Анна Гурова - Князь Тишины

Из зала, на ходу натягивая куртки, вышли двое парней. Один, светловолосый, с правильными чертами лица, сразу напомнил мне Сашу. Другой – среднего роста, сутулый, темненький – тоже показался знакомым, но его лица я толком разглядеть не смогла. Вопреки моей надежде, что они уйдут, желательно в противоположную от меня сторону, парни остановились напротив двери и закурили.

– Ну здесь и столпотворение, – буркнул темноволосый, затягиваясь. – Специально договорились встретиться после занятий, так на пару минут уединиться невозможно, чтобы кто-нибудь не притащился поговорить за жизнь…

– Какая разница? – знакомым голосом возразил блондин. – Нам-то что до них? Ходят и ходят.

У меня по коже поползли мурашки. Неужели и вправду Саша?

Вместо ответа темноволосый чиркнул в воздухе перед собой сигаретой. Огонек описал замысловатую дугу, оставив огненный знак. Он провисел во мраке долю секунды и погас. Темноволосый еще раз затянулся и бросил окурок в лужу.

– Вот теперь действительно без разницы.

«И с чего это я решила, что он похож на Сашу?» – подумала я.

– Так насчет нашего дела… – заискивающе произнес блондин.

Второй отозвался не сразу.

– Есть одна тема, – проронил он неохотно. – Непростая. Не факт, что ты с ней справишься. Работа в субпространстве.

– Как нечего делать! Я там уже работал, – поспешно заявил светловолосый.

– Надо будет зайти внутрь – раз. Побродить там, осмотреться – два. Наметить выходы – три.

– И только? – пренебрежительно сплюнул светловолосый.

– Не говори «гоп»… Субпространство – штука коварная и непредсказуемая. Но ты парень лихой, и мы в тебя верим, так что держи – это ключ…

Темноволосый протянул блондину какую-то плоскую прямоугольную коробку. Я же, как ни странно, не могла отвести взгляд от блондина. Все-таки он был очень похож на Сашу, но как-то мельче, бесцветнее, грубее – не больше похож, чем, скажем, настоящий Исаакиевский собор на убогий набросок, нацарапанный за бутылку пива бомжующим художником. В такие минуты, подумала я, и осознаешь в полной мере Сашину уникальность и его принципиальное превосходство над всеми прочими парнями.

Я попыталась разглядеть второго, но он, как нарочно, повернулся ко мне спиной.

– Я им еще докажу, – злобно посулил блондин, пряча коробку. – Они поймут, кого лишились…

– Ладно, посмотрим, – добродушно проворчал темноволосый. – Еще раз, что от тебя надо: зайти, оглядеться, выйти. Самое главное – выйти. Отмечай удобные выходы. Ориентируйся по звездам. Если хоть кого-нибудь встретишь, сразу вали оттуда со всех ног. Хотя отсутствие результата – это тоже результат, но ты нам нужен живой, ха-ха! Не бойся – это я так, подстраховываюсь. Ну, давай, ни пуха…

Он бросил на землю недокуренную сигарету и взялся за ручку двери.

– К черту, – отозвался светловолосый. – А к чему это все? Просто проверка? Типа, тест?

– Считай себя первопроходцем.

– Там вообще как, опасно?

Он докурил сигарету, застегнул куртку и протянул собеседнику руку.

– Если по-дружески, то я никаких гарантий дать не могу, – сказал тот. – Но ведь тебе это действительно нужно…

– Ты насчет восстановления? Да плевал я на них. Это скорее просто спортивный интерес.

– Ну-ну. Мухе тоже интересно, что там за гамак такой в траве поблескивает.

– Какой еще мухе?

– Которая летает туда-сюда и кричит: «Съешьте меня, съешьте!»

Блондин вздернул подбородок. В этот момент он поразительно напоминал Сашу.

– У меня свои методы. Я в ваши игры не играю.

– А хочется, – подытожил второй. – Ладно, до скорого.

Светловолосый кивнул и пошел в сторону улицы Авиаконструкторов, а другой парень вернулся в зал. В окно было видно, как он что-то сказал старику и все засмеялись. Лицом ко мне он так и не повернулся.

Разговор двух парней меня весьма озадачил. Такое ощущение, что один посылал другого на разведку. Опасно – не опасно, отмечай выходы… Все эти разговоры, иероглифы на стенах, пустой зал, дед, напоминающий итальянского кутюрье, не вязались с тем, что я привыкла понимать под Чистым Творчеством. Я тупо глядела в окно, когда мне на глаза наконец попалось что-то стоящее. Над дверью с внутренней стороны виднелась надпись. Этот обычай, общий для всех художественных училищ, – писать над дверями всякие лозунги и девизы – мне был хорошо известен еще со времен младшей школы. Я изогнулась как могла, почти прилипнув к стеклу и рискуя, что меня заметят, разобрала багровые готические буквы:

«Мы пользуемся материей, как оболочкой и оружием».

Снизу мелкие буквы поясняли, откуда взята цитата, но этого мне было уже не разглядеть. Однако и самого лозунга вполне хватило. Все встало на свои места. Никакая театральная студия не взяла бы себе подобный девиз. Я подумала, что свою шпионскую задачу выполнила с блеском, и побежала искать Эзергиль.

Она ждала меня на крыльце, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.

– А что я видела! – торжествующе воскликнула я. – Пойдем покажу…

– Валим отсюда! – прошипела Эзергиль, схватила меня за руку и потащила за собой.

Мы почти бегом добрались до остановки на Авиаконструкторов и вскочили в кстати подошедший автобус. Только тут Эзергиль позволила мне говорить.

– Жалко, что мы убежали так быстро. Я бы тебе показала, как у них оформлена мастерская реальности. Надо и у нас что-нибудь такое сделать – хоть стены расписать…

– Лучше я тебя послушаю, – ухмыльнулась Эзергиль. – Они меня пасли от кабинета директора до самого выхода. Директриса, по-моему, тут же раскусила, зачем я пришла. Сейчас они, наверно, пытаются узнать, где все это время болталась ты. Теперь у них есть развлечение на ближайший месяц: выяснять, кто мы такие и откуда.

Пока мы ехали, она внимательно слушала мой рассказ, особенно заинтересовавшись узорами на стенах и полу, даже попросила меня нарисовать их в ее блокноте. Девиз мастерской она записала там же.

– Надо посмотреть, откуда цитата, – задумчиво сказала она, – определенные подозрения у меня есть…

– Звучит красиво, – заметила я.

– Некоторыми фразами лучше просто так не пользоваться. Они как ключи. Произносишь их, и дверь открывается. А еще цитату можно выдрать из контекста, и ее значение меняется на противоположное. Эта фраза, похоже, именно такая – как ключ от непонятно какой двери.

На «Старой деревне» мы с Эзергиль расстались: она пошла на метро, а я поехала домой. Только садясь в трамвай, я вспомнила, что так и не спросила ее о заселении миров.

За окнами трамвая, во влажной осенней тьме, проплывали разноцветные огни. Все-таки я устала от этой беготни, да и есть хотелось – пообедать-то не успела. Я вздохнула, села поудобнее и закрыла глаза. Тут же явились привычные мысли. Из подсознания вылез Сашин белый точечный дом с горящими окнами на фоне темно-синего ночного неба. Мне представилось, как я стою, запрокинув голову, и смотрю на его окна, а по темному небу бегут прозрачные белесые облака, и мне кажется, будто башня отрывается от земли и падает на меня. Белая башня посреди снежной равнины, принялась фантазировать я. Она стоит, открытая всем ветрам, но ее хозяин не боится бурь, сам повелевает ими. Потому что это его страна, самая страшная страна на свете. Люди не могут жить там, где нет ничего, кроме холода и мрака. Значит, он не человек, а бог. Или демон.