Алексей Ворон - Время волков

Мальчик едва слышно заскулил, я оглянулся на него и тут же понял, ради чего Аристокл велел привести его ко мне.

О да, этот эллин был очень мудр. Он не надеялся, что я отдам ему свою волю, разделив его личные наклонности. Аристокл знал (или ему подсказал маг) о том, с какой заботой волки относятся к детям. Я не способен был равнодушно взирать на страдания ребенка. Опьянение помешало мне сразу уловить запах. Передо мной был волчонок — худющий маленький оборотень в грязной набедренной повязке. Его кожу сплошь покрывали царапины и жуткие шрамы, серые, немытые волосы торчали во все стороны. Но глаза у волчонка были потрясающими — такие редко встретишь у оборотня — серо-голубые, словно в них отражается пасмурное небо. Они светились на грязном личике неземным светом. Мальчишка подобрался и приготовился к прыжку.

— Но, но, без угроз, пожалуйста, — проговорил я как можно мягче, но на всякий случай сел на лежанке. Оборотень, даже маленький, довольно опасен.

— Ты — волк, — сказал мальчик, не спрашивая, а утверждая.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Волк, — ответил мальчишка.

Я усмехнулся — у половины моих сородичей, как и у меня самого, было это имя. Неужели нашим бедным мамашам навсегда отказала фантазия?

— Волк — это я, а ты пока еще Волчонок. Мальчишка настороженно изучал меня. Узрев на моих ногах сандалии (я не имел привычки снимать их, ложась спать, потом ведь все равно придется надевать), Волчонок спросил:

— Если ты волк, то зачем носишь на ногах эти путы? Я не успел ответить, он внезапно сжался и зарычал.

— Ты зверолов! — прорычал мальчишка, указывая на меня пальцем и отступая в глубь комнаты.

— Что за глупости?

— Ты носишь металл!

Только теперь я понял, что Волчонок указывает на мой медный браслет. От мальчика исходила волна страха, рыча и плача одновременно, он начал перевоплощаться.

— Стой, дурень, не делай этого, — попросил я.

— Ты зверолов! — рычал мальчишка, оскалившись.

— Какой еще зверолов?! — воскликнул я. — Я волк, обыкновенный волк!

— Волки не выносят металла, — плакал Волчонок. Я схватил его за волосы, пока он еще не принял обличье волка, и, приподняв от пола, поднес к своему лицу. Он беспомощно дрыгал ногами и ныл.

— Посмотри в мои глаза, щенок, понюхай меня, — прорычал я, начиная раздражаться непонятливостью ребенка, — я волк.

— Волки не выносят металла, — упрямо прохныкал Волчонок.

В этот момент, отдернув полог, в комнату заглянула рабыня.

— Фестр велел узнать, не нужно ли тебе чего, господин Залмоксис, и принести вот это.

Девушка поставила на подстилку кувшин вина.

— Пошла вон! — рявкнул я на нее.

Рабыня исчезла так молниеносно, будто умела становиться невидимой.

Я швырнул Волчонка в угол комнаты, взбешенный, сел на постель. Но его поведение совершенно изменилось. Мальчишка перестал преображаться, вернулся в человеческое обличье и пополз ко мне на коленях. Его лицо, залитое слезами, сияло, словно луна.

— Залмоксис! Залмоксис, — шептал Волчонок, — неужели я нашел тебя?

Рыдая, он обхватил мои колени и, подняв ко мне сияющие глаза, повторял одно и то же:

— Залмоксис, Залмоксис, прости меня, мой бог. Я не узнал тебя, прости меня, Залмоксис!

Растерявшись, я не знал, что делать с плачущим ребенком, погладил его по голове, пытаясь утешить. Но моя ласка вызвала в нем еще большую истерику. Наконец, не выдержав (в конце концов, я не обучен утешать детей), я вновь слегка пнул его.

— Немедленно успокойся и заткнись, иначе я выпорю тебя! — проревел я.

Угроза подействовала на маленького оборотня лучше, чем ласка. Мальчик отполз обратно в угол, вытирая грязными руками слезы, и смотрел на меня, широко раскрыв голубые глаза. Я отпил вина из кувшина, которое оказалось очень кстати, протянул его мальчишке. Волчонок сделал глоток, подавился, выронил кувшин, пролив вино на пол.

— Успокоился? — спросил я строгим голосом.

— Да, — кивнул мальчик.

— Теперь рассказывай, кто ты и откуда.

— Залмоксис! — проговорил мальчик почти спокойным голосом, в котором еще были слышны всхлипы. — Я посланник! Я сын вождя даков, мое племя послало меня к тебе за помощью. Звероловы преследуют нас, мы погибаем. Приди, защити нас!

Мальчишка стоял на коленях, прижав ладони к груди, старался сдержать дрожь, смотрел на меня своими сказочными детскими глазками.

— Ну, ты, — смутился я, — что за шутки?! И не зыркай на меня. Что за чушь ты несешь? Какое племя? Какие звероловы? Какая помощь? Я тебя впервые вижу.

— Но ведь ты наш бог, Залмоксис, к кому же как не к тебе взывать нам, твоим детям? Мы — волки, мы — твои даки.

Я хмыкнул. Только детей мне теперь не хватало, да еще не совсем вменяемых. Я поднялся и выглянул за полог. Рабыня сидела неподалеку на полу. В конце коридора стояли два вооруженных эллина. Увидев меня, девушка вскочила и поклонилась.

— Иди сюда, — позвал я ее и вернулся в комнату. Девушка вошла, испуганно пялясь то на меня, то на грязное существо в углу комнаты.

— Кто этот мальчик? — спросил я ее.

— Новый раб нашего господина, — ответила девушка, снова кланяясь. — Его привезли два дня назад.

— Тебе что, спину трудно прямо держать? — раздраженно спросил я. — Отвечай, зачем его привели в мою комнату?

— Хозяин велел, — сказала рабыня.

Я задумался. Мне подсунули не просто ребенка, а оборотня, такого же, как я. И внезапно я почувствовал свою уязвимость.

— Принеси еды и воды, — приказал я девушке, и она удалилась.

Я вновь попытался расспросить ребенка, но его невнятная болтовня о богах, звероловах и металле начала раздражать меня. Я не мог понять, о чем он говорит. Время от времени он опять принимался всхлипывать, отчего говорил еще путанее. Одно было ясно, с мозгами у мальчишки не все в порядке. Я заметил на его теле множество шрамов от глубоких ран и свежие кровоподтеки. Возможно, ему пришлось пережить страшные муки, и он лишился рассудка, не выдержав страданий.

— Что же мне с тобой делать, маленький Волчонок? — вздохнул я.

Ясно было одно, делать что-то действительно надо, причем как можно скорее. С опозданием я вспомнил странное поведение Аристокла. Только теперь, сложив воедино все события, я смог представить себе картину полностью. Аристокл или стоящий за его спиной Маг из Самоса не собирались отступать. Они терпеливо выжидали удобного случая, пытаясь подобрать ко мне ключ. Теперь их намерения были мне открыты. Я не хотел променять свою волю даже на жизнь этого грязного мальчишки. А это означало, что я должен спасти маленького оборотня каким-либо другим способом. И из всех вариантов спасения подходил только побег. Я и так слишком долго и незаслуженно пользовался гостеприимством. Конечно, я предпочел бы распроститься и поблагодарить хозяина и моего благодетеля за хлеб и соль, но, похоже, я, как и положено диким варварам, опять не оправдаю потраченных на мое просвещение сил и времени.