. Второй паланкин должен был быть где-то рядом, но мрак полностью поглотил его, мрак поглотил весь мир. Шлепанье сандалий усыпляло своей ритмичностью, стук дождя по крыше исподволь расслаблял. Влажный мрак навалился на веки, и, опустив их, она уснула.

Было еще темно и все так же шел дождь, когда она проснулась. Ни ритм, ни темп шлепающих сандалий не изменился. Она открыло одно окно и впустила внутрь серый свет. Значит, наступило утро. Она зевнула, протерла глаза и высунула наружу голову, чтобы дождь ополоснул лицо. Окончательно проснувшись, она оглядела окрестности.

Смотреть было особенно не на что. Равнина без конца и края, в сухую погоду, скорее всего — пыльная пустыня, сейчас — море желтоватой грязи. Туман и нависшая облачная громада неба скрывали пейзаж, но она смогла различить скопление низеньких крыш какой-то маленькой деревушки, притулившейся неподалеку. Это еще не Джахул, рано. Втянув голову внутрь, она обратилась ко второму окну. С этой стороны было еще больше грязи, и на незначительном расстоянии, почти параллельно, тем же курсом плыл второй паланкин.

Она выпила немного соку, съела небольшой кусочек лепешки и, откинувшись назад, принялась за чтение. Затем, решив, что окрестности приемлемы для того, чтобы сделать остановку, она приказала остановиться — очень неохотно, поскольку сама мысль, что второй паланкин хоть на метр уйдет вперед, была невыносимой.

Нескромно задирая юбку, чтобы не испачкать подол, она прошлепала обратно к паланкину, но прежде чем войти внутрь, остановилась посмотреть, не покусали ли змеи носильщикам ноги. Ничего подозрительного она не заметила, но впервые обратила внимание, что у стоящего сзади человека Покоя нет большого пальца на правой ноге, а на левой — большого и мизинца. Обе ноги были облеплены грязью так, что невозможно было понять, старая это ампутация или совсем недавно сделанная. У стоящего впереди человека Покоя также было четыре пальца на левой ноге. Странно, что вчера она этого не заметила. Видимо, присутствие ядовитой змеи помешало ей заметить что-либо еще. Несчастные носильщики — правда, их травмы не влияют на скорость их ходьбы.

Они шли и шли вперед, и влажный серый день близился к концу. Люди Покоя не отдыхали, не ели, не спали, не снижали скорости, не спотыкались. По всей видимости, хозяин снабдил их какой-то сверхъестественной силой, но она не могла понять, как он это сделал, и что-то говорило ей, что она и не хочет знать этого.

Ближе к вечеру они оказались среди невысоких холмов, мягко сбегающих в неглубокие лощинки, вдоль которых бежала безымянная речушка, густо заросшая высоким, чуть ли не по пояс, камышом. Люди Покоя неудержимо ринулись напролом сквозь эти заросли прямо в воду, которая мгновенно достигла уровня их груди.

Лизелл выглянула в окно и увидела, что бурлящая коричневая вода бьется в дно паланкина. Она опустила руку в воду, как делают отдыхающие, катаясь в лодке на спокойном вонарском пруду. Ощущение понравилось ей, и она бороздила рукой воду, пока не увидела продолговатую морду, разрезающую воду, и пару немигающих глаз рептилии, быстро приближающейся к ней. Она отдернула руку и закричала, чтобы предупредить носильщиков, которые продолжали идти как шли.

Морда переходила в длинное тело, узнать которое не составляло труда. Когда она отдернула руку, крокодил изменил направление, направляясь к переднему человеку Покоя. Высунувшись из окна, она закричала:

— Выходи, выходи из воды!

Носильщик даже не взглянул в ее сторону. Она неистово махала рукой и кричала, но носильщик, казалось, оглох. Крокодил скрылся под водой, и в этот момент человек Покоя зашатался, как от сильного невидимого удара. Паланкин накренился, и Лизелл отбросило к двери. Щеколда отскочила, дверь широко распахнулась, и она вывалилась в воду.

Мгновение она барахталась, потом ее ноги нащупали вязкое дно, и она встала. Она стояла по горло в грязной, довольно теплой воде, и как раз пыталась убрать закрывающие глаза мокрые волосы, когда увидела второго крокодила. Появившись из своего укрытия в зарослях камыша, он прыгнул в воду и направился прямо к ней.

Люди Покоя выровняли паланкин и пошли дальше без нее.

— Стоять! — дико закричала Лизелл. — Подождите меня, подождите, — бормотала она, пробираясь к паланкину. Они стояли неподвижно, глядя прямо перед собой.

Добравшись до паланкина, она ухватилась за дверной косяк и подпрыгнула; кое-как, отчаянно барахтаясь, ей удалось забраться внутрь. Створка двери широко распахнулась, она наклонилась вперед, чтобы поймать ее, и в этот момент крокодил появился на поверхности, и его челюсти клацнули совсем рядом с ее вытянутой рукой. Она хлопнула створкой по морде рептилии, до отказа задвинула щеколду и наглухо закрыла оба окна.

— Вперед, — хрипло выкрикнула Лизелл.

Люди Покоя невозмутимо зашагали вперед. Несколько минут спустя они добрели до берега и выбрались из реки.

Какое-то время Лизелл сидела в темноте, ее трясло, и вода стекала с нее потоками. Когда дрожь унялась, она перевела дыхание и переоделась в сухую одежду, затем открыла ставни и осторожно выглянула наружу.