Анна Гурова - Князь Тишины

– Отвянь, – сонно произнесла я.

– Разве я что-то делаю? – вкрадчиво спросила Эзергиль. – Просто сижу.

Я совсем закрыла глаза. Внутри уже образовалась привычная пустая, звонкая тишина. Теперь я была уже вне досягаемости. Я могла двигаться в любом направлении. В нужный момент подключилась музыка. Это такое задание, для развития воображения: включаешь музыку и запускаешь фантазию. Иной раз вылезают поразительные вещи, какие в здравом уме не сотворишь.

…Темная затхлая комната, где пыль не трогают годами. Окно, завешенное плотными грязными шторами. Лицом к окну стоит инвалидное кресло. Старик, больше похожий на труп, – кажется, он врос в это кресло, оно часть его беспомощного дряхлого тела. Ему уже все равно, в какой он комнате, в каком он теле. Он на три четверти на том свете. Когда-то он был живым и молодым. Теперь он хочет только одного – чтобы открылось окно. Но открыть его некому. Ведь для этого надо встать с кресла. А его время уже истекло.

Да – он может так и умереть в своей комнате, не увидев неба. И тогда он проведет там вечность. От него уже ничего не зависит. Конечно, он рассчитывает на награду за прошлые заслуги. Он надеется, что былые страдания должны когда-нибудь компенсироваться, хотя бы по закону равновесия. В конце концов он, как ребенок, хочет, чтобы его пожалели и выпустили. Но его время кончилось. Здесь, сидя в инвалидном кресле перед закрытым окном, он не имеет права даже просить.

Я думаю, может, их двое? Один вечно сидит в кресле и ждет. Когда бы я ни заглянула в эту затхлую комнату, он всегда будет сидеть там. И это тоже справедливо. А другой вдруг почувствовал на губах вкус меда и увидел свет. Ослепляющий свет, острый, как лезвие меча, которым разрезали штору сверху донизу. Когда его глаза привыкнут к свету, он увидит, что за окном – зеленая долина, а над ней радуга. И тогда он встанет с кресла, расправит плечи и шагнет вперед.

– А может, и не шагнет, – раздался у меня в голове насмешливый голос Эзергиль.

– Не мешай, – еще не поняв, что случилось, огрызнулась я.

– Знаешь, почему не шагнет? – не обратив внимания на мою реплику, продолжала Эзергиль.

Теперь я ее разглядела. Мы стояли друг против друга по обе стороны инвалидного кресла, как ангелы смерти. Старик нас не видел. Его слезящиеся глаза были прикованы к полосе света между шторами. Эзергиль улыбнулась мне, взмахнула рукой, и свет за окном начал меркнуть.

Тут до меня дошло: Эзергиль каким-то образом пролезла в мою реальность. Мало того, она еще и пытается ею управлять! И у нее, кажется, получается…

– Знаешь, почему он останется здесь? – повторила Эзергиль. – Потому что ему некуда идти. За окном ничего нет. Гляди.

Она отдернула штору. Полоса света исчезла. Пропала радуга, так и не появившись. Ни солнца, ни зелени. Только голая равнина, темнота и тишина. И тихо посвистывает ветер.

– Да хватит мне мешать! – сердито крикнула я. – Как ты сюда вообще попала?

Эзергиль подошла к старику и легко подняла его за плечо. Морщинистое лицо старика скривилось в жалобной гримасе, тусклые глаза беспомощно забегали в поисках погасшего окна.

– Что тут за мумия к креслу прилипла? – брезгливо произнесла Эзергиль и толкнула старика. Коснувшись пола, его тело мгновенно рассыпалось и смешалось с многолетним слоем пыли. Эзергиль растерла тапочком контуры его фигуры и присела на подлокотник инвалидной коляски.

– Это к вопросу о том, кто кого боится, – небрежно сказала она. – Попробуй меня отсюда выставить. Попробуй сделать мне хоть что-нибудь. Ты не думай, никаких обид. Я буду просто здесь сидеть.

– Лучше уходи, – угрожающе сказала я. – Смотри, пожалеешь!

Эзергиль пожала плечами и принялась болтать в воздухе ногой.

– Я – единственное препятствие, стоящее между тобой и зачетом. Не получишь зачета – вылетишь из мастерской. У тебя ведь и так хвостов предостаточно.

– Последний раз предупреждаю!

Поганка Эзергиль не соизволила отреагировать.

Я чувствовала себя злой и растерянной. Мании величия у меня все-таки не было, и я отдавала себе отчет, что самостоятельно мне с Эзергилью не справиться. Но, после того что я сегодня наговорила, надо было обязательно что-то предпринять, чтобы не опозориться окончательно, – на что Эзергиль, конечно, и рассчитывала. Я начала с простого: попыталась восстановить пейзаж за окном, а там уж видно будет. Но Эзергиль мигом отследила и пресекла мое намерение. Меня охватил полный физический и ментальный паралич, в голову словно ваты напихали. Поединок двух воль закончился в считанные секунды; его единственным результатом был усилившийся снаружи ветер. Я стояла перед Эзергилью совершенно беспомощной. Через несколько мгновений я с ужасом осознала, что она пытается пролезть в мои мысли.

– Сотворила, говоришь, демона, – мурлыкала она. – Посмотрим, где ты его взяла на самом деле…

Я чувствовала себя так, как будто кто-то ходит у меня в голове, пинком открывая все встречные двери. Там было немало интересного, помимо демона, – такого, что Эзергили знать ну никак не следовало, и, если бы она обращала внимание на все, что попадалось ей на пути, многое бы впоследствии в моей жизни изменилось. Но ей была нужна именно информация о происхождении демона.

– Вот и оно! – деловито произнесла она. – Гелька, повернись ко мне левым боком, а то неудобно смотреть.

Я начала уже поворачиваться, как под гипнозом, когда в комнате вдруг резко потемнело. Словно тень набежала и ушла. На лице Эзергили появилось озабоченное выражение.

– Это еще что? – пробормотала она.

Ветер снаружи затих. Наступила мертвая тишина. Эзергиль медленно встала с подлокотника, опустила голову и прикоснулась ладонями к вискам, как будто у нее заболела голова. Хотя она все еще держала меня парализованной, в моих мыслях ее присутствия больше не было, и я обрела способность думать самостоятельно. Эге, что-то у негодяйки не заладилось. Судя по всему, моя музыкальная реальность уходила у нее из-под контроля. Не захотелось ли кое-кому немного мне помочь?

На комнату снова опустилась темная пелена. Теперь она была гуще и тяжелее. Штора колыхнулась – за окном прошелестел ветер. Фарфоровое лицо Эзергили приобрело синюшный оттенок.

– Кто здесь? – хрипло крикнула она.

Я вздрогнула от неожиданности и, к большому удивлению, услышала, что ее голос дрожит. Конец света – Эзергиль испугалась!

– Гелька, я спрашиваю, кто здесь?

Она спрашивает меня? Мне-то откуда знать? Я чуть так и не ответила, но вовремя вспомнила о поддержании репутации.

– Здесь нет никого, кроме тебя и меня, – зловещим шепотом произнесла я. – И ты это прекрасно знаешь.

Эзергиль обернулась ко мне и открыла рот, намереваясь что-то сказать. Теперь ее лицо выглядело копией моего – злое и растерянное. Наши взгляды встретились… и в этот миг ее глаза вспыхнули. Уж не знаю, что она увидела. Я успела заметить на ее лице выражение изумления и испуга, которое почти сразу исчезло. За несколько секунд лицо Эзергили снова превратилось в бесстрастную, лишенную всякий эмоций маску. Вдруг она выбросила вперед руку и швырнула мне что-то в лицо. Я успела только заслониться локтем, но и этого не потребовалось: кинутое вспыхнуло в воздухе роем крошечных огоньков и сгорело, не долетев до меня.