Карл Вагнер - Поход Черного Креста

Из того же зеленовато-желтого камня была выточена и трубка, раскурив которую Эрилл вдыхала опиумный дым. Выпустив несколько колец, она оглядела трубку. Оставалось всего несколько затяжек. Купить еще вряд ли удастся. Скорее всего, эта трубка станет для нее последней.

— Лучше бы не обкуриваться до потери сознания, — заметила Боури, гадалка, присоединившаяся к Эрилл на ее наблюдательном посту. — Если сатакийцы пойдут на штурм, можно будет попытаться уйти из города, пока идет вся эта заваруха.

— Не стоит обманывать себя, Боури, — отмахнулась Эрилл. — Сатакийцы возьмут город сразу — это факт. А затем перережут здесь всех до единого, чтобы другим неповадно было драться. Чертовы аристократишки! — добавила она, имея в виду власти Гильеры.

Боури пожала плечами:

— Пока человек жив, есть на что надеяться.

— Иди ты со своими надеждами… Боури достала из мешочка на поясе маленькую шкатулку черного дерева.

— А ну-ка посмотрим, на что ты надеешься, — предложила она, залихватски тасуя извлеченную из шкатулки колоду карт.

Эрилл протянула было руку, но остановилась:

— Да ну их, эти предсказания. Будь что будет. Иди поморочь голову кому-нибудь другому. Я думаю, сегодня многие готовы порядком заплатить за твои байки. А я не хочу знать о том, что случится.

— Да ладно тебе, выбери три карты, и все, — чуть обиженно пробубнила Боури.

Эрилл, лишь бы отвязаться, сняла три верхние карты с подставленной ей колоды и отвернулась.

Внимательно поглядев на выбранные карты, Боури вдруг изменилась в лице и поспешила убрать колоду в шкатулку.

— Ну, что там у тебя? — словно невзначай поинтересовалась Эрилл.

— Ты, подруга, видать, слишком обкурилась, — буркнула гадалка. — Даже карты выбрать толком не можешь. Чушь какая-то получается…

Стараясь не встречаться с девушкой взглядом, Боури заторопилась к лестнице. Эрилл чертыхнулась и пожала плечами. Становилось холодно, ночной ветер проникал под ее легкую одежду. Ветер последней в ее жизни ночи…

— Черт бы побрал эту Боури! — в сердцах воскликнула Эрилл, обращаясь к темноте. — Я не хочу умирать!

— Еще бы. Никто не хочет, — ответила ей ночь.

Эрилл замерла, затаив дыхание, затем резко обернулась. Никого… «Опиум», — многозначительно кивнув сама себе, подумала она.

— Но умирать вовсе не обязательно, особенно тебе, — заверила ее ночь.

Эрилл непроизвольно потянулась к маленькому кинжалу, висевшему у нее на поясе.

Откуда-то из темноты вдруг выступила фигура в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо. В детстве, живя в Ингольди, Эрилл иногда видела жрецов Сатаки, и сейчас ей не нужно было объяснять, что за человек оказался перед ней.

— Только те, кто сопротивляется Сатаки, должны умереть, — прошептала зловещая тень. — Властители Гильеры отвергли божественную силу, а простые жители и гости города тут ни при чем. Жаль, что порой народ должен расплачиваться за грехи своих правителей.

Эрилл во все глаза разглядывала мрачный силуэт, все еще подозревая, что происходящее — плод ее подогретого опиумом воображения.

— Выбор за тобой, — прошептал жрец, делая шаг вперед. — Сатаки или смерть. И выбирать придется прямо сейчас, девочка.

Рука Эрилл легла на рукоять кинжала, но тут же отдернулась. Бесполезно рассчитывать на оружие, когда перед тобой лишь ночная тьма, принявшая вид висящего в пустоте балахона.

— Выбирай!

— Сатаки! — выдохнула Эрилл, с ужасом наблюдая, как тень приближается к ней еще на шаг.

— Мудрый выбор, детка. Но учти — назад дороги нет. Эрилл обалдело кивнула. — А теперь держи это.

Черный рукав взметнулся в воздух, и в подставленную руку Эрилл легла какая-то холодная тяжесть. Поднеся руку к лицу, Эрилл разглядела диск из черного камня, копию золотого медальона жрецов Сатаки.

— Ты должна будешь выполнить приказ Сатаки, честным служением ему доказать свою веру, — перешел жрец на хриплый шепот.

И тут он объяснил, что нужно делать, потом рассказал, какие кары ждут ослушников и предателей. Каждое слово жгло Эрилл, как капля кислоты, падающая на кожу.

Неожиданно черный балахон растворился в ночной темноте. Эрилл нагнулась, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы: человек ли с ней говорил, дух ли? Опиумный кошмар?

Холодная тяжесть каменного диска продолжала давить на руку.

Где-то в глубине души Эрилл звучал голос, умолявший ее вышвырнуть медальон в ночную темноту. Но… черная тень ясно сказала, что нужно делать, и Эрилл могла лишь подчиниться приказу. Медленно, словно лунатик, она подошла к краю крыши и стала спускаться по лестнице.

Город был охвачен ужасом. Власти попробовали было ввести комендантский час, но толпы беженцев, наводнившие улицы и площади, сделали эту затею невыполнимой. Люди были повсюду: в домах и во дворах, в узких переулках и на центральных улицах. Власти Гильеры попытались привлечь к обороне города всех способных держать оружие и организовали из жителей города и беженцев ополчение, но что в том толку, когда город переполнен? Было ясно, что скоро обнаружится нехватка еды, затем воды, едва ли не раньше захлебнется канализация, и город задохнется в зловонных испарениях. В любом случае, даже выдержи стража и ополченцы первый штурм, долгую осаду город не осилит. Участь Гильеры — вопрос нескольких часов, возможно дней. Все осознавали эту обреченность. Все знали о безжалостности сатакийцев. Ни одна армия, ни один город не могли устоять против них. Выбор был прост — сдаться или быть уничтоженными. Гильера выбрала борьбу.

Песнопения сатакийцев хорошо слышны были в городе. Сотня тысяч человек за стенами слушала их и ждала своего часа. Никто не обращал внимания на Эрилл, пробиравшуюся по улицам. Беженцы — мужчины, женщины, дети — лежали и сидели прямо на мостовой. Из окон и распахнутых дверей питейных заведений доносились пьяные крики и безумная музыка. Жилые дома стояли либо с широко раскрытыми дверями — это значило, что хозяева не смогли противостоять натиску беженцев и были вытеснены непрошеными постояльцами в одну из комнат, — либо наглухо запертые и забаррикадированные, опять же от беженцев, а не от внешнего врага. Храмы Тоэма были переполнены. Верующие возносили молитвы о спасении, обращаясь к богам более юным, чем тот, кому поклонялись враги. В подвалах тайные секты наспех вершили свои ритуалы, надеясь на чудо.

То и дело девушку кто-то окликал. Ей предлагали выпить эля и разделить ложе, просили воды или денег, требовали присоединиться к молитве или жертвоприношению… Эрилл шла, почти не замечая ничего вокруг. Слова черной тени горели в ее мозгу, а все остальное казалось лишь бледным эхом давно забытого сна. Холодный ветер заставлял людей кутаться в ту одежду, что оставалась у них, но Эрилл чувствовала лишь холод каменного диска, сжатого в кулаке.