Андрей Валентинов - Если смерть проснется

Велга медленно повернулась, их глаза встретились, и Войча невольно отшатнулся.

— Славный…— тихо, без всякого выражения, повторила девушка. — Мать Болот сохранила мне жизнь. И я поклялась, что, пока жива, буду убивать сполотов. Как-то я пощадила этого… малыша. Но теперь не пощажу никого из проклятого рода! Мне казалось, что Кеи — такие же люди, как ты и я. Но я ошибалась…

Войча открыл было рот, дабы внести ясность, но в очередной раз прикусил язык. Чувствовал он себя в этот миг прескверно. И не только потому, что, назови он свое имя, сероглазая тут же свистнет собакам, дабы Войчины клочки пошли по закоулочкам. Стало стыдно, будто он сам чем-то обидел девушку.

— Но…— с трудом выговорил он. — Сестренка, ведь человек, ну… Он не виноват, что родился Кеем…

Собственные слова тут же показались верхом дикости. Что значит — «не виноват»?! Да он всю жизнь гордился своим славным родом! Чего только язык не сболтнет!

— Эх, братец Зайча! — Велга невесело улыбнулась. — Какая разница, виноват или нет. Кеи — мои враги! Они враги моего народа, и я буду драться с ними, пока жива. А если погибну — Край все равно не покорится!

— А почему — Край? — Войчемир был рад перевести разговор на что-нибудь не столь скользкое. — Вы так землю волотичей зовете?

Девушка была явно удивлена.

— Разве ты не знаешь? Так когда-то звали всю страну — от Харпийских гор до Денора. Ория — чужое имя. Мы лишь вспомнили то, что нас заставляли забыть.

— Если ты Государыня Края…— Войча удивленно моргнул. — Значит, ты хочешь править всей Орией?

— Нет, конечно! Но мы боремся за то, чтобы власть Кеев пала всюду — и у нас, и у сиверов, и у сполотов. Поэтому мы хотим, чтобы народы вспомнили свое имя.

— Тоже мне название — Край! — не согласился Войча.-Край света, что ли? Велга покачала головой:

— Край — хорошее имя. Край, дарованный нам богами. Может, и Ория когда-то была хорошим именем, но его взяли себе Кеи. Пусть старое имя сплотит нас…

Ответить было нечего, и Войча пожалел, что рядом нет всезнайки-Ужика, который живо растолковал бы что к чему.

На следующий день Войчемир приготовился вновь скучать, но вышло по-иному. За ним пришли сразу же после завтрака — тарелки просяной каши, которую следовало запивать мутноватой водой. Войчу вновь повели к центру лагеря, но не ко вчерашнему кострищу, а на большую площадку, на которой собралось с полсотни волотичей. Вой-чемира явно ждали — как только он появился, парни зашумели, начали переговариваться и даже перемигиваться. Войче это никак не понравилось, но он и виду не подал, решив спокойно ждать, чего дальше будет. Дожидался он недолго. Вперед вышел высокий широкоплечий парень, светловолосый, как и прочие, в такой же белой рубахе, поверх которой был не плащ, а мохнатая накидка из медвежьей шкуры. Войча смерил его взглядом и тут же понял — этот не из растяп. Правую щеку волотича пересекал глубокий шрам, вместо мизинца на левой руке торчал короткий обрубок, да и двигался он — даже стоял — совсем по-другому. Стало ясно — из бывалых.

— Меня зовут Гуд, сполот! — парень тоже осмотрел Войчу с головы до пят и скривился. — Говорят, ты драться мастак?

— С тобой, что ли? — Войчемир даже обрадовался. Вот это дело!

— Не спеши! — Гуд вновь криво усмехнулся. — «Звездочкой» махать и я могу. Покажи-ка, чего еще умеешь!

Войчемир потянулся к скрамасаксу, но парень покачал головой:

— Меч тебе дадут деревянный, сполот! Сделаем так. Ты — с деревянным, мы — с настоящими. Рубить тебя не будем, а царапину-другую стерпишь.

Войча хотел возмутиться, но его охватил азарт. Ишь, придумали! Ладно!

— И сколько вас будет? — небрежно бросил он.

— Не считай, все твои, сполот! — Гуд хохотнул и подмигнул товарищам. — Отобьешься — твое счастье!

Войча с удовольствием объяснил бы нахалу, в чем его счастье, но решил, что с мечом такие беседы вести сподручнее. Не тратя слов, он скинул плащ, а заодно — и рубаху. Тут же стало холодно, и Войчемир нетерпеливо поглядел на своих противников.

Один из волотичей подал ему деревяшку, короткую, короче скрамасакса, и ухмыльнулся прямо в лицо. Войчемир улыбнулся в ответ и небрежно стал в стойку. Деревяшку он взял в правую руку и стал смотреть поверх голов куда-то в серое осеннее небо.

Гуд негромко скомандовал, и волотичи разошлись в разные стороны, образуя крут, в центре которого оказался Войчемир. И сразу же вперед выступили трое

— тоже без рубашек, зато с настоящими мечами. Войча быстро поглядел на противников и хмыкнул. Двое со скрамасаксами, а вот у третьего меч отменный

— румский. Не франкский, конечно, но в руке держать приятно. Меч был хороший, а вот его владелец, да и все прочие — явно из новичков. Большего и не требовалось.

— Давай! — Гуд взмахнул рукой, и парни шагнули вперед. Войча подумал, не сыграть ли с ними в игру — одну из тех, которым его научил Хальг, но решил не тратить зря силы. С этими все просто…

Трое, собравшиеся разобраться с Войчемиром, явно думали иначе. Они переглядывались, озирались, и Гуду пришлось прикрикнуть, дабы стали посмелее. Храбрости не прибавилось, но еще один шаг вперед был сделан, затем еще, и теперь все трое стояли ровной шеренгой перед Войчемиром. Они ждали. Войча даже в их сторону смотреть не стал. Деревяшка в руке, взгляд в небо — стоит себе человек, скучает.

Зрители зашумели, подбадривая своих. Те вновь переглянулись, один нерешительно покосился в сторону Гуда… И тут Войчемир прыгнул. Удар ногой пришелся в бок — первый парень ойкнул и стал медленно оседать на землю. Второй, тот, что с румским мечом, начал поворачиваться, но опоздал. Войча вновь ударил, но не жалкой деревяшкой, которую сразу же бросил наземь, а ребром дадони — по шее. Схватить меч и встать в стойку было делом одного мгновения. Теперь — третий. Тот, совершенно ополоумев, уже отступал, пятясь перед страшным Кеевым альбиром. Войча скорчил рожу и рыкнул, сделав вид, что собирается снести волотичу его непутевую башку. Этого оказалось достаточно — парень дернулся и бросился наутек.

Хальг Лодыжка едва ли остался бы доволен своим учеником. Все это следовало делать куда быстрее, да и не бить надлежало, а убивать — на то и бой. Но недели в порубе убавили сноровки, к тому же никого убивать Войчемир не собирался. Пока, по крайней мере.

Впрочем, зрители не заметили этих тонкостей. Несколько мгновений стояла тишина — мертвая, полная, и тут грянул крик. Гуд оставался спокоен, лишь шрам на лице побагровел, да глаза загорелись недобрым огнем.

— Чего стоите? — буркнул он, брезгливо поглядывая на растерявшихся соплеменников. — Отберите меч и свяжите! Живо!

Этого хватило. Волотичи, разом опомнившись, выхватили мечи и вновь стали кругом, который начал медленно смыкаться. Войчемир быстро огляделся, приметив парня — того, кто только что убегал. Хальг часто говаривал: «Привычка ко всему есть, маленький Войча! Есть к храбрости, есть к трусости. Испугаешься раз, испугаешься и во второй». Волотич напуган, значит…