Дмитрий Воронин - Синее Пламя

Она даже не закричала — лишь жалобно всхлипнула и сползла по стене, распластавшись у ног Шенка на камнях. В последний момент она все же попыталась увернуться, и ей это даже почти удалось, но минги стреляли в упор, а потому часть выстрелов достигла цели. Две стрелы пробили грудь, одна застряла в бедре, еще одна полоснула по виску, оставив кровавую полосу. Темплар подумал было, что сейчас вампирочка выдернет стрелы и встанет — но текли мгновения, а девушка оставалась неподвижной, застыв в переходном облике — руки уже почти превратились в крылья, сформировались страшные когти, но в целом фигура еще сохраняла человеческие пропорции. Сейчас когти слабо скребли по камням, черты лица девушки плыли, словно никак не могли обрести устойчивую форму.

— Син, что…

— С-серебро… — с трудом то ли выговорила, то ли проскрипела она. — Мне… плохо, Шенк… Я… может быть… смогу… но нужно… время…

Темплар выпрямился, перекинул меч в левую руку. Правая описала в воздухе замысловатый знак, губы шевельнулись, произнося слова, что были заучены много лет назад. Стоит сейчас сбиться, стоит закашляться — и все придется начинать сначала. Кто-то из мингов, предчувствуя беду, вскинул арбалет, рванул спуск… Выстрел был слишком быстр, воин не стал тщательно целиться, рассчитывая на то, что промахнуться с двух десятков шагов просто невозможно. Он и не промахнулся — но болт ударил в бок, и бахтерец выдержал. Посеребренный наконечник высек сноп искр из каменной стены, а несколько вырванных стальных чешуи со звоном упали на землю. Шенк, казалось, даже не заметил этого — его губы одно за другим выпускали на свободу слова древнего языка, складывающиеся в Знак Последней Надежды.

— Вперед! — рявкнул Регнар, уже понимая, что происходит что-то неладное.

О способности темпларов призывать на помощь магию говорили всякое. Сам Регнар с этим не сталкивался и не слишком-то верил, что воины Света, как называли себя эти «поборники справедливости», снизойдут до магии, которую сами же называют порождением Тьмы. Теперь же он видел, что молодой темплар и в самом деле обратился к колдовству, а значит…

А значит, его можно не считать достойным противником и, следовательно, можно отбросить принципы чести и благородства. Ублюдок, связавшийся с Тьмой, должен сдохнуть… и не имеет права на смерть почетную.

— Арбалетчики! Бей!

Темплара окутало белое сияние, ослепительно яркое даже в рассеянном тяжелыми облаками дневном свете. Тренькнули арбалеты, стрелки ожидали, что темплар тут же завалится на спину, пронзенный тяжелыми болтами, — но фигура орденца вдруг смазалась, смещаясь в сторону, брызнуло каменное крошево, посыпались искры. А более похожий на призрак темплар уже оказался среди имперцев — и его меч нанес первый удар.

Тело Шенка было наполнено силой до самых краев, душа пела от восторга, от упоения собственной мощью и быстротой. Движения противников стали медленными, вялыми… даже полет стрелы, неотразимой и смертельной, стал неторопливым — при желании стрелу можно было поймать в воздухе. Можно было бы даже поймать их все, одну за другой. Но сейчас не было времени на эти глупости.

Он нанес удар — лезвие без труда пробило кованый наплечник, рассекло плоть, раздробило кости… и тут же переломилось — меч был неподвластен магии и не стал ни прочнее, ни острее от вызванного Знака. Шенк не стал выдергивать обломок из раны, подхватив выпавший из руки раненого врага тяжелый шестопер. А в следующий миг массивное оголовье врезалось в кирасу арбалетчика, сминая металл и дробя ребра…

Ощущение всемогущества должно было продлиться недолго — не более чем десяток ударов сердца. Затем действие заклинания стабилизируется на некоторое время, после чего наступит страшный откат. Шенк нанес еще несколько ударов — каждый из них был смертелен либо выводил противника из строя надолго. К тому времени как мир вокруг приобрел прежний ритм, шестеро арбалетчиков лежали пластом, а их опасное оружие было раздроблено.

Сила по-прежнему была с ним, но теперь движения врагов уже не казались особо уж медленными. Шестопер все чаще и чаще натыкался на подставленный щит или крестовину меча. Удары темплара были страшными, но и вражеские клинки начали находить цель…

Он не чувствовал боли, хотя великолепный бахтерец вновь и вновь уступал умелым колющим выпадам, срывающим чешую, пронзающим кольчужное основание… Он не ощущал, что кровь из множества мелких ран начинает напитывать подкольчужную куртку, стекать по ногам. В его теле, которое сейчас наполняла сила Знака, не осталось места для слабости, сомнения, страха…

Удар, отвратительный хруст ломающейся кости, воин, чей шлем вмят, словно надколотое яйцо, валится, закатывая глаза, и Шенк знает, что этому уже не суждено подняться на ноги.

Никогда. Чей-то меч бьет в бедро, чуть ниже бахтерца, — темплар небрежно отмахивается, ломая руку смельчаку, и тут же пропускает еще один удар…

Регнар бросился вперед, не в силах видеть, как это чудовище в человеческом обличье убивает его парней. А в следующий миг ему показалось, что на него рухнула скала — щит отбросило в сторону, и сам он не удержался на ногах. Воины сомкнулись, защищая повергнутого наземь командира, один тут же рухнул с раздробленным плечом. Темплар принял выпад древком шестопера, весело оскалился, увидев, что меч врага переломился от удара, с наслаждением ударил в лицо — во все стороны брызнула кровь. Тут же увернулся от очередного удара… И сделал это недостаточно быстро: лезвие полоснуло по щеке, он ощутил боль — впервые с момента начала боя. Значит, действие Знака Последней Надежды подходит к концу… а там исход один — смерть. Силы оставят его, и мингам останется лишь подойти и ударить.

А может, не понадобится и этого — здоровый человек может перенести откат Знака без особого труда, но он болен…

В любом случае исход будет один. И Шенк почувствовал, как, помимо его воли, подчиняясь скорее одним лишь рефлексам, задвигались руки, зашевелились губы, снова призывая на помощь Дар Святой Сиксты, Дар смерти для врагов… и для призывающего тоже. Никому не удавалось пережить двойного вызова Знака Последней Надежды. Никому… После второго призыва смерть становилась неотвратимой,

Но у него будет немного времени… хотя бы на то, чтобы эти твари не добрались до раненой Синтии.

— Шенк, не надо! — раздался испуганный вскрик Синтии, но рыцарь уже не слышал голоса подруги, вновь погружаясь в боевой транс.

Двое воинов кинулись вперед, они уже знали, чем могут грозить непонятные слова и сложные жесты. Шестопер в левой руке темплара ожил, метнулся вперед, выбивая меч из руки, дробя пальцы…

Снова полыхнуло белое сияние, снова мгновения стали долгими, тягучими… в каждое из них можно было сделать много движений, нанести много точных ударов. Шенк прыгнул вперед, ноги скользнули по влажным камням, тело потеряло равновесие и тут же, извернувшись так, как никогда не способен изогнуть себя обычный человек, снова приняло устойчивое положение. При этом внутри что-то хрустнуло, но рыцарь не обратил на это никакого внимания. Одной травмой больше, одной меньше — так ли уж это важно, если смерть и так уже рядом? Теперь главное — успеть. Он с яростной радостью видел страх в глазах мингов. Видел, как кое-кто из них уже готов, почти готов бросить оружие, удариться в бегство — даже если это бегство принесет им вечный позор.