Дмитрий Воронин - Синее Пламя

— Отходим к мосту! — Рев Шенка на мгновение заглушил даже лязг стали и крики воинов. — К мосту!

А сам бросился вперед, потеснив Штыря, вклинившись между ним и Синтией, с ходу врубаясь мечом в чье-то неосторожно подставленное плечо.

— Слышали… приказ?.. — хрипло выкрикнул он. Штырь что-то хрюкнул в ответ, вынужденно делая очередной шаг назад, — сколько их уже сделано?

Отдых был недолог, и усталость, не изгнанная до конца, поспешила вернуться снова. Они наносили удары и принимали их, падали, вставали снова, видели, как падают другие — кто на мгновение, кто навсегда. И отступали, отступали, отступали… сколько это длилось? Может быть, целую вечность. Шенк уже не рубил сплеча, колол — на это было нужно меньше сил, и все чаще и чаще лезвия вражеских мечей высекали искры из его доспехов. Оказалось, есть пределы и железной выносливости Штыря… взмахи его секиры уже не были столь быстры, утратили и точность — пару раз лезвие пронзало один лишь воздух, и только чудом воин не падал лицом вперед под клинки врагов. Лишь меч Синтии разил по-прежнему точно, девчонка не ведала усталости…

Наконец под ногами скрипнули доски широкого — двум, а то и трем телегам проехать можно — моста, что соединял две половины города. Все подступы к мосту были завалены убитыми — и здесь воинов Ордена было, пожалуй, поболе, чем мингов. Но остатки «Волкодавов» и других отрядов, сгрудившись у входа на мост, оборонялись отчаянно, чтобы дать возможность как можно большему числу воинов перебраться на другую сторону.

Почуяв, что добыча ускользает, пусть и ненадолго, минги навалились с удвоенной силой. Они могли позволить себе менять воинов в первых рядах, а защитники крепости были измотаны свыше всякого предела. Но они держались… пока держались.

Внезапно что-то произошло… Прозвучала команда, разобрать смысл которой за шумом битвы было почти невозможно. Минги отпрянули, через несколько мгновений между ними и шатающимися от усталости, истекающими кровью защитниками Орхаена образовалось широкое пустое пространство, сплошь усеянное мертвыми и умирающими. Шенк тяжело оперся на меч, чувствуя, что еще мгновение, и он просто рухнет на землю — не от ран, от безнадежной усталости.

Первым все понял Штырь, повидавший на своем веку достаточно много битв — и честных, и не очень. Да и кто сказал, что бывают честные битвы… это лишь видимость: тот, кто соблюдает надуманные законы и правила, долго не живет. Хотя о нем, возможно, слагают песни.

— Они сейчас просто перестреляют нас… — прохрипел он, сжимая обеими руками мокрую от крови рукоять секиры.

Шенк обернулся к столпившимся за его спиной солдатам, заорал отчаянно, срывая голос:

— Все назад! Поджигайте мост!

Кто-то бросился бежать, кто-то, упрямо выставив челюсть, лишь выше поднял тяжелый щит… На мосту и там, на другом, чуть более безопасном, берегу, скопилось примерно четыре сотни солдат — все, что осталось от защитников этой части города. Шенк снова посмотрел в сторону мингов. Сплошная стена стали, здесь их не сотни — тысячи… И они не торопятся, арбалетчики неторопливо, с нарочитой издевкой занимают свои позиции, перекидываются шуточками — глядишь, вот-вот начнут делать ставки, кто первый вгонит стрелу в ту или иную мишень.

За спиной вновь и вновь слышались звук бьющихся кувшинов да шлепки падающих на деревянный настил струй тягучего горючего зелья. Кувшины были заготовлены заранее, всем было ясно, что стены не удержать, как не удержать и эти мосты, что вот-вот вспыхнут жарким пламенем.

А Шенк мучительно размышлял о том, почему минги не торопятся. Может, они понимают, что мосты им не перейти, мосты будут сожжены — а потому можно потешиться, неспешно расстреливая тех, кто еще не перебрался на тот берег? Все равно никуда не денутся… А мосты… что мосты, когда город будет полностью в руках имперцев, они наведут переправы… Вот сейчас, сейчас стрелки поднимут свои арбалеты, неторопливо выбирая цель. С такого расстояния латы — не преграда для стальных болтов, да и от обычных стрел могут не защитить.

«А может, прыгнуть к ним? — лениво подумал Легран, прикидывая расстояние. — Нашпигуют стрелами, не дадут сделать и пяти шагов… И сил нет».

Послышался тягучий свист, и вдруг прямо в толпу мингов рухнул тяжелый камень, разбрызгивая вокруг себя грязь и кровь из расплющенных тел. А за ним еще один, еще… рухнул обмотанный горящей паклей кувшин, разлетелся вдребезги, орошая всех вокруг черной тягучей жидкостью, что тут же вспыхнула. С ревом взметнулось злобное пламя, еще громче был вой сгорающих заживо людей, которым ничто уже не могло помочь — разве что броситься в воду… но до реки надо еще добежать, а пламя прожигает кожу, превращает плоть в жирную копоть…

Шеренги имперцев разом утратили стройность, кто-то бросился бежать… несколько невероятно долгих мгновений штурмовикам было не до жалкой кучки защитников у все равно обреченного моста. Й это был шанс… шанс, на который никто не надеялся и о котором многие молили Свет, Сиксту, покровителя воинов Галантора и просто капризную даму Удачу, что раздает свои дары неохотно, зато полной чашей.

Шенк вдруг почувствовал, как его подхватывают чьи-то сильные руки, тащат… Он не сопротивлялся, на это уже не было сил. Скорее почувствовал, чем увидел, как полыхнул мост, в мгновение ока отгородив их стеной огня от мечущихся по берегу в поисках укрытия мингов.

Затем он вроде бы куда-то шел… потом его волокли… потом опять шел сам, поддерживаемый с одного боку несгибаемым Штырем, с другого — хрупкой, но надежной, как стальной меч, Синтией. Вслед летели стрелы — кто-то из имперских штурмовиков оказался в силах не обращать внимания на падающую с неба смерть… Таковых нашлось немало, и не менее полутора десятков орденских солдат были убиты…

Стрелы летели и в ответ. Даже Штырь пару раз оставлял Шенка, чтобы одним могучим рывком, не пользуясь воротом, натянуть арбалет — такой подвиг мог повторить едва ли один из десятка — и выпустить тяжелый болт в сторону врага… Мингов на том берегу было много, можно было толком и не целиться.

А потом за ними сомкнулись массивные, надежные ворота Замка.

И только тогда Штырь позволил себе потерять сознание, а Шенк, склонившись над бывшим разбойником, сквозь застилающую глаза пелену увидел четыре арбалетных болта, глубоко ушедших в спину великана…

— Ты в этом уверена? — Денис с явным сомнением покачал головой. Мнение сумасшедшего мага, свихнувшегося от одиночества и злобы, вряд ли можно было бы считать истиной в последней инстанции. К тому же эта сволочь убила Тернера, и потому Жаров просто на уровне подсознания не мог заставить себя признать правоту Ульрихо дер Зоргена. Пусть и в том, в чем вряд ли кто разбирался лучше старого колдуна, прожившего тысячу лет.